Школьная библиотека

ноги. Из глубины выбежала горничная, и, так как коридор былдовольно узкий, произошло легкое, торопливое столкновение:Лужин слегка отступил, потом шагнул вперед, его жена тожедвинулась туда-сюда, бессознательно приглаживая волосы, агорничная, приговаривая что-то и нагибая голову, стараласьнайти лазейку, где бы проскочить. Когда она, наконец,проскочила и исчезла за портьерой, отделявшей от коридораприхожую, Лужин, как давеча, поклонился и быстро открыл дверь,у которой стоял. Сама не зная, почему,-- его жена схватилась заручку двери, которую он уже закрывал за собой; Лужин нажал, онасхватилась крепче и стала судорожно смеяться, пытаясь просунутьколено в еще довольно широкую щель,-- но тут Лужин навалилсявсем телом, и дверь закрылась, щелкнула задвижка, да еще ключповернулся дважды в замке. Меж тем в прихожей уже были голоса,кто-то отдувался, кто-то с кем-то здоровался.

Лужин, заперев дверь, первым делом включил свет. Белымблеском раскрылась эмалевая ванна у левой стены. На правойвисел рисунок карандашом: куб, отбрасывающий тень. В глубине, уокна, стоял невысокий комод. Нижняя часть окна была как будтоподернута ровным морозом, искристо-голубая, непрозрачная. Вверхней части чернела квадратная ночь с зеркальным отливом

Лужин дернул за ручку нижнюю раму, но что-то прилипло илизацепилось, она не хотела открыться. Он на мгновение задумался,потом взялся за спинку стула, стоявшего подле ванны, и перевелвзгляд с этого крепкого, белого стула на плотный мороз стекла

Решившись наконец, он поднял стул за ножки и краем спинки, кактараном, ударил. Что-то хрустнуло, он двинул еще раз, и вдруг вморозном стекле появилась черная, звездообразная дыра. Был мигвыжидательной тишины. Затем глубоко-глубоко внизу что-то нежнозазвенело и рассыпалось. Стараясь расширить дыру, он ударил ещераз, и клинообразный кусок стекла разбился у его ног. Тут онзамер. За дверью были голоса. Кто-то постучал. Кто-то громкопозвал его по имени. Потом тишина, я совершенно ясно голосжены: "Милый Лужин, отоприте, пожалуйста". С трудом сдерживаятяжкое свое дыхание, Лужин опустил на пол стул и попробовалвысунуться в окно. Большие клинья и углы еще торчали в раме

Что-то полоснуло его по шее, он быстро втянул голову обратно,-нет, не пролезть. В дверь забухал кулак. Два мужских голосаспорили, и среди этого грома извивался шепот жены. Лужин решилбольше не бить стекла, слишком оно звонко. Он поднял глаза

Верхняя оконница. Но как до нее дотянуться? Стараясь не шуметьи ничего не разбить, он стал снимать с комода предметы:зеркало, какую-то бутылочку, стакан. Делал он все медленно ихорошо, напрасно его так торопил грохот за дверью, Сняв также искатерть, он попытался влезть на комод, приходившийся ему попояс, и это удалось не сразу. Стало душно, он скинул пиджак итут заметил, что и руки у него в крови, и перед рубашки вкрасных пятнах. Наконец, он оказался на комоде, комод трещалпод его тяжестью. Он быстро потянулся к верхней раме и ужечувствовал, что буханье и голоса подталкивают его, и он неможет не торопиться. Подняв руку, он рванул раму, и онаотпахнулась. Черное небо. Оттуда, из этой холодной тьмы,донесся голос жены, тихо сказал: "Лужин, Лужин". Он вспомнил,что подальше, полевее, находится окно спальни, из него-то ивысунулся этот шепот. За дверью, меж тем, голоса и грохотросли, было там человек двадцать, должно быть,-- Валентинов,Турати, старик с цветами, сопевший, крякавший, и еще, и еще, ивсе вместе чем-то били в дрожащую дверь. Квадратная ночь,однако, была еще слишком высоко. Пригнув колено, Лужин втянулстул на комод. Стул стоял нетвердо, трудно было балансировать,все же Лужин полез. Теперь можно было свободно облокотиться онижний край черной ночи. Он дышал так громко, что себя самогооглушал, и уже далеко, далеко были крики за дверью, но затояснее был пронзительный голос, вырывавшийся из окна спальни

После многих усилий он оказался в странном и мучительномположении: одна нога висела снаружи, где была другая -неизвестно, а тело никак не хотело протиснуться. Рубашка наплече порвалась, все лицо было мокрое. Уцепившись рукой зачто-то вверху, он боком пролез в пройму окна. Теперь обе ногивисели наружу, и надо было только отпустить то, за что ондержался,-- и спасен, Прежде чем отпустить, он глянул вниз. Тамшло какое-то торопливое подготовление: собирались,выравнивались отражения окон, вся бездна распадалась на бледныеи темные квадраты, и в тот миг, что Лужин разжал руки, в тотмиг, что хлынул в рот стремительный ледяной воздух, он увидел,какая именно вечность угодливо и неумолимо раскинулась передним.

Дверь выбили. "Александр Иванович, Александр Иванович!" -заревело несколько голосов. Но никакого Александра Ивановича небыло