Школьная библиотека

И вот она! Театр безмолвнее

Невольника перед царем.

И палочка взвилась, как молния,

И вновь оркестра грянул гром.



Лучи ль над ней свой блеск умно

С. И. Чацкиной



И всем-то нам врозь идти:

этим - на люди, тем - в безлюдье.

Но будет нам по пути,

когда умирать будем.



Взойдет над пустыней звезда,

и небо подымется вы

И отшумит тот шум и отгрохочет грохот,

которым бредишь ты во сне и наяву,

и бредовые выкрики заглохнут,-

и ты почувствуешь, что я тебя зову.



И будет тишина и сумрак синий...

И

Как в истерике, рука по гитаре

Заметалась, забилась,— и вот

О прославленном, дедовском Яре

Снова голос роковой поет.



Выкрик пламенный,— и хору кивнула,

И поющий взревел полукр

Кипящий звук неторопливых арб

Просверливает вечер сонно-жаркий.

На сене выжженном, как пестрый скарб,

Лежат медноволосые татарки.



Они везут плоды. На конских лбах

Лазурных бус

Кончается мой день земной.

Встречаю вечер без смятенья,

И прошлое передо мной

Уж не отбрасывает тени -



Той длинной тени, что в своем

Беспомощном косноязычьи,

От всех други

Е. Я. Тараховской



Мне снилось: я бреду впотьмах,

и к тьме глаза мои привыкли.

И вдруг - огонь. Духан в горах.

Гортанный говор. Пьяный выкрик.



Вхожу. Сажусь. И ни один

На Арину осеннюю - в журавлиный лёт -

собиралась я в странствие,

только не в теплые страны,

а подалее, друг мой, подалее.



И дождь хлестал всю ночь напролет,

и ветер всю ночь у

Даль стала дымно-сиреневой.

Облако в небе — как шлем.

Веслами воду не вспенивай:

Воли не надо,— зачем!



Там, у покинутых пристаней,

Клочья не наших ли

На синем — темно-розовый закат

И женщина, каких поют поэты.

Вечерний ветер раздувает плат:

По синему багряные букеты.



И плавность плеч и острия локтей

Явила ткань узорная, отх