Книга "Лолита". Страница 34
Нежная мечтательная область, по которой я брел, была наследиемпоэтов, а не притоном разбойников. Кабы я добрался до цели, мойвосторг был бы весь нега: он бы свелся к внутреннему сгоранию,влажный жар которого она едва бы ощутила, даже если бы не спала
Однако я еще надеялся, что ее постепенно охватит такое полноеоцепенение, что мне удастся насладиться не только одниммерцанием ее наготы. Так, между пробными приближениями исмешением чувств, преображавшим ее то в глазчатое собраниелунных бликов, то в пушистый, цветущий куст, мне снилось, что яне сплю, снилось, что таюсь в засаде.
Настало некоторое затишье перед утром в бессонной Жизнигостиницы. Затем, около четырех, коридорный клозет хлынулкаскадом и стукнула дверь. В самом начале Шестого часа началдоходить в нескольких, так сказать, Выпусках звучный монолог,происходивший на каком-то внутреннем дворе или на автомобильнойстоянке. Это, собственно был не монолог, ибо говорившийостанавливался каждые несколько секунд для того, чтобы выслушатьподразумеваемого собеседника, чей голос не достигал Меня,вследствие чего никакого настоящего смысла нельзя было извлечьиз слышимой половины беседы. Ее будничные интонации, однако,расчистили путь рассвету, и комната уже наполниласьсиренево-серой мутью, когда несколько трудолюбивых уборных сталидействовать одна за другой и гремящий, воющий лифт стал ходитьвверх и вниз; несколько минут я уныло дремал, и Шарлотта быларусалкой в зеленоватом водоеме, и где-то в коридоре рановставший пастор кому-то сказал сочным голосом: "с добрымутречком!", - и птицы возились в листве, и вот - Лолита зевнула.
Девственно-холодные госпожи присяжные! Я полагал, чтопройдут месяцы, если не годы, прежде чем я посмею открытьсямаленькой Долорес Гейз; но к шести часам она совсем проснулась,а уже в четверть седьмого стала в прямом смысле моей любовницей
Я сейчас вам скажу что-то очень странное: это она менясовратила.
Услышав ее первый утренний зевок, я изобразил спящего,красивым профилем обращенного к ней. По правде сказать, ясовершенно не знал, как быть. Не возмутится ли она, найдя менярядом, а не на запасной койке? Что она сделает - заберет одеждуи запрется в ванной? Потребует, чтобы ее немедленно отвезли вРамздэль? В больницу к матери? Обратно в лагерь? Но мояЛолиточка была резвой девчонкой, и когда она издала тотсдавленный смешок, который я так любил, я понял, что она доэтого созерцала меня играющими глазами. Она скатилась на моюсторону, и ее теплые русые кудри пришлись на мою правую ключицу
Я довольно бездарно имитировал пробуждение. Сперва мы лежалитихо. Я тихо гладил ее по волосам, и мы тихо целовались. Меняпривело в какое-то блаженное смущение то, что ее поцелуйотличался несколько комическими утонченностями в смыслетрепетания пытливого жала, из чего я заключил, что еенатренировала в раннем возрасте какаянибудь маленькая лесбиянка
Таким изощрениям никакой Чарли не мог ее научить! Как бы желаяпосмотреть, насытился ли я и усвоил ли обещанный давеча урок,она слегка откинулась, наблюдая за мной. Щеки у нее разгорелись,пухлая нижняя губа блестела, мой распад был близок. Вдруг, совспышкой хулиганского ве1елья (признак нимфетки!), она приложиларот к моему уху - но рассудок мой долго не мог разбить на словажаркий гул ее шепота, и она его прерывала смехом, и смахивалакудри с лица, и снова пробовала, и удивительное чувство, чтоживу в фантастическом, только что созданном, сумасшедшем мире,где все дозволено, медленно охватывало меня по мере того, как яначинал догадываться, что именно мне предлагалось. Я ответил,что не знаю, о какой игре идет речь, - не знаю, во что она сЧарли играла. "Ты хочешь сказать, что ты никогда - ?", началаона, пристально глядя на меня с гримасой отвращения и недоверия
"Ты - значит, никогда - ?", начала она снова. Я воспользовалсяпередышкой, чтобы потыкаться лицом в разные нежные места
"перестань", гнусаво взвизгнула она, поспешно убирая коричневоеплечо из-под моих губ. (Весьма курьезным образом Лолита считала- и продолжала долго считать - все прикосновения, кроме поцелуяв губы да простого полового акта, либо "слюнявой романтикой",либо "патологией".)
