Школьная библиотека

- Благодарю вас.Затем встал, чтобы уходить. И пошел.- Доктор Поляков! - раздалось мне вслед. Я обернулся, держась за ручку двери Вот что, - заговорил он, одумайтесь. Поймите, что вы все равно попадете впсихиатрическую лечебницу, ну, немножко попозже... и притом попадете в гораздоболее плохом состоянии. Я с вами считался все-таки как с врачом. А тогда выпридете уже в состоянии полного душевного развала. Вам, голубчик, в сущности, ипрактиковать нельзя и, пожалуй, преступно не предупредить ваше место службы.Я вздрогнул и ясно почувствовал, что краска сошла у меня с лица (хотя и так ееочень немного у меня).- Я, - сказал я глухо, - умоляю вас, профессор, ничего никому не говорить...Что ж, меня удалят со службы... Ославят больным... За что вы хотите мне этосделать?- Идите, - досадливо крикнул он, - идите. Ничего не буду говорить. Все равновас вернут...Я ушел и, клянусь, всю дорогу дергался от боли и стыда... почему?..???Очень просто. Ах, мой друг, мой верный дневник. Ты-то ведь не выдашь меня? Делоне в костюме, а в том, что я в лечебшице украл морфий. 3 кубика в кристаллах и10 грамм однопроцентного рас2вора.Меня интересует не только это, а еще вот что. Ключ в шкафу торчал. Ну, а еслибы его не было? Взломал бы я шкаф или нет? А? по совести?Взломал бы.Итак, доктор Поляков - вор. Страницу я успею вырвать.Ну, насчет практики он все-таки пересолил. Да, я дегенерат. Совершенно верно. Уменя начался распад моральной личности. Но работать я могу, я никому из моихпациентов не могу причинить зла или вреда.???Да, почему украл? Очень просто. Я решил, что во время боев и всей кутерьмы,связанной с переворотом, я нигде не достану морфия. Но когда утихло, я досталеще в одной аптеке на окраине - 15 грамм однопроцентного раствора вещь для менябесполезная и нудная (9 шприцов придется впрыскивать!). И унижаться ещепришлось. Фармацевт потребовал печать, смотрел на меня хмуро и подозрительно.Но зато на другой день я, придя в норму, получил без всякой задержки в другойаптеке 20 граммов в кристаллах - написал рецепт для больницы (попутно, конечно,выписал кофеин и аспирин). Да в конце концов, почему я должен прятаться,бояться? В самом деле, точно на лбу у меня написано, что я - морфинист? Комукакое дело, в конце концов????Да и велик ли распад? Привожу в свидетели эти записи. Они отрывочны, но ведь яже не писатель! Разве в них какиебудь безумные мысли? По-моему, я рассуждаюсовершенно здраво.???У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество - это важные,значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость...Ночь течет, черна и молчалива. Где-то оголенный лес, за ним речка, холод,осень. Далеко, далеко взчерошенная буйная Москва. Мне ни до чего нет дела, мненичего не нужно, и меня никуда не тянет.Гори, огонь, в моей лампе, гори тихо, я хочу отдыхать после московскихприключений, я хочу их забыть.И забыл.Забыл.18-го ноября.Заморозки. Подсохло. Я вышел пройтись к речке по тропинке, потому что я почтиникогда не дышу воздухом.Распад личности - распадом, но все же я делаю попытки воздерживаться от него.Например, сегодня утром я не делал впрыскивания. (Теперь я делаю впрыскиваниятри раза в день по 3 шприца четырехпроцентного растора). Неудобно. Мне жальАнны. Каждый новый процент убивает ее. Мне жаль. Ах, какой человек!Да... так... вот... когда стало плохо, я решил все-таки помучиться (пусть быполюбовался на меня профессор Н) и оттянуть укол и пошел к реке.Какая пустыня. Ни звука, ни шороха. Сумерек еще нет, но онн где-то притаились иползут по болотцам, по кочкам, меж пней... идут, идут к левконской больнице...и я ползу, опираясь на палку (сказать по правде, я несколько ослабел впоследнее время).И вот вижу, от речки по склону летит ко мне быстро и ножками не перебирает подсвоей пестрой юбкой колоколом старушонка с желтыми волосами... В первую минутуя ее не понял и даже не испугался. Странно - почему на холоде старушонкапростоволосая, в одной кофточке?.. А потом, откуда старушонка, какая? Кончитсяу нас прием в левкове, разчедутся последние мужицкие сани, и на десять версткругом - никого. Туманцы, болотца, леса! А потом вдруг пот холодный потек уменя по спине - понял! Старушонка не бежит, а именно летит, не касаясь земли.Хорошо? Но не это вырвало у меня крик, а то, что в руках у старушонки вилы.Почему я так испугался? Почему? Я упал на одно колено, простирая руки,закрылаясь, чтобы не видеть ее, потом повернулся и, ковыляя, побежал к дому,как к месту спасения, ничего не желая, кроме того, чтобы у меня не разрывалосьсердце, чтобы я скорее вбежал в теплые комнаты, увидел живую Анну... иморфию...И я прибежал.???Вздор. Пустая галлюцинация. Случайная галлюцинация.19-го ноября.Рвота. Это плохо.