Школьная библиотека

Увы. Одной жидкой цепи, конечно, недостаточно. Даже и при подкрепленииодной черепахой. Черепах-то должно было подойти целых четыре. И уверенноможно сказать, что, подойди они, полковник Болботун вынужден был быудалиться с Печерска. Но они не подошли.

Случилось это потому, что в броневой дивизион гетмана, состоящий изчетырех превосходных машин, попал в качестве командира второй машины некто иной, как знаменитый прапорщик, лично получивший в мае 1917 года изрук Александра Федоровича Керенского георгиевский крест, Михаил СеменовичШполянский.....

броневой дивизион.

После этого женщина, кутающаяся в серый пуховый платок, истерзаннаяполчаса тому назад и смятая поцелуями страстного Онегина, ответила так:

- Я очень жалею, что никогда я не понимала и не могу понимать твоихпланов.

Михаил Семенович взял со столика перед козеткой стянутую в талиирюмочку душистого коньяку, хлебнул и молвил:

- И не нужно.

Через два дня после этого разговора Михаил Семеныч преобразился. Вместоцилиндра на нем оказалась фуражка блином, с офицерской кокардой, вместоштатского платья - короткий полушубок до колен и на нем смятые защитныепогоны.....

равно дать не могу.

Он положил бумагу Най-Турса на видное место под пресс в виде голойженщины.

- Валенки, - монотонно ответил Най и, скосив глаза к носу, посмотрелтуда, где находились носки его сапог.

- Как? - не понял генерал и удивленно уставился на полковника.

- Валенки сию минуту давайте.

- Что такое? Как? - генерал выпучил глаза до предела.

Най повернулся к двери, приоткрыл ее и крикнул в теплый коридорособняка:

- Эй, взвод!

Генерал побледнел серенькой бледностью, переметнул взгляд с лица Ная натрубку телефона, оттуда на икону божьей матери в углу, а затем опять налицо Ная.....

наконец, прибежали, пыхтя, как загнанные гончие, со свистом и хрипом. Найнасторожился и потемнел лицом. Первый юнкер добежал до Ная, стал перед ними сказал, задыхаясь:

- Господин полковник, никаких наших частей нет не только на Шулявке, нои нигде нет, - он перевел дух. - У нас в тылу пулеметная стрельба, инеприятельская конница сейчас прошла вдали по Шулявке, как будто бы входяв Город...

Слова юнкера в ту же секунду покрыл оглушительный свист Ная.

Три двуколки с громом выскочили в Брест-Литовский переулок, простучалипо нему, а оттуда по Фонарному и покатили по ухабам.....

дрожит и переливается огненный, зыбкий отсвет. Пожар? Дверь под рукамиТурбина звякнула, но не поддалась. Турбин постучал тревожно. Еще разпостучал. Серая фигура, мелькнув за стеклом двери, открыла ее, и Турбинпопал в магазин. Турбин, оторопев, всмотрелся в неизвестную фигуру. На нейбыла студенческая черная шинель, а на голове штатская, молью траченная,шапка с ушами, притянутыми на темя. Лицо странно знакомое, но как будточем-то обезображенное и искаженное. Печь яростно гудела, пожирая какие-толистки бумаги. Бумагой был усеян весь пол.....

вдруг остановились, упали на одно колено и, бледно сверкнув, дали двазалпа по переулку туда, откуда прибежали. Затем вскочили и, бросаявинтовки, кинулись через перекресток, мимо Николкиного отряда. По дорогеони рвали с себя погоны, подсумки и пояса, бросали их на разъезженныйснег. Рослый, серый, грузный юнкер, равняясь с Николкой, поворачивая кНиколкиному отряду голову, зычно, задыхаясь, кричал:

- Бегите, бегите с нами! Спасайся, кто может!

Николкины юнкера в цепи стали ошеломленно подниматься. Николкасовершенно одурел, но в ту же секунду справился с собой и, молниеносноподумав: "Вот момент, когда можно быть героем", - закричал своимпронзительным голосом:

- Не сметь вставать! Слушать команду!!

"Что они делают?" - остервенело подумал Николка.....

рыжебородого не было никакого оружия, он даже не был военным, он былдворник. Ярость пролетела мимо Николкиных глаз совершенно красным одеяломи сменилась чрезвычайной уверенностью. Ветер и мороз залетел Николке вжаркий рот, потому что он оскалился, как волчонок. Николка выбросил руку скольтом из кармана, подумав: "Убью, гадину, лишь бы были патроны". Голосасвоего он не узнал, до того голос был чужд и страшен.

- Убью, гад! - Николка просипел, шаря пальцами в мудреном кольте, имгновенно сообразил, что он забыл, как из него стрелять.....

- Скажите, пожалуйста, чего это стреляют там наверху?

Парень вынул палец из носа, подумал и сказал в нос:

- Офицерню бьют наши.

Николка исподлобья посмотрел на него и машинально пошевелил ручкойкольта в кармане. Старший мальчик отозвался сердито:

- С офицерами расправляются. Так им и надо. Их восемьсот человек навесь Город, а они дурака валяли. Пришел Петлюра, а у него миллион войска.

Он повернулся и потащил салазки.

Сразу распахнулась кремовая штора - с веранды в маленькую столовую.Часы... тонк-танк.....

Последними словами командира были:

- Штабная сволочь. Отлично понимаю большевиков.

Ночью Николка зажег верхний фонарь в своей угловой комнате и вырезал усебя на двери большой крест и изломанную надпись под ним перочинным ножом:"п.Турс. 14-го дек. 1918 г. 4 ч. дня".

"Най" откинул для конспирации на случай, если придут с обыскомпетлюровцы.

Хотел не спать, чтобы не пропустить звонка, Елене в стену постучал исказал:

- Ты спи, - я не буду спать.

И сейчас же после этого заснул как мертвый, одетым, на кровати.....

кивнул на окно. - Гм... пожалуй, он прав: нельзя... Ну, что ж, тогдадома... Сегодня вечером я приеду.

- Опасно это, доктор? - заметила Елена тревожно.

Доктор уставился в паркет, как будто в блестящей желтизне и былзаключен диагноз, крякнул и, покрутив бородку, ответил:

- Кость цела... Гм... крупные сосуды не затронуты... нерв тоже... Нонагноение будет... В рану попали клочья шерсти от шинели... Температура...- Выдавив из себя эти малопонятные обрывки мыслей, доктор повысил голос иуверенно сказал: - Полный покой... Морфий, если будет мучиться, я самвпрысну вечером.....