Школьная библиотека

-- А теперь, -- сказал Эмбер, -- я прочитаю тебе...

-- Мне известны люди только одной профессии, -- сказал Круг, -- которыевот так же заводят глаза. Это наши попы.

-- Ну же, Адам, сядь и послушай. Или я тебе надоел?

-- Что за глупости, -- сказал Круг, возвращаясь к креслу. Я простопытался понять, что в них не так. И детей, похоже, их молчание озадачивает

Что-то есть в во всем этом очень знакомое, а я никак не вспомню что,какой-то поворот мысли...

-- Главная трудность, с которой сталкиваешься, переводя это место, -сказал Эмбер, облизывая после глотка пунша толстые губы и поудобнейпристраиваясь к большой подушке, -- главная трудность...

Его прервал далекий звон дверного колокольчика.

-- Ты кого-нибудь ждешь? -- спросил Круг.

-- Никого. Разве из актеров кто зашел посмотреть, не помер ли я. Вотразочарование для них.

Шаги лакея удалились по коридору. Потом вернулись.

-- К вам джентльмен и леди, сэр, -- сообщил он.

-- А, черт, -- сказал Эмбер. -- Ты бы не мог, Адам...?

-- Да, разумеется, -- произнес Круг. -- Сказать им, что ты спишь?

-- И что я небрит, -- сказал Эмбер. -- И что очень хочу читать дальше.

Миловидная дама в сшитом по мерке сизовато-сером костюме и господин сосверкающим красным тюльпаном в петлице визитки бок о бок стояли в прихожей.

-- Мы... -- начал господин, копошась в левом кармане штанов и несколькоизвиваясь как бы от колик или слишком тесной одежды.

-- Господин Эмбер слег с простудой, -- сказал Круг. -- Он просилменя...

Господин поклонился:

-- Понимаю, вполне, однако вот это (свободная рука протянула карточку)укажет вам мое имя и положение. У меня, как изволите видеть, приказ. Япоспешил подчиниться ему, презрев мой личный долг, долг хозяина дома. Я тожепринимал гостей. Не сомневаюсь, что и господин Эмбер, ежели я правильнопроизношу его имя, проявит такую же поспешность. Это мой секретарь, -фактически, нечто большее, нежели секретарь.

-- Ах, оставь, Густав, -- сказала дама, слегка подпихивая его локотком

-- Профессора Круга, уж верно, не интересуют наши с тобой отношения.

-- Наши с тобой сношения? -- молвил Густав, взглянув на нее свыражением глуповатой игривости на аристократическом лице. Скажи еще разик

Так приятно звучит.

Она опустила густые ресницы и надула губки.

-- Я не то хотела сказать, гадкий. Профессор подумает Gott weiss was.

-- Это звучит, -- нежно настаивал Густав, -- подобно шелесту ритмичныхпружин одной синей кушетки в одной уютной спаленке для гостей.

-- Ну хватит. Это наверняка больше не повторится, если ты будешь такимпротивным.

-- Ну вот, она на нас и рассердилась, -- вздохнул Густав, оборотившиськ Кругу. -- Остерегайтесь женщин, как говорит Шекспир! Однако, я долженисполнить мой печальный долг. Ведите меня к пациенту, профессор.

-- Минуту, -- сказал Круг. -- Если вы не актеры, если все это неидиотский розыгрыш...

-- О, я знаю, что вы хотите сказать, -- замурлыкал Густав, вам кажетсястранной присущая нам утонченность, не так ли? Эти вещи обычно ассоциируютсяс отталкивающей брутальностью и мраком: ружейные приклады, грубая солдатня,грязные сапоги -- und so weiter. Но в Управлении осведомлены, что господинЭмбер был артистом, поэтом, чувствительной душой, вот они там и решили, чтонекоторое изящество и необычайность в обстановке ареста атмосфера высшегосвета, цветы, аромат женственной красоты, смогут смягчить испытание. Прошузаметить, я явился в гражданском. Возможно, -- каприз, это уж как вам будетугодно, но с другой стороны, представьте, как мои неотесанные ассистенты[ткнув большим пальцем свободной руки в сторону лестницы] с грохотомвламываются сюда и начинают вспарывать мебель.

-- Вынь из кармана ту большую противную штуку, Густав, и покажипрофессору.

-- Скажи еще разик?

-- Я имею в виду пистолет, -- сдавленно молвила дама.

-- Ага, -- сказал Густав. -- Неправильно понял. Но мы объяснимсяпозднее. Не обращайте на нее внимания, профессор. Склонна преувеличивать. Поправде сказать, ничего такого особенного в этом орудии нет. Банальнаяслужебная принадлежность, номер 184682, их можно увидеть дюжинами в любуюминуту.

-- Ну, с меня хватит, -- сказал Круг. -- Я к пистолетам равнодушен и,-- ладно, не важно. Можете засунуть обратно. Я хочу знать только одно: вынамерены забрать его прямо сейчас?

-- Эт'точно, -- ответил Густав.

-- Я найду способ пожаловаться на эти чудовищные вторжения, -- загремелКруг. -- Так продолжаться не может. Они были совершенно безобидной пожилойпарой, и оба со слабым здоровьем. Вы определенно пожалеете об этом.

