Школьная библиотека

и уже раскаивался, что зашел далеко, что напрасно рассказал то, что ужедавно накипело в моем сердце, о чем я мог говорить как по-писаному, потомучто уже давно приготовил я над самим собой приговор, и теперь не удержался,чтоб не прочесть его, признаться, не ожидая,что меня поймут; но, кудивлению моему, она промолчала, погодя немного слегка пожала мне руку и скаким-то робким участием спросила:

- Неужели и в самом деле вы так прожили всю свою жизнь?

- Всю жизнь, Настенька, - отвечал я, - всю жизнь, и, кажется, так иокончу!

- Нет, этого нельзя, - сказала она беспокойно, - этого не будет; этак,пожалуй, и я проживу всю жизнь подле бабушки. Послушайте, знаете ли, чтоэто вовсе нехорошо так жить?

- Знаю, Настенька, знаю! - вскричал я, не удерживая более своегочувства. - И теперь знаю больше, чем когда-нибудь, что я даром потерял всесвои лучшие годы! Теперь это я знаю, и чувствую больнее от такого сознания,потому что сам бог послал мне вас, моего доброго ангела, чтоб сказать мнеэто и доказать. Теперь, когда я сижу подле вас и говорю с вами, мне уж истрашно подумать о будущем, потому что в будущем - опять одиночество, опятьэта затхлая, ненужная жизнь; и о чем мечтать будет мне, когда я уже наявуподле вас был так счастлив! О, будьте благословенны, вы, милая девушка, зато, что не отвергли меня с первого раза, за то, что уже я могу сказать, чтоя жил хоть два вечера в моей жизни!

- Ох, нет, нет! - закричала Настенька, и слезинки заблистали на глазахее, - нет, так не будет больше; мы так не расстанемся! Что такое двавечера!

- Ох, Настенька, Настенька! знаете ли, как надолго вы помирили меня ссамим собою? знаете ли, что уже я теперь не буду о себе думать так худо,как думал в иные минуты? Знаете ли, что уже я, может быть, не буду болеетосковать о том, что сделал преступление и грех в моей жизни, потому чтотакая жизнь есть преступление и грех? И не думайте, чтоб я вампреувеличивал что-нибудь, ради бога, не думайте этого, Настенька, потомучто на меня иногда находят минуты такой тоски, такой тоски... Потому чтомне уже начинает казаться в эти минуты, что я никогда не способен начатьжить настоящею жизнию; потому что мне уже казалось, что я потерял всякийтакт, всякое чутье в настоящем, действительном; потому что, наконец, япроклинал сам себя; потому что после моих фантастических ночей на меня уженаходят минуты отрезвления, которые ужасны! Между тем слышишь, как кругомтебя гремит и кружится в жизненном вихре людская толпа, слышишь, видишь,как живут люди, - живут наяву, видишь, что жизнь для них не заказана, чтоих жизнь не разлетится, как сон, как видение, что их жизнь вечнообновляющаяся, вечно юная и ни один час ее непохож на другой, тогда какуныла и до пошлости однообразна пугливая фантазия, раба тени, идеи, рабапервого облака, которое внезапно застелет солнце и сожмет тоскою настоящеепетербургское сердце, которое так дорожит своим солнцем, - а уж в тоскекакая фантазия! Чувствуешь, что она наконец устает, истощается в вечномнапряжении, эта неистощимая фантазия, потому что ведь мужаешь, выживаешь изпрежних своих идеалов: они разбиваются в пыль, в обломки; если ж нет другойжизни, так приходится строить ее из этих же обломков. А между тем чего-тодругого просит и хочет душа! И напрасно мечтатель роется, как 2 золе, всвоих старых мечтаниях, ища в этой золе хоть какой-нибудь искорки, чтобраздуть ее, возобновленным огнем пригреть похолодевшее сердце и воскреситьв нем снова все, что было прежде так мило, что трогало душу, что кипятилокровь, что вырывало слезы из глаз и так роскошно обманывало! Знаете ли,Настенька, до чего я дошел? знаете ли, что я уже принужден справлятьгодовщину своих ощущений, годовщину того, что было прежде так мило, чего всущности никогда не бывало, - потому что эта годовщина справляется все потем же глупым, бесплотным мечтаниям, - и делать это, потому что и этих-тоглупых мечтаний нет, затем, что нечем их выжить: ведь и мечты выживаются!Знаете ли, что я люблю теперь припомнить и посетить в известный срок теместа, где был счастлив когда-то по-своему, люблю построить свое настоящеепод лад уже безвозвратно прошедшему и часто брожу как тень, без нужды и безцели, уныло и грустно по петербургским закоулкам и улицам. Какие всевоспоминания! Припоминается, например, что вот здесь ровно год тому назад,ровно в это же время, в этот же час, по этому же тротуару бродил так жеодиноко, так же уныло, как и теперь! И припоминаешь, что и тогда мечты былигрустны, и хоть и прежде было не лучше, но все как-то чувствуешь, что какбудто и легче, и покойнее было жить, что не было этой черной думы, котораятеперь привязалась ко мне; что не было этих угрызений совести, угрызениймрачных, угрюмых, которые ни днем, ни ночью теперь не дают покоя. Испрашиваешь себя: где же мечты твои? и покачиваешь головою, говоришь: какбыстро летят годы! И опять спрашиваешь себя: что же ты сделал с своимигодами? куда ты схоронил свое лучшее время? Ты жил или нет? Смотри,говоришь себе, смотри, как на свете становится холодно. Еще пройдут годы, иза ними придет угрюмое одиночество, придет с клюкой трясучая старость, а заними тоска и уныние. Побледнеет твой фантастический мир, замрут, утонутмечты твои и осыплются, как желтые листья с деревьев... О, Настенька! ведьгрустно будет оставаться одному, одному совершенно, и даже не иметь чегопожалеть - ничего, ровно ничего... потому что все, что потерял-то, все это,все было ничто, глупый, круглый нуль, было одно лишь мечтанье!

