Школьная библиотека

свое рыльце пулемет. В глубине и полутьме, за занавесом на блестящемпруте, чей-то голос надрывался, очевидно, в телефон: "Да... да... говорю.Говорю: да, да. Да, я говорю". Бррынь-ынь... - проделал звоночек... Пи-у,- спела мягкая птичка где-то в яме, и оттуда молодой басок забормотал:

- Дивизион... слушаю... да... да.

- Я слушаю вас, - сказал полковник Карасю.

- Разрешите представить вам, господин полковник, поручика ВиктораМышлаевского и доктора Турбина. Поручик Мышлаевский находится сейчас вовторой пехотной дружине, в качестве рядового, и желал бы перевестись вовверенный вам дивизион по специальности. Доктор Турбин просит о назначенииего в качестве врача дивизиона.

Проговорив все это, Карась отнял руку от козырька, а Мышлаевскийкозырнул. "Черт... надо будет форму скорее одеть", - досадливо подумалТурбин, чувствуя себя неприятно без шапки, в качестве какого-то оболтуса вчерном пальто с барашковым воротником. Глаза полковника бегло скользнулипо доктору и переехали на шинель и лицо Мышлаевского.

- Так, - сказал он, - это даже хорошо. Вы где, поручик, служили?

- В тяжелом N дивизионе, господин полковник, - ответил Мышлаевский,указывая таким образом свое положение во время германской войны.

- В тяжелом? Это совсем хорошо. Черт их знает: артиллерийских офицеровзапихнули чего-то в пехоту. Путаница.

- Никак нет, господин полковник, - ответил Мышлаевский, прочищаялегоньким кашлем непокорный голос, - это я сам добровольно попросилсяввиду того, что спешно требовалось выступить под Пост-Волынский. Нотеперь, когда дружина укомплектована в достаточной мере...

- В высшей степени одобряю... хорошо, - сказал полковник и,действительно, в высшей степени одобрительно посмотрел в глазаМышлаевскому. - Рад познакомиться... Итак... ах, да, доктор? И вы желаетек нам? Гм...

Турбин молча склонил голову, чтобы не отвечать "так точно" в своембарашковом воротнике.

- Гм... - полковник глянул в окно, - знаете, это мысль, конечно,хорошая. Тем более, что на днях возможно... Тэк-с... - он вдругприостановился, чуть прищурил глазки и заговорил, понизив голос: Только... как бы это выразиться... Тут, видите ли, доктор, один вопрос...Социальные теории и... гм... вы социалист? Не правда ли? Как всеинтеллигентные люди? - Глазки полковника скользнули в сторону, а вся егофигура, губы и сладкий голос выразили живейшее желание, чтобы докторТурбин оказался именно социалистом, а не кем-нибудь иным. - Дивизион у настак и называется - студенческий, - полковник задушевно улыбнулся, непоказывая глаз. - Конечно, несколько сентиментально, но я сам, знаете ли,университетский.

Турбин крайне разочаровался и удивился. "Черт... Как же Карасьговорил?.." Карася он почувствовал в этот момент где-то у правого своегоплеча и, не глядя, понял, что тот напряженно желает что-то дать емупонять, но что именно - узнать нельзя.

- Я, - вдруг бухнул Турбин, дернув щекой, - к сожалению, не социалист,а... монархист. И даже, должен сказать, не могу выносить самого слова"социалист". А из всех социалистов больше всех ненавижу АлександраФедоровича Керенского.

Какой-то звук вылетел изо рта у Карася сзади, за правым плечом Турбина."Обидно расставаться с Карасем и Витей, - подумал Турбин, - но шут еговозьми, этот социальный дивизион".

Глазки полковника мгновенно вынырнули на лице, и в них мелькнулакакая-то искра и блеск. Рукой он взмахнул, как будто желая вежливенькозакрыть рот Турбину, и заговорил:

- Это печально. Гм... очень печально... Завоевания революции ипрочее... У меня приказ сверху: избегать укомплектования монархическимиэлементами, ввиду того, что население... необходима, видите ли,сдержанность. Кроме того, гетман, с которым мы в непосредственной итеснейшей связи, как вам известно... печально... печально...

Голос полковника при этом не только не выражал никакой печали, но,наоборот, звучал очень радостно, и глазки находились в совершеннейшемпротиворечии с тем, что он говорил.

"Ага-а? - многозначительно подумал Турбин, - дурак я... а полковникэтот не глуп. Вероятно, карьерист, судя по физиономии, но это ничего".

