Школьная библиотека

-- Вы с ней вместе могли прийти.

-- А галош у тебя разве не было?

-- Не-а.

-- Тогда давай руку. И если ты хоть раз влезешь в лужу...

-- А если я ненарошно [nechaianno]?

-- Об этом уж я позабочусь. Пойдем, raduga moia [моя радость], подаймне руку и давай двигаться.

-- Билли сегодня кость принес. Вот здорово! Я тоже потом принесу.

-- Это темный Билли или тот, маленький, в очках?

-- В очках. Он сказал, что мама умерла. Смотри, смотри, трубочистка.

(Они появились недавно в результате какого-то малопонятного сдвига,сдрыга, спрыга или срыга в экономике Государства -- и к вящей радостидетворы.) Круг молчал. Давид продолжал говорить.

-- Это ты виноват, а не я. У меня в левом ботинке полно воды. Пап!

-- Да.

-- У меня в левом ботинке полно воды.

-- Да. Прости. Пойдем немного быстрее. И что ты ответил?

-- Когда?

-- Когда Билли сказал эту глупость о маме.

-- Ничего. А что надо было сказать?

-- Но ты ведь понял, что это глупость?

-- Ну, я догадался.

-- Потому что, если бы она и умерла, для нас с тобой она все равно небыла бы мертвой.

-- Да, но ведь она же не умерла, правда?

-- Не в нашем смысле. Для нас с тобой кость ничего не значит, а дляБассо -- очень многое.

-- Пап, он рычал на нее. Просто лежал и рычал, и лапу на нее положил

Барышня Зи сказала, что нам нельзя его трогать и разговаривать с ним нельзя,пока она у него.

-- Raduga moia!

Они уже шли по улице Перегольм. Бородатый мужчина, про которого Кругточно знал, что это шпион, и который всегда пунктуально являлся в полдень,уже торчал на посту перед Круговым домом. Иногда он поторговывал яблоками,однажды пришел переодетым в почтальона. В особо холодные дни он пробовалстоять в витрине портного, притворясь манекеном, и Круг развлекался, играя сбеднягой в "переглядушки". Сегодня он инспектировал фасады домов и что-тотакое черкал в блок-нотике.

-- Считаете дождевые капли, инспектор?

Мужчина глянул вбок, отшагнул и, шагая, ушиб ногу о бордюр. Кругусмехнулся.

-- Вчера, -- сообщил Давид, -- когда мы проходили мимо, этот дядяподмигнул Мариэтте.

Круг опять усмехнулся.

-- Пап, а знаешь что? Наверное, это она с ним разговаривает потелефону. Она все время разговаривает по телефону, когда ты уходишь.

Круг рассмеялся. Странная девчушка, как ему представлялось, крутилалюбовь с целой толпой ухажеров. Дважды в неделю полдня у нее свободны, ивероятно, заполнены фавнами, футболистами и матадорами. Не переходит ли этов манию? Кто она мне -- служанка? приемная дочь? Или что? Ничего. Я отличнознаю, подумал Круг, отсмеявшись, что она просто-напросто отправляется вкиношку с подружкой-толстушкой, -- так она и говорит, и у меня нет повода ейне верить; а если бы я действительно считал, что она -- то, чем онаопределенно является, я бы ее в два счета уволил: о причине заразы, которуюона может затащить в детскую. Ольга именно так бы и сделала.

В один из дней прошедшего месяца лифт устранили физически. Пришликакие-то люди, налепили печать на дверь домишки незадачливого барона иоттащили его в грузовик целым и невредимым. Птичка внутри так напугалась,что даже не зачирикала. Или птичка тоже была шпионом?

-- Не надо, не звони. У меня ключ.

-- Мариэтта! -- крикнул Давид.

-- Она скорее всего в магазине, -- сказал Круг и поспешил в ваннуюкомнату.

Она стояла в ванне, волнообразно намыливая спину -- по крайности теучастки ее узкой, усеянной впадинками, отблескивающей спины, до которыхмогла дотянуться, закинув руку за плечо. Волосы были зачесаны кверху ипокрыты косынкой или чем-то еще, накрученным. Зеркало отражало рыжеватуюподмышку и бледный пузырек соска. "Сичас иду!" -- пропела она.

