Школьная библиотека

- А она заплакала и сказала: зачем я смеюсь над папой и над мамой

- Стало быть, ты смеялась над ними?

Хоть Катя и не смеялась, но, знать, в ней было такое намерение, когдая с первого разу так поняла. Она не отвечала ни слова: значит, тоже соглашалась в проступке

- Сейчас же подойдем к ней и проси у нее прощения, - сказал князь,указав на меня

Княжна стояла бледная как платок и не двигаясь с места

- Ну! - сказал князь

- Я не хочу, - проговорила наконец Катя вполголоса и с самым решительным видом

- Катя!

- Нет, не хочу, не хочу! - закричала она вдруг, засверкав глазками изатопав ногами. - Не хочу, папа, прощения просить. Я не люблю ее. Я небуду с нею вместе жить... Я не виновата, что она целый день плачет. Нехочу, не хочу!

- Пойдем со мной, - сказал князь, схватил ее за руку и повел к себе вкабинет. - Неточка, ступай наверх

Я хотела броситься к князю, хотела просить за Катю, но князь строгоповторил свое приказание, и я пошла наверх, похолодев от испуга какмертвая. Придя в нашу комнату, я упала на диван и закрыла руками голову

Я сч8тала минуты, ждала Катю с нетерпением, хотела броситься к ногам ее

Наконец она воротилась, не сказав мне ни слова, прошла мимо меня и селав угол. Глаза ее были красны, щеки опухли от слез. Вся решимость моя исчезла. Я смотрела на нее в страхе и от страха не могла двинуться с места

Я всеми силами обвиняла себя, всеми силами старалась доказать себе,что я во всем виновата. Тысячу раз хотела я подойти к Кате и тысячу разостанавливалась,не зная, как она меня примет. Так прошел день, другой. Квечеру другого дня Катя сделалась веселей и погнала было свой обруч покомнатам, но скоро бросила свою забаву и села одна в угол. Перед тем какложиться спать, она вдруг оборотилась было ко мне, даже сделала ко мнедва шага, и губки ее раскрылись сказать мне что-то такое, но она остановилась, воротилась и легла в постель. За тем днем прошел еще день, иудивленная мадам Леотар начала наконец допрашивать Катю: что с ней сделалось? не больна ли она, что вдруг затихла? Катя отвечала что-то, взялась было за волан, но только что отворотилась мадам Леотар, - покраснела и заплакала. Она выбежала из комнаты, чтоб я не видала ее. И наконецвсе разрешилось: ровно через три дня после нашей ссоры она вдруг послеобеда вошла в мою комнату и робко приблизилась во мне

- Папа приказал, чтоб я у вас прощенья просила, - проговорила она, вы меня простите?

Я быстро схватила Катю за обе руки и, задыхаясь от волнения, сказала:

- Да! да!

- Папа приказал поцеловаться с вами, - вы меня поцелуете?

В ответ я начала целовать ее руки, обливая их слезами. Взглянув наКатю, я увидала в ней какое-то необыкновенное движение. Губки ее слегкапотрогивались, подбородок вздрагивал, глазки повлажнели, но она мигомпреодолела свое волнение, и улыбка на миг проглянула на губах ее

- Пойду скажу папе, что я вас поцеловала и просила прощения, - сказала она потихоньку, как бы размышляя сама с собою. - Я уже его три дня невидала; он не велел и входить к себе без того, - прибавила она помолчав

И,проговорив это, она робко и задумчиво сошла вниз, как будто еще неуверилась: каков будет прием отца

Но через час наверху раздался крик, шум, смех, лай Фальстафа, что-тоопрокинулось и разбилось, несколько книг полетело на пол, обруч загудели запрыгал по всем комнатам, - одним словом, я узнала, что Катя помирилась с отцом, и сердце мое задрожало от радости

Но ко мне она не подходила и видимо избегала разговоров со мною. Взамен того я имела честь в высшей степени возбудить ее любопытство. Садилась она напротив меня, чтоб удобнее меня рассмотреть, все чаще и чаще

