Школьная библиотека

Предисловие к английскому изданию

Бо'льшая часть "Дара" была написана в 1935--37 гг. в Берлине: последняяглава была закончена в 1937-м году на Ривьере. Главный эмигрантский журнал"Современные Записки", издававшийся в Париже группой бывших эсеров,напечатал роман частями (в книгах с 63-ей по 67-ую, в 1937-38 гг.), но спропуском четвертой главы, которую отвергли по той же причине, по которойВасильев отказывается печатать содержащуюся в ней биографию (в третьейглаве): прелестный пример того, как жизнь бывает вынуждена подражать томусамому искусству, которое она осуждает.....

три были разобщены, находясь на разных углах, но может быть роение ритма тутеще не настало, и в будущем, повинуясь контрапункту, они постепенно (по мерепрогорания или переезда владельцев) начнут сходиться: зеленная с оглядкойперейдет улицу, чтобы стать через семь, а там через три, от аптекарской -вроде того, как в рекламной фильме находят свои места смешанные буквы, -при чем одна из них напоследок как-то еще переворачивается, поспешно вставна ноги (комический персонаж, непременный Яшка Мешок в строю новобранцев);так и они будут выжидать, когда освободится смежное место, а потом обенаискосок мигнут табачной -- сигай сюда, мол; и вот уже все стали в ряд,образуя типическую строку.....

и пуговицу выбивает,

а погодя полсухаря.

Но вот выскакивает сам он

в трепещущую темноту, -

через всю комнату, и прямо

под неприступную тахту

Почему мне не очень понутру эпитет "трепещущую"? Или тут колоссальнаярука пуппенмейстера вдруг появилась на миг среди существ, в рост которыхуспел уверовать глаз (так что первое ощущение зрителя по окончанииспектакля: как я ужасно вырос)? А ведь комната действительно трепетала, иэто мигание, карусельное передвижение теней по стене, когда уносится огонь,или чудовищно движущий горбами теневой верблюд на потолке, когда няняборется с увалистой и валкой камышевой ширмой (растяжимость которой обратнопропорциональна ее устойчивости), -- все это самые ранние, самые близкие кподлиннику из всех воспоминаний.....

По четвергам старик приходит,

учтивый, от часовщика,

и в доме все часы заводит

неторопливая рука.

Он на свои украдкой взглянет

и переставит у стенных.

На стуле стоя, ждать он станет,

чтоб вышел полностью из них

весь полдень. И благополучно

окончив свой приятный труд,

на место ставит стул беззвучно,

и чуть ворча часы идут

Щелкая языком иногда и странно переводя дух перед боем. Их тиканье, какпоперечно-полосатая лента сантиметра, без конца мерило мои бессонницы.....

на санки плоские -- и с треском

по голубому... А потом, -

когда меняется картина,

и в детской сумрачно горит

рождественская скарлатина

или пасхальный дифтерит, -

съезжать по блещущему ломко,

преувеличенному льду

в полутропическом каком-то,

полутаврическом саду..

-- куда из нашего Александровского, волею горячечной мечты, перекочевывалвместе со своим каменным верблюдом генерал Николай Михайлович Пржевальский,тут же превращающийся в статую моего отца, который в это время находилсягде-нибудь, скажем, между Кокандом и Асхабадом -- или на склонах Сининскихальп.....

-- сядет, оправит сложившееся не так крыло. Погода будет вероятно серенькая

Изменения в облике окрестности, которые я не могу представить себе истарейшие приметы, которые я почему-то забыл, будут встречать меняпопеременно, даже смешиваясь иногда. Мне кажется, что при ходьбе я будуиздавать нечто вроде стона, в тон столбам. Когда дойду до тех мест, где явырос, и увижу то-то и то-то -- или же, вследствие пожара, перестройки,вырубки, нерадивости природы, не увижу ни того, ни этого (но всг-такикое-что, бесконечно и непоколебимо верное мне, разгляжу -- хотя бы потому,что глаза у меня все-таки сделаны из того же, что тамошняя серость,светлость, сырость), то, после всех волнений, я испытаю какую-тоудовлетворенность страдания -- на перевале, быть может, к счастью, о котороммне знать рано (только и знаю, что оно будет с пером в руке).....