Круг ахнул дверью, подчеркнуто выразив гнев. Он торжественно прошагал вдетскую и помог Давиду переобуться. Она была еще в ванной, когда человек изАнглийского клуба принес мясной пирог, рисовый пудинг и ее подростковыеягодицы. После ухода лакея она появилась, встряхивая волосами, и пробежала ксебе в комнату, где вскользнула в черную ряску, и через минуту выскочила ипринялась накрывать на стол. К концу обеда пришли газеты и послеполуденнаяпочта. Ну-с, и какие же новости?13

Правительство затеяло присылать ему в изрядных количествах печатнуюпродукцию, расхваливающую его (Правительства) цели и достижения. Вместе сосчетом за телефон и рождественским поздравлением от дантиста он обнаружил впочтовом ящике мимеографированный циркуляр нижеследующего содержания:

Дорогой Гражданин, согласно статье 521 нашей Конституции, нация имеетвозможность пользоваться следующими четырьмя свободами: 1.свободой слова,2.свободой печати, 3.свободой собраний и 4.свободой шествий. Эти свободыобеспечиваются предоставлением в распоряжение народа производительныхпечатных прессов, соответственных запасов бумаги, хорошо проветриваемыхобщественных зданий и широких улиц. Что следует понимать под первыми двумясвободами? Для граждан нашего Государства газета является коллективныморганизатором, задачей которого является подготовка читателя к выполнениюстоящих перед ним разнообразных задач. В то время как в других странахгазеты являются чисто доходными предприятиями, фирмами, которые продают своюпечатную продукцию публике (и потому делают все возможное для привлечениятаковой посредством пугающих заголовков и сомнительных историй), главнойзадачей нашей печати является обеспечение каждого гражданина такойинформацией, которая давала бы ему ясное понимание узловых проблем,выдвигаемых внутренними и международными событиями; следовательно, онанаправляет деятельность и чувства читателей в нужном направлении.

В других странах мы наблюдаем огромное количество конкурирующихорганов. Каждая газета тянет в свою сторону, и это обескураживающееразнообразие тенденций вконец запутывает сознание простого человека; в нашейвоистину демократической стране единообразная пресса отвечаерEFеред нациейза правильность обеспечиваемого ею политического образования. В нашихгазетах статьи являются не плодом фантазии той или иной личности, но зрелым,тщательно подготовленным обращением к читателю, который, со своей стороны,принимает его с такой же серьезностью и усилием мысли.

Еще одной важной особенностью нашей печати является добровольноесотрудничество корреспондентов на местах -- письма, предложения, дискуссии,критические замечания и тому подобное. Мы видим, следовательно, что нашиграждане имеют свободный доступ к газетам состояние дел, немыслимое где быто ни было еще. Правда, в других странах немало разглагольствуют о"свободе", но на деле отсутствие капиталов не позволяет каждому пользоватьсяпечатным словом. Ясно, что миллионер и рабочий не обладают равнымивозможностями.

Наша печать является общественной собственностью нашего народа. Поэтомуона ведется не на коммерческой основе. На политические тенденциикапиталистической газеты способны влиять даже объявления; у нас это,конечно, совершенно исключено.

Наши газеты издаются правительственными и общественными организациями иявляются абсолютно независимыми от личных, частных и коммерческих интересов

Независимость, в свою очередь, является синонимом свободы. Это очевидно.

Наши газеты полностью и абсолютно не зависят от всех тех влияний,которые не совпадают с интересами Народа, который является их хозяином икоторому они служат в целях искоренения всех прочих хозяев. Таким образом,наша страна пользуется свободой речи не в теории, а в реальной практике

Опять-таки очевидно.

В конституциях других стран также упоминаются разного рода "свободы"

На деле, однако, эти "свободы" крайне ограничены. Нехватка бумагиограничивает свободу печати; неотапливаемые помещения не располагают ксвободным собраниям; а демонстрации и шествия разгоняются полицией подпредлогом регулировки движения.

В общем и целом, газеты других стран состоят на службе у капиталистов,которые либо владеют собственными органами, либо приобретают столбцы вдругих газетах. Так например, не так давно один делец за несколько тысячдолларов продал другому журналиста по имени Баллпляс.

Когда же, с другой стороны, полмиллиона американских текстильныхрабочих вышли на забастовку, газеты писали о королях и королевах, осинематографах и театрах. Самой популярной фотографией, появившейся во всехкапиталистических газетах этого пери ода, было изображение двух редкостныхбабочек, сверкавших vsemi tzvetami radugi [всеми оттенками радуги]. Но нислова о забастовке текстильных рабочих!

Как сказал наш Вождь: "Рабочие знают, что "свобода слова" в такназываемых "демократических" странах есть пустой звук". В нашей с вамистране не может быть никакого противоречия между действительностью иправами, дарованными Конституцией Падука, ибо у нас имеются достаточныезапасы бумаги, множество исправных печатных прессов, просторные и теплыеобщественные здания, а также великолепные улицы и парки