- Не знаю уж, как и быть... ведь в настоящий момент, - полковник жирноподчеркнул слово "настоящий", - так, в настоящий момент, я говорю,непосредственной нашей задачей является защита Города и гетмана от бандПетлюры, и, возможно, большевиков. А там, там видно будет... Позвольтеузнать, где вы служили, доктор, до сего времени?

- В тысяча девятьсот пятнадцатом году, по окончании университетаэкстерном, в венерологической клинике, затем младшим врачом в Белградскомгусарском полку, а затем ординатором тяжелого трехсводного госпиталя. Внастоящее время демобилизован и занимаюсь частной практикой.

- Юнкер! - воскликнул полковник, - попросите ко мне старшего офицера.

Чья-то голова провалилась в яме, а затем перед полковником оказалсямолодой офицер, черный, живой и настойчивый. Он был в круглой барашковойшапке, с малиновым верхом, перекрещенным галуном, в серой, длинной a LaМышлаевский шинели, с туго перетянутым поясом, с револьвером. Его помятыезолотые погоны показывали, что он штабс-капитан.

- Капитан Студзинский, - обратился к нему полковник, - будьте добрыотправить в штаб командующего отношение о срочном переводе ко мнепоручика... э...

- Мышлаевский, - сказал, козырнув, Мышлаевский.

- ...Мышлаевского, по специальности, из второй дружины. И туда жеотношение, что лекарь... э?

- Турбин...

- Турбин мне крайне необходим в качестве врача дивизиона. Просим осрочном его назначении.

- Слушаю, господин полковник, - с неправильными ударениями ответилофицер и козырнул. "Поляк", - подумал Турбин.

- Вы, поручик, можете не возвращаться в дружину (это Мышлаевскому).Поручик примет четвертый взвод (офицеру).

- Слушаю, господин полковник.

- Слушаю, господин полковник.

- А вы, доктор, с этого момента на службе. Предлагаю вам явитьсясегодня через час на плац Александровской гимназии.

- Слушаю, господин полковник.

- Доктору немедленно выдать обмундирование.

- Слушаю.

- Слушаю, слушаю! - кричал басок в яме.

- Слушаете? Нет. Говорю: нет... Нет, говорю, - кричало за перегородкой.

Брры-ынь... Пи... Пи-у, - пела птичка в яме.

- Слушаете?..

- "Свободные вести1 "Свободные вести"! Ежедневная новая газета"Свободные вести"! - кричал газетчик-мальчишка, повязанный сверх шайкибабьим платком. - Разложение Петлюры. Прибытие черных войск в Одессу."Свободные вести"!

Турбин успел за час побывать дома. Серебряные погоны вышли из тьмыящика в письменном столе, помещавшемся в маленьком кабинете Турбина,примыкавшем к гостиной. Там белые занавеси на окне застекленной двери,выходящей на балкон, письменный стол с книгами и чернильным прибором,полки с пузырьками лекарств и приборами, 3шетка, застланная чистойпростыней. Бедно и тесновато, но уютно.

- Леночка, если сегодня я почему-либо запоздаю и если кто-нибудьпридет, скажи - приема нет. Постоянных больных нет... Поскорее, детка.

Елена торопливо, оттянув ворот гимнастерки, пришивала погоны... Вторуюпару, защитных зеленых с черным просветом, она пришила на шинель.

Через несколько минут Турбин выбежал через парадный ход, глянул набелую дощечку:

"Доктор А.В.Турбин.

Венерические болезни и сифилис.

606 - 914.

Прием с 4-х до 6-ти."

Приклеил поправку "С 5-ти до 7-ми" и побежал вверх, по Алексеевскомуспуску.

- "Свободные вести"!

Турбин задержался, купил у газетчика и на ходу развернул газету:

"Беспартийная демократическая газета.

Выходит ежедневно.

13 декабря 1918 года.

Вопросы внешней торговли и, в частности, торговли с Германиейзаставляют нас..."

- Позвольте, а где же?.. Руки зябнут.

"По сообщению нашего корреспондента, в Одессе ведутся переговоры овысадке двух дивизий черных колониальных войск. Консул Энно не допускаетмысли, чтобы Петлюра..."

- Ах, сукин сын, мальчишка!

"Перебежчики, явившиеся вчера в штаб нашего командования наПосту-Волынском, сообщили о все растущем разложении в рядах банд Петлюры.