вспыхнула жизнь, но рифма сама отпала. Благодарю тебя, Россия, за чистыйи... второе прилагательное я не успел разглядеть при вспышке -- а жаль

Счастливый? Бессонный? Крылатый? За чистый и крылатый дар. Икры. Латы

Откуда этот римлянин? Нет, нет, всг улетело, я не успел удержать.

Он купил пирожков (один с мясом, другой с капустой, третий с сагой,четвертый с рисом, пятый... на пятый не хватило) в русской кухмистерской,представлявшей из себя как бы кунсткамеру отечественной гастрономии, и скоросправился с ними, сидя на сырой скамье в сквере.....

этот драгоценный маленький шкал. Александр Яковлевич вдруг встал и, как быслучайно, так переставил стул около письменного стола, чтобы ни он, ни тенькниг никак не могли служить темой для призрака.

Разговор тем временем перешел на какого-то советского деятеля,потерявшего после смерти Ленина власть. "Ну, в те годы, когда я видал его,он был в зените славы и добра", -- говорил Васильев, профессиональноперевирая цитату.

Молодой человек, похожий на Федора Константиновича (к которому именнопоэтому так привязались Чернышевские), теперь очутился у двери, где, преждечем выйти, остановился в полоборота к отцу, -- и, несмотря на свой чистоумозрительный состав, ах, как он был сейчас плотнее всех сидящих в комнате!Сквозь Васильева и бледную барышню просвечивал диван, инженер Керн былпредставлен одним лишь блеском пенснэ, Любовь Марковна -- тоже, сам ФедорКонстантинович держался лишь благодаря смутному совпадению с покойным, -- ноЯша был совершенно настоящий и живой и только чувство самосохранения мешаловглядеться в его черты.....

предложение мое, но поверьте, бывают же случаи, когда обаяние человеческогоподвига совершенно искупает литературную ложь, а он был сущий подвижник, иесли бы вы пожелали описать его жизнь, я б вам много мог порассказатьлюбопытного". Мне совсем не хотелось писать о великом шестидесятнике, а ещетого меньше о Яше, как со своей стороны настойчиво советовала мне АлександраЯковлевна (так что в общем получался заказ на всю историю их рода). Ноневзирая на то, что меня и смешило и раздражало это их стремление указыватьпуть моей музе, я чувствовал, что еще немного, и Александра Яковлевназагонит меня в такой угол, откуда я не вылезу, и что, подобно тому, как мнеприходилось являться к ней в Яшином галстуке (покуда я не придумалотговориться тем, что боюсь его затрепать), точно также мне придется засестьза писание новеллы с изображением Яшиной судьбы.....

в полутемную залу, где на диване в неподвижных позах, в различных горестныхпреклонениях аллегорий на могильных барельефах, молчали Оля и ее двоеприятелей; это было одно мгновение, одно мгновение гармонии теней, ногоспожа Г. будто бы это мгновение отметила, или вернее отложила его, чтобычерез несколько месяцев к нему фуксом возвратиться.

К весне револьвер вырос. Он принадлежал Рудольфу, но долгое времянезаметно переходил от одного к другому, как теплое на веревке кольцо иликарта с негритяночкой. Как это ни странно, мысль исчезнуть всем троим, дабывосстановился -- уже в неземном плане -- некий идеальный и непорочный круг,всего страстнее разрабатывалась Олей, хотя теперь трудно установить, кто икогда впервые высказал ее; а в поэты предприятия вышел Яша, положениекоторого казалось наиболее безнадежным, так как всг-таки было самымотвлеченным; но есть печали, которых смертью не лечат, оттого что онигораздо проще врачуются жизнью и ее меняющейся мечтой: вещественная пуля ихне берет, отлично зато справляясь с вещественной страстью Рудольфовых иОлиных сердец.....