Школьная библиотека

печеными яблоками, до того им не понравилась его игра.

Прокляв Лимож, господин де Мольер повел свое кочующее братство в другиеместа. Они побывали и в Ангулеме, и в Ажане, и в Тулузе. А в 1650 году, вянваре, пришли в Нарбонну. Рассказывают, что весною этого года господинМольер на время оставил труппу для того, чтобы побывать тайно в Париже.

Нет никаких сомнений в том, что зимою 1650 года Мольер с труппойперебросился в город Пезена, в котором оставил по себе единственную память ввиде квитанции на четыре тысячи ливров, которые он получил для своихкомедиантов по распоряжению господ членов Штатов, собравшихся в Пезена дляобсуждения важных налоговых вопросов. Квитанция, несомненно, показывает, чтоМольер давал представления для членов Штатов.

Весною 1651 года Мольер опять побывал в Париже, причем взял взаймы у отцатысячу девятьсот семьдесят пять ливров, убедительно доказав отцу, что безэтих денег ему-петля, потому что ему надо платить еще остатки долгов поБлестящему Театру.

Расплатившись с кем надо было в Париже, он опять пустился стран2воватьсо своею труппой.

Тут выяснилось одно очень важное обстоятельство. Оказалось, что господинМольер чувствует склонность не только к игре в пьесах, но и к сочинению пьессамолично. Несмотря на каторжную дневную работу, Мольер начал по ночамсочинять вещи в драматургическом роде. Несколько странно то, что человек,посвятивший себя изучению трагедии и числящийся на трагическом амплуа, всвоих сочинениях к трагедии после злосчастной "Фиваиды" вовсе невозвращался, а стал писать веселые, бесшабашные одноактные фарсы, в которыхподражал итальянцам,-большим мастерам в этом роде. Фарсы эти оченьпонравились компаньонам Мольера, и их ввели в репертуар. Тут мы встречаемсяи с другой странностью. Наибольшим успехом в этих фарсах стал пользоваться упублики сам Мольер, играющий смешные роли, преимущественно Сганарелей.

Возникает вопрос: где Мольер выучился передавать так хорошо смешное насцене? По-видимому, вот где. В то время, когда основывался злосчастныйБлестящий Театр, или немного ранее этого времени в Париже появился, в числедругих итальянских актеров, знаменитый и талантливейший исполнительпостоянной итальянской маски Скарамуччиа, или Скарамуша,-Тиберио Фиорелли.Одетый с головы до ног в черное, с одним лишь белым гофрированным воротникомна шее, "черный, как ночь", по выражению Мольера, Скарамуш поразил Парижсвоими виртуозными трюками и блистательной манерой донесения смешного илегкого итальянского текста в фарсах.

Говорили в Париже, что начинающий свою карьеру комедиант Жан-БатистПоклен явился к Скарамущу и просил его давать ему уроки сценическогоискусства. И Скарамуш на это согласился. Несомненно, у Скарамуша получилМольер свою комедийную хватку, Скарамуш развил в нем вкус к фарсу. Скарамушпомог ему ознакомиться с итальянским языком.

Итак, предводитель бродячей труппы играл в чужих трагедиях трагическиероли, а в своих фарсах выступал в виде комика. Тут обнаружилось однообстоятельство, поразившее нашего комедианта до глубины души: в трагическихролях он имел в лучшем случае средний успех, а в худшем-проваливалсяначисто, причем с горестью надо сказать, что худший этот случай бывалнередким случаем. Увы! Не в одном только Лиможе швыряли яблоками в бедноготрагика, выступавшего с венцом какого-нибудь трагическоговысокопоставленного героя на голове.

Но лишь только после трагедии давали фарс и Мольер, переодевшись,превращался из Цезаря в Сганареля, дело менялось в ту же минуту: публиканачинала хохотать, публика аплодировала, происходили овации, на следующиеспектакли горожане несли деньги.

Разгримировываясь после спектакля или снимая маску, Мольер, заикаясь,говорил в уборной:

- Что это за народец, будь он трижды проклят!.. Я не понимаю... Развепьесы Корнеля-плохие пьесы?

- Да нет,-отвечали недоумевающему директору,- пьесы Корнеля хорошие...

- Пусть бы одно простонародье, я понимаю... Ему нужен фарс! Но дворяне!..Ведь среди них есть образованные люди! Я не понимаю, как можно смеяться надэтой галиматьей! Я лично не улыбнулся бы ни разу!

- Э, господин Мольер!-Говорили ему товарищи.- Человек жаждет смеха, ипридворного так же легко рассмешить, как и простолюдина.

- Ах, им нужен фарс?-вскричал бывший Поклен.- Хорошо! Будем кормить ихфарсами!

И затем следовала очередная история: фиаско-в трагедии, в фарсе-успех.

Но чем же объяснить такие странности? Почему же это? Трагик в трагическомпроваливался, а в комическом имел успех? Объяснение может быть только одно,и очень простое. Не мир ослеп, как полагал считающий себя зрячим Мольер, абыло как раз наоборот: мир великолепно видел, а слеп был один господинМольер. И, как это ни странно, в течение очень большого периода времени. Онодин среди всех окружающих не понимал того, что он как нельзя лучше попал вруки Скарамуччиа, потому что по природе был гениальным комическим актером, атрагиком быть не мог. И нежные намеки Мадлены, и окольные речи товарищейничуть не помогали: командор труппы упорно стремился играть не свои роли.