- Ну, не разжалобливайте меня больше! - проговорила Настенька, утираяслезинку, которая выкатилась из глаз ее. - Теперь кончено! Теперь мы будемвдвоем; теперь, что ни случись со мной, уж мы никогда не расстанемся

Послушайте. Я простая девушка, я мало училась, хотя мне бабушка и нанималаучителя; но, право, я вас понимаю, потому что все, что вы мне пересказалитеперь, я уж сама прожила, когда бабушка меня пришпилила к платью. Конечно,я бы так не рассказала хорошо, как вы рассказали, я не училась, - робкоприбавила она, потому что все еще чувствовала какое-то уважение к моейпатетической речи и к моему высокому слогу, - но я очень рада, что высовершенно открылись мне. Теперь я вас знаю, совсем, всего знаю. И знаетечто? я вам хочу рассказать и свою историю, всю без утайки, а вы мне послеза то дадите совет. Вы очень умный человек; обещаетесь ли вы, что вы дадитемне этот совет?

- Ах, Настенька, - отвечал я, - я хоть и никогда не был советником, итем более умным советником, но теперь вижу, что если мы всегда будем такжить, то это будет как-то очень умно, и каждый друг другу надает премногоумных советов! Ну, хорошенькая моя Настенька, какой же вам совет? Говоритемне прямо; я теперь так весел, счастлив, смел и умен, что за словом неполезу в карман

- Нет, нет! - перебила Настенька, засмеявшись, - мне нужен не одинумный совет, мне нужен совет сердечный, братский, так, как бы вы уже вексвой любили меня!

- Идет, Настенька, идет! - закричал я в восторге, - и если б я ужедвадцать лет вас любил, то все-таки не любил бы сильнее теперешнего!

- Руку вашу! - сказала Настенька

- Вот она! - отвечал я, подавая ей руку

- Итак, начнемте мою историю!

ИСТОРИЯ НАСТЕНЬКИ

- Половину истории вы уже знаете, то есть вы знаете, что у меня естьстарая бабушка..

- Если другая половина так же недолга, как и эта... - перебил было язасмеявшись

- Молчите и слушайте. Прежде всего уговор: не перебивать меня, а не тоя, пожалуй, собьюсь. Ну, слушайте же смирно

Есть у меня старая бабушка. Я к ней попала еще очень маленькойдевочкой, потому что у меня умерли и мать и отец. Надо думать, что бабушкабыла прежде богаче, потому что и теперь вспоминает о лучших днях. Она жеменя выучила по-французски и потом наняла мне учителя. Когда мне былопятнадцать лет (а теперь мне семнадцать), учиться мы кончили. Вот в этовремя я и нашалила; уж что я сделала - я вам не скажу; довольно того, чтопроступок был небольшой. Только бабушка подозвала меня к себе в одно утро исказала, что так как она слепа, то за мной не усмотрит, взяла булавку ипришпилила мое платье к своему, да тут и сказала, что так мы будем всюжизнь сидеть, если, разумеется, я не сделаюсь лучше. Одним словом, в первоевремя отойти никак нельзя было: и работай, и читай, и учись - все подлебабушки. Я было попробовала схитрить один раз и уговорила сесть на моеместо Феклу. Фекла - наша работница, она глуха. Фекла села вместо меня;бабушка в это время заснула в креслах, а я отправилась недалеко к подруге

Ну, худо и кончилось. Бабушка без меня проснулась и о чем-то спросила,думая, что я все еще сижу смирно на месте. Фекла-то видит, что бабушкаспрашивает, а сама не слышит про что, думала, думала, что ей делать,отстегнула булавку да и пустилась бежать..