Школьная библиотека

руке и подошла к трюмо, чтоб увидать, причесана ли она в самом деле, илинет? Она была причесана и не могла вспомнить, когда она это делала. "Ктоэто?" - думала она, глядя в зеркало на воспаленное лицо со странно блестящими глазами, испуганно смотревшими на нее. "Да это я", - вдруг понялаона, и, оглядывая себя всю, она почувствовала вдруг на себе его поцелуии, содрогаясь, двинула плечами. Потом подняла руку к губам и поцеловалаее

"Что это, я с ума схожу", - и она пошла в спальню, где Аннушка убиралакомнату

- Аннушка, - сказала она, останавливаясь пред ней и глядя на горничную, сама не зная, что скажет ей

- К Дарье Александровне вы хотели ехать, - как бы понимая, сказалагорничная

- К Дарье Александровне? Да, я поеду

"Пятнадцать минут туда, пятнадцать назад. Он едет уже, он приедет сейчас. - Она вынула часы и посмотрела на них. - Но как он мог уехать, оставив меня в таком положении? Как он может жить, не примирившись сомною?" Она подошла к окну и стала смотреть на улицу. По времени он ужемог вернуться. Но расчет мог быть неверен, и она вновь стала вспоминать,когда он уехал, и считать минуты

В то время как она отходила к большим часам, чтобы проверить свои,кто-то подъехал. Взглянув из окна, она увидала его коляску. Но никто нешел на лестницу, и внизу слышны были голоса. Это был посланный, вернувшийся в коляске. Она сошла к нему

- Графа не застали. Они уехали на Нижегородскую дорогу

- Что тебе? Что?.. - обратилась она к румяному, веселому Михайле, подававшему ей назад ее записку

"Да ведь он не получил ее", - вспомнила она

- Поезжай с этой же запиской в деревню к графине Вронской, знаешь? Итотчас же привеэи ответ, - сказала она посланному

"А я сама, что же я буду делать? - подумала она. - Да, я поеду к Долли, это правда, а то я с ума сойду. Да, я могу еще телеграфировать". Иона написала депешу: "Мне необходимо переговорить, сейчас приезжайте"

Отослав телеграмму, она пошла одеваться. Уже одетая и в шляпе, онаопять взглянула в глаза потолстевшей, спокойной Аннушки. Явное сострадание было видно в этих маленьких добрых серых глазах

- Аннушка, милая, что мне делать? - рыдая, проговорила Анна, беспомощно опускаясь на кресло

- Что же так беспокоиться, Анна Аркадьевна! Ведь это бывает. Вы поезжайте, рассеетесь, - сказала горничная

- Да, я поеду, - опоминаясь и вставая, сказала Анна. - А если без менябудет телеграмма, прислать к Дарье Александровне... Нет, я сама вернусь

"Да, не надо думать, надо делать что-нибудь, ехать, главное - уехатьиз этого дома", - сказала она, с ужасом прислушиваясь к страшному клокотанью, происходившему в ее сердце, и поспешно вышла и села в коляску

- Куда прикажете? - спросил Петр, пред тем как садиться на козлы

- На Знаменку, к Облонским

XXVIII Погода была ясная. Все утро шел частый, мелкий дождик, и теперь недавно прояснило. Железные кровли, плиты тротуаров, голыши мостовой, колесаи кожи, медь и жесть экипажей - все ярко блестело на майском солнце. Было три часа и самое оживленное время на улицах

Сидя в углу покойной коляски, чуть покачивавшейся своими упругими рессорами на быстром ходу серых, Анна, при несмолкаемом грохоте колес ибыстро сменяющихся впечатлениях на чистом воздухе, вновь перебирая события последних дней, увидала свое положение совсем иным, чем каким оноказалось ей дома. Теперь и мысль о смерти не казалась ей более такстрашна и ясна, и самая смерть не представлялась более неизбежною. Теперь она упрекала себя за то унижение, до которого она спустилась. "Яумоляю его простить меня. Я покорилась ему. Признала себя виноватою. Зачем? Разве я не могу жить без него?" И, не отвечая на вопрос, как онабудет жить без него, она стала читать вывески. "Контора и склад. Зубнойврач. Да, я скажу Долли все. Она не любит Вронского. Будет стыдно,больно, но я все скажу ей. Она любит меня, и я последую ее совету. Я непокорюсь ему; я не позволю ему воспитывать себя. Филиппов, калачи. Говорят, что они возят тесто в Петербург. Вода московская так хороша. А мытищинские колодцы и блины". И она вспомнила, как давно, давно, когда ейбыло еще семнадцать лет, она ездила с теткой к Троице. "На лошадях еще