Вот в чем была одна из причин трагического падения Блестящего Театра! Онакрылась в самом Мольере, а вовсе не в проповеднике у Святого Сульпиция. И неодно заикание, которое все так подчеркивали у Мольера, было виновато,-путемупорных упражнений страстный комедиант сумел выправить почти совершенно этотнедостаток речи, равно как и неправильно поставленное дыхание. Дело было вполном отсутствии трагедийных данных.

Но пойдем далее за мольеровским караваном. По югу Франции побежал, изселения в селение, из города в город, слух, что появился некий мальчишкаМольер, который замечательно со своею труппой играет смешные пьесы. В этомслухе неверно было только то, что Мольер-мальчишка. В то время, как о немзаговорили, ему исполнилось тридцать лет. И тридцатилетний, полный горькогоопыта, достаточно закаленный актер и драматург, в силу которого в труппеочень начинали верить, в конце 1652 года подходил к городу Лиону, везя всвоей повозке, кроме нескольких фарсов, большую комедию под названием"Шалый, или Все не вовремя".

Караван подходил к Лиону бодро. Актеры оперились достаточно. На них былиуже хорошие кафтаны, повозки их распухли от театрального и личного ихскарба. Актеры уже не дрожали при мысли о неизвестности, которая ждет их вЛионе. Сила мольеровских фарсов им была известна точно, а "Шалый" имчрезвычайно нравился. Они не испугались, когда громадный город в зимнемтумане развернулся перед ними.

В одной из повозок под неусыпным попечением и наблюдением Мадлены ехалоприсоединившееся к обозу поблизости от города Нима новое существо. Этомусуществу было всего лишь десять лет, и представляло оно собою некрасивую, ноочень живую, умную и кокетливую девочку.

Внезапное появление девочки Мадлена объяснила актерам так: это еемаленькая сестренка, которая воспитывалась у одной знакомой дамы в имениипод Нимом, а вот теперь настало время Мадлене взять ее к себе. ГосподинМольер ее тоже очень любит, намерен ее учить, девочка станет актрисой... Онабудет играть под фамилией Мену.

Немного удивившись тому, что у их товарища, милейшей Мадлены, появиласьоткуда-то вдруг внезапно сестренка, посудачив насчет того, что сестренка этапочему-то воспитывалась не в Париже, а в провинции, актеры в скором временипривыкли к девочке, а Меяу вошла в комедиантскую семью.

Насчет "Шалого" актеры не ошиблись. Пьеса была сыграна в январе 1653 годаи имела у лионцев успех не простой, а чрезвычайный. Вот перед лионским заломдля игры в мяч действительно понадобилась бы мостовая доверчивого ЛеонараОбри! Господин Мольер, по молодости, слишком поспешил, мостя Нельскуюканаву.

После премьеры публика бросилась в кассу валом. Был случай, когда двоедворян смертельно поругались в давке и дрались на дуэли. Словом, публикахлынула к Мольеру так, что находившаяся в то время в городе бродячая труппанекоего Миталла поняла, что песня ее спета и что она прогорела.

Бешено проклиная мальчишку Мольера, Миталла распустил свою труппу, илучшие его комедианты явились к Мольеру и просили его взять их к себе.

Ценный подарок получил господин Мольер от господина Миталла, которого онзадушил своим "Шалым"! К Мольеру пришла госпожа Екатерина Леклер дю Розе, апо мужу-Дебри, и тотчас была принята на амплуа любовниц. Тотчас-так как былоизвестно, что госпожа Дебри превосходная актриса. Госпожа Дебриотрекомендовала своего мужа, господина Дебри, исполняющего роли бретеров, итот вошел в труппу Мольера вместе с женою, хотя и не был сильным актером.Но, чтобы получить Екатерину Дебри, стоило пригласить ее мужа.

Вслед за нею пришла совсем молоденькая, но уже прогремевшая всюду, где быона ни выступала, госпожа де Горла, носившая двойное имя Тереза-Маркиза,дочка балаганного комедианта, сама с детских лет выступавшая в балагане исложившаяся к юности как первоклассная трагическая актриса и неподражаемаятанцовщица.

В труппе Мольера Тереза произвела смятение: ее красота и танцы поразилиактеров. Успех Терезы-Маркизы у мужчин был головокружителен.

Для Мадлены появление Дебри и де Горла явилось тяжким ударом. До сих пору нее не было соперницы. В Лионе же их появилось сразу две, и обечрезвычайно сильные. Мадлена поняла, что ей придется уступить главные роли.Так и случилось. Со времени вступления лионских звезд Мадлена пошла наамплуа субреток, любовниц стала играть Дебри, в трагедиях главные женскиероли отошли к Терезе-Маркизе.

Другая рана Мадлены была не менее глубока. Жан-Батист был первым из тех,кто упал, сраженный красотой Терезы-Маркизы. Страсть охватила его, он сталдобиваться взаимности. И на глазах у Мадлены, вынесшей все тяжести кочевойжизни, разыгрался мольеровский роман. Он был неудачен. Великая танцовщица иактриса отвергла Мольера и, поразив всех своим выбором, вышла замуж затолстого Дюпарка. Но Мольер не вернулся более к Мадлене. Говорили, и этобыло верно, что сейчас же после романа с Терезой-Маркизой разыгрался второйроман-с госпожой Дебри, и этот роман был удачен. Нежная и кроткая Дебри,полная противоположность надменной и коварной Терезе-Маркизе, долго была