-- Мне вдруг пришло в голову, -- сообщил Густав, обращаясь к своеймиловидной спутнице, пока они следом за Кругом шли по квартире, -- чтополковник, пожалуй, перебрал по части шнапса к тому времени, когда мы егопокинули, так что я сомневаюсь, чтобы до нашего возвращения твоей сестричкеудалось хорошо сохраниться.

-- Этот его анекдот про двух моряков и barbok [род пирога с ямкойпосередине для топленого масла] такой смешной, -- ответила дама. -- Тырассказал бы его господину Эмберу. Он писатель, пусть вставит его в своюновую книгу.

-- Ну, для этих материй твой собственный ротик... -- начал было Густав,но они уже подошли к дверям спальни, и дама скромно отстала, когда Густав,снова сунувший копошливую руку в брючный карман, судорожно втиснулся заКругом.

Лакей отодвигал от постели midu [инкрустированный столик]. Эмберрассматривал в зеркальце свой язычок.

-- Этот идиот явился тебя арестовать, -- сказал по-английски Круг.

Густав, с порога ласково улыбавшийся Эмберу, вдруг насупился и сподозреньем взглянул на Круга.

-- Но это ошибка, -- сказал Эмбер. -- Кому может понадобиться меняарестовывать?

-- Heraus, Mensch, marsch, -- сказал Густав лакею и, когда тот вышел изкомнаты:

-- Мы не в классе, профессор, -- сказал он, обращаясь к Кругу, -- такчто будьте любезны пользоваться понятным всем языком. Как-нибудь в следующийраз я, глядишь, и попрошу вас научить меня датскому или голландскому; вданный же момент я обязан исполнить долг, может быть столь же неприятный мнеи девице Бахофен, сколь и вам. Поэтому я вынужден обратить ваше внимание натот факт, что я хоть и не питаю неприязни к легкому подтруниванию---

-- Постойте, постойте, -- воскликнул Эмбер. -- Я понял, в чем дело. Этоиз-за того, что я не открыл вчера окон, когда включили громкоговорители. Ноэто легко объяснить... Мой доктор подтвердит, что я был болен. Адам, все впорядке, не нужно тревожиться.

Звук прикосновения праздного пальца к рояльной клавише долетел изгостиной при появлении эмберова лакея с перекинутым через руку платьем. Лицоу лакея было цвета телятины, и на Густава он старался не смотреть. Наудивленный вскрик хозяина он ответил, что дама в гостиной велела ему одетьЭмбера, если он не хочет, чтобы его расстреляли.

-- Но это же смехотворно! -- выкрикнул Эмбер. -- Не могу же я так вотвзять и впрыгнуть в одежду. Мне нужно сначала принять душ, побриться.

-- В тихом местечке, куда мы направимся, имеется парикмахер, -дружелюбно сообщил Густав. -- Давайте, вставайте, право, не стоит быть такимнепослушным.

(А что если я отвечу "нет"?)

-- Я отказываюсь одеваться, пока вы все смотрите на меня, -- сказалЭмбер.

-- А мы и не смотрим, -- сказал Густав.

Круг вышел из спальни и мимо рояля пошел в кабинет. Девица Бахофенвскочила с рояльного табурета и проворно его перехватила.

-- Ich will etwas sagen [я хочу что-то сказать], -- сказала она иуронила легкую руку ему на рукав. -- Только что, во время нашего разговорамне показалось, что вы считаете меня и Густава довольно глупыми молодымилюдьми. Вы понимаете, это у него такая привычка, он вечно делает witze[шутки] и дразнит меня, а я совсем не такая девушка, как вы могли быподумать.

-- Вот эти безделицы, -- сказал Круг, касаясь полки, мимо которой онпроходил, -- особой ценности не имеют, но он дорожит ими, и если вы сунулифарфорового совенка, -- я его что-то не вижу, -- к себе в сумку...

-- Мы не воры, профессор, -- очень спокойно сказала она; каменное унего было сердце, коли он не устыдился дурных мыслей, увидев, как стоит она,блондинка с узкими бедрами и парой симметричных грудей, влажно вздымающихсясреди оборок белой шелковой блузки.

Он добрался до телефона и набрал номер Хедрона. Хедрона не было дома

Он поговорил с его сестрой. И обнаружил, что сидит на шляпе Густава. Девушкавновь подошла к нему и открыла белую сумочку, показывая, что не похитиланичего, имеющего реальную или сентиментальную ценность.

-- Можете и меня обыскать, -- с вызовом сказала она, расстегивая жакет,-- если не будете щекотаться, -- прибавила дважды невинная, немноговспотевшая немецкая девушка.

Он вернулся в спальню. Густав у окна пролистывал энциклопедию в поискахвозбуждающих слов на M и Ж. Эмбер стоял полуодетый с желтым галстухом вруке.

-- Et voilà ... et me voici... -- говорил он с детским прихныкиваньем

-- Un pauvre bonhomme qu'on traîne en prison. Ох, мне туда вовсе не хочется

Адам, неужели нельзя ничего сделать? Придумай же что-нибудь, пожалуйста! Je