"То есть, ты никогда", продолжала она настаивать (теперьстоя на коленях надо мной), "никогда не делал этого, когда былмальчиком?"
"Никогда", ответил я с полной правдивостью.
"Прекрасно", сказала Лолита, "так посмотри, как этоделается".
Я, однако, не стану докучать ученому читателю подробнымрассказом о Лолитиной самонадеянности. Достаточно будет сказать,что ни следа целомудрия не усмотрел перекошенный наблюдатель вэтой хорошенькой, едва сформировавшейся, девочке, которую вконец развратили навыки современных ребят, совместное обучение,жульнические предприятия вроде гэрл-скаутских костров и томуполобное. Для нее чисто механический половой акт былнеотъемлемой частью тайного мира подростков, неведомоговзрослым. Как поступают взрослые, чтобы иметь детей, этосовершенно ее не занимало. Жезлом моей жизни Лолиточка орудоваланеобыкновенно энергично и деловито, как если бы это былобесчузственное приспособление, никак со мною не связанное. Ей,конечно, страшно хотелось поразить меня молодецкими ухваткамималолетней шпаны, но она была не совсем готова к некоторымрасхождениям между детским размером и моим. Только самолюбие непозволяло ей бросить начатое, ибо я, в диком своем положении,прикидывался безнадежным дураком и предоставлял ей самойтрудиться - по крайней мере пока еще мог выносить своеневмешательство. Но все это, собственно, не относится к делу; яне интересуюсь половыми вопросами. Всякий может сам представитьсебе те или иные проявления нашей животной жизни. Другой,великий подвиг манит меня: определить раз навсегда гибельноеочарование нимфеток
30
Я должен ступать осторожно. Я должен говорить шепотом. О,ты, заслуженный репортер по уголовным делам, ты, старый и важныйсудебный пристав, ты, некогда всеми любимый полицейский, нынесидящий в одиночном заключении (а ведь сколько лет былукрашением перекрестка около школы!), ты, в страхе живущийотставной профессор, у которого отрок служит в чтецах! Нехорошобыло бы, правда, ежели по моей вине вы безумно влюбились бы вмою Лолиту! Будь я живописцем и случись так, что директор"Привала Зачарованных Охотников" вдруг, в летний денек, потерялбы рассудок и поручил мне переделать посвоему фрески в ресторанеего гостиницы, вот что я бы придумал (описываю лишь фрагменты):
Было бы озеро. Была бы живая беседка в ослепительномцвету. Были бы наблюдения натуралистов: тигр преследует райскуюптицу, змея давится, натягиваясь на толстого выхухоля, скоторого содрали кожу. Был бы султан с лицом, искаженнымнестерпимым страданием (страданием, которому противоречила быокруглость им расточаемых ласок), помогающий маленькойневольнице с прелестными ягодицами взобраться по ониксовомустолбу. Были бы те яркие пузырьки гонадального разгара, которыепутешествуют вверх за опаловыми стенками музыкальных автоматов
Были бы всякие лагерные развлечения для промежуточной группы,Какао, Катание, Качели, Коленки и Кудри на солнечном берегуозера. Были бы тополя, яблоки, воскресное утро в пригородномдоме. Был бы огненный самоцвет, растворяющийся в кольцеобразнойзыби, одно последнее содрогание, один последний мазок краски,язвящая краснота, зудящая розовость, вздох, отворачивающеесядитя
31
Я пишу все это отнюдь не для того, чтобы прошлое пережитьснова, среди нынешнего моего беспросветного отчаяния, а длятого, чтобы отделить адское от райского в странном, страшном,безумном мире нимфолепсии. Чудовищное и чудесное сливались вкакой-то точке; эту-то границу мне хочется закрепить, ночувствую, что мне это совершенно не удается. Почему?
Согласно римскому праву, лицо женского пола может вступитьв брак в двенадцать лет; позже этот закон был одобрен церковью идо сих пор сохраняется, без особой огласки, в некоторых штатахАмерики. Пятнадцатилетний же возраст допускается законом везде
Нет ровно ничего дурного (твердят в унисон оба полушария) в том,что сорокалетиий изверг, благословленный служителем культа иразбухший от алкоголя, сбрасывает с себя насквозь мокрую от потапраздничную ветошь и въезжает по рукоять в юную жену. "В такихстимулирующих климатических условиях умеренного пояса (говоритсяв старом журнале из тюремной библиотеки), как те, что находим вСент-Луи, Чикаго и Цинциннати, девушка достигает половойзрелости в конце двенадцатого года жизни". Долорес Гейз родилась