Неужели это была я, с красными руками? Как многое из того, что тогда мнеказалось так прекрасно и недоступно, стало ничтожно, а то, что было тогда, теперь навеки недоступно. Поверила ли бы я тогда, что я могу дойтидо такого унижения? Как он будет горд и доволен, получив мою записку! Ноя докажу ему... Как дурно пахнет эта краска. Зачем они все красят истроят? Моды и уборы", - читала она. Мужчина поклонился ей. Это был мужАннушки. "Наши паразиты, - вспомнила она, как это говорил Вронский. Наши? почему наши? Ужасно то, что нельзя вырвать с корнем прошедшего

Нельзя вырвать, но можно скрыть память о нем. И я скрою". И тут онавспомнила о прошедшем с Алексеем Александровичем, о том, как она изгладила его из своей памяти. "Долли подумает, что я оставляю второго мужа ичто я поэтому, наверное, неправа. Разве я хочу быть правой! Я не могу!"- проговорила она, и ей захотелось плакать. Но она тотчас же стала думать о том, чему могли так улыбаться эти две девушки. "Верно, о любви?Они не знают, как это невесело, как низко... Бульвар и дети. Три мальчика бегут, играя в лошадки. Сережа! И я все потеряю, и не возвращу его

Да, все потеряю, если он не вернется. Он, может быть, опоздал на поезд иуже вернулся теперь. Опять хочешь унижения! - сказала она самой себе. Нет, я войду к Долли и прямо скажу ей: я несчастна, я стою того, я виновата, но я все-таки несчастна, помоги мне. Эти лошади, эта коляска - какя отвратительна себе в этой коляске - все его; но я больше не увижу их"

Придумывая те слова, в которых она все скажет Долли, и умышленно растравляя свое сердце, Анна вошла на лестницу

- Есть кто-нибудь? - спросила она в передней

- Катерина Александровна Левина, - отвечал лакей

"Кити! та самая Кити, в которую был влюблен Вронский, - подумала Анна,- та самая, про которую он вспоминал с любовью. Он жалеет, что не женился на ней. А обо мне он вспоминает с ненавистью и жалеет, что сошелся сомной"

Между сестрами, в то время как приехала Анна, шло совещание о кормлении. Долли одна вышла встретить гостью, в эту минуту мешавшую их беседе

- А, ты не уехала еще? Я хотела сама быть у тебя, - сказала она, нынче я получила писюCо от Стивы

- Мы тоже получили депешу, - отвечала Анна, оглядываясь, чтоб увидатьКити

- Он пишет, что не может понять, чего именно хочет Алексей Александрович, но что он не уедет без ответа

- Я думала, у тебя есть кто-то. Можно прочесть письмо? - Да, Кити, - смутившись, сказала Долли, - она в детской осталась. Онабыла очень больна

- Я слышала. Можно прочесть письмо? - Я сейчас принесу. Но он не отказывает; напротив, Стива надеется, сказала Долли, останавливаясь вдверях

- Я не надеюсь, да и не желаю, - сказала Анна

"Что ж это, Кити считает для себя унизительным встретиться со мной? думала Анна, оставшись одна. - Может быть, она и права. Но не ей, той,которая была влюблена в Вронского, не ей показывать мне это, хотя это иправда. Я знаю, что меня в моем положении не может принимать ни одна порядочная женщина. Я знаю, что с той первой минуты я пожертвовала емувсем! И вот награда! О, как я ненавижу его! И зачем я приехала сюда? Мнееще хуже, еще тяжелее, - Она слышала из другой комнаты голоса переговаривавшихся сестер. - И что ж я буду говорить теперь Долли? Утешать Кититем, что я несчастна, подчиняться ее покровительству? Нет, да и Доллиничего не поймет. И мне нечего говорить ей. Интересно было бы только видеть Кити и показать ей, как я всех и все презираю, как мне все равнотеперь"

Долли вошла с письмом. Анна прочла и молча передала его

- Я все это знала, - сказала она. - И это меня нисколько не интересует

- Да отчего же? Я, напротив, надеюсь, - сказала Долли, с любопытствомглядя на Анну. Она никогда не видела ее в таком странном раздраженномсостоянии. - Ты когда едешь? - спросила она

Анна, сощурившись, смотрела пред собой и не отвечала ей

- Что ж Кити прячется от меня? - сказала она, глядя на дверь и краснея

- Ах, какие пустяки! Она кормит, и у нее не ладится дело, я ей советовала... Она очень рада. Она сейчас придет, - неловко, не умея говоритьнеправду, говорила Долли. - Да вот и она

Узнав, что приехала Анна, Кити хотела не выходить; но Долли уговорилаее. Собравшись с силами, Кити вышла и, краснея, подошла к ней и подаларуку

- Я очень рада, - сказала она дрожащим голосом

Кити была смущена тою борьбой, которая происходила в ней, между враждебностью к этой дурной женщине и желанием быть снисходительною к ней;но как только она увидала красивое, симпатичное лицо Анны, вся враждебность тотчас же исчезла

- Я бы не удивилась, если бы вы и не хотели встретиться со мною. Я ковсему привыкла. Вы были больны? Да, вы переменились, - сказала Анна

Кити чувствовала, что Анна враждебно смотрит на нее. Она объясняла эту