Наблюдения ее надо мной делались наивнее; одним словом, избалованная,самовластная девочка, которую все баловали и лелеяли в доме, как сокровище, не могла понять, каким образом я уже несколько раз встречалась наее пути, когда она вовсе не хотела встречать меня. Но это было прекрасное, доброе маленькое сердце, которое всегда умело сыскать себе добруюдорогу уже одним инстинктом. Всего более влияния имел на нее отец, которого она обожала. Мать безумно любила ее, но была с нею ужасно строга, иу ней переняла Катя упрямство, гордость и твердость характера, но переносила на себе все прихоти матери, доходившие даже до нравственной тирании. Княгиня как-то странно понимала, что такое воспитание, и воспитаниеКати было странным контрастом беспутного баловства и неумолимой строгости. Что вчера позволялось, то вдруг, без всякой причины, запрещалось сегодня, и чувство справедливости оскорблялось в ребенке... Но впереди ещеэта история. Замечу только, что ребенок уже умел определить свои отношения к матери и отцу. С последним она была как есть, вся наружу, безутайки, открыта. С матерью, совершенно напротив, - замкнута, недоверчиваи беспрекословно послушна. Но послушание ее было не по искренности иубеждению, а по необходимой системе. Я объяснюсь впоследствии. Впрочем,к особенной чести моей Кати скажу, что она поняла наконец свою мать, икогда подчинилась ей, то уже вполне осмыслив всю безграничность любвиее, доходившей иногда до болезненного исступления, - и княжна великодушно ввела в свой расчет последнее обстоятельство. Увы! этот расчет малопомог потом ее горячей головке!

Но я почти не понимала, что со мной делается. Все во мне волновалосьот какого-то нового, необъяснимого ощущения, и я не преувеличу, еслискажу, что страдала, терзалась от этого нового чувства. Короче - и пустьпростят мне мое слово - я была влюблена в мою Катю. Да, это была любовь,настоящая любовь, любовь со слезами и радостями, любовь страстная. Чтовлекло меня к ней? отчего родилась такая любовь? Она началась с первоговзгляда на нее, когда все чувства мои были сладко поражены видом прелестного как ангел ребенка. Все в ней было прекрасно; ни один из пороковее не родился вместе с нею, - все были привиты и все находились в состоянии борьбы. Всюду видно было прекрасное начало, принявшее на время ложную форму; но все в ней, начиная с этой борьбы, сияло отрадною надеждой,все предвещало прекрасное будущее. Все любовались ею, все любили ее, нея одна. Когда, бывало, нас выводили часа в три гулять, все прохожие останавливались как пораженные, едва только взглядывали на нее, и нередкокрик изумления раздавался вслед счастливому ребенку. Она родилась насчастие, она должна была родиться для счастия - вот было первое впечатление при встрече с нею. Может быть, во мне первый раз поражено было эстетическое чувство, чувство изящного, первый раз сказалось оно, пробужденное красотой, и - вот вся причина зарождения любви моей

Главным пороком княжны или, лучше сказать, главным началом ее характера, которое неудержимо старалось воплотиться в свою натуральную формуи, естественно, находилось в состоянии склоненном, в состоянии борьбы, была гордость. Эта гордость доходила до наивных мелочей и впадала в самолюбие до того, что, например, противоречие, каково бы оно ни было, необижало, не сердило ее, но только удивляло. Она не могла постигнуть, какможет быть что-нибудь иначе, нежели как бы она захотела. Но чувствосправедливости всегда брало верх в ее сердце. Если убеждалась она, чтоона несправедлива, то тотчас же подчинялась приговору безропотно и неколебимо. И если до сих пор в отношениях со мною изменяла она себе, то яобъясняю все это непостижимой антипатией но мне, помутившей на времястройность и гармонию всего ее существа; так и должно было быть: онаслишком страстно шла в своих увлечениях, и всегда только пример, опытвыводил ее на истинный путь. Результаты всех ее начинаний были прекрасныи истинны, но покупались беспрерывными уклонениями и заблуждениями

Катя очень скоро удовлетворила свои наблюдения надо мною и наконецрешилась оставить меня в покое. Она сделала так, как будто меня и не было в доме; мне - ни слова лишнего, даже почти необходимого; я устраненаот игр и устранена не насильно, но так ловко, как будто бы я сама на тосогласилась. Уроки шли своим чередом, и если меня ставили ей в пример запонятливость и тихость характера, то я уже не имела чести оскорблять еесамолюбия, которое было чрезвычайно щекотливо, до того, что его мог оскорбить даже бульдог наш, сэр Джон Фальстаф. Фальстаф был хладнокровен ифлегматик, но зол как тигр, когда его раздражали, зол даже до отрицания