Школьная библиотека

шести бокалов, как-то весь раскис и некрепко держался на ногах. Затоболтал без умолку. Болтовня в нем даже усилилилась. Марья Александровнапонимала, что эта вспышка минутная и что отяжелевшему гостю скоро захочется спать. Надо было ловить минуту. Оглядев поле битвы, она с наслаждением заметила, что сластолюбивый старичок как-то особенно лакомо поглядывал на Зину, и родительское сердце ее затрепетало от радости

- Чрез-вы-чайно весело, - отвечал князь, - и, знаете, бес-по-добней-шая женщина, Наталья Дмитриевна, бес-по-до-бнейшая женщина!

Как ни занята была Марья Александровна своими великими планами, нотакая звонкая похвала сопернице уколола ее в самое сердце

- Помилуйте, князь! - вскричала она, сверкая глазами, - если уж вашаНаталья Дмитриевна бесподобная женщина, так уж я и не знаю, что послеэтого! Но после этого вы совершенно не знаете здешнего общества, совершенно не знаете! Ведь это только одна выставка своих небывалых достоинств, своих благородных чувств, одна комедия, одна наружная золотая кора. Приподымите эту кору, и вы увидите цеBй ад под цветами, целое осиное гнездо, где вас съедят и косточек не оставят!

- Неужели? - воскликнул князь. - Удивляюсь!

- Но я клянусь вам в этом! Ah, mon prince. Послушай, Зина, я должна,я обязана рассказать князю это смешное и низкое происшествие с этой Натальей, на прошлой неделе, - помнишь? Да, князь, - это про ту самую вашухваленую Наталью Дмитриевну, которою вы так восхищаетесь. О милейший мойкнязь! Клянусь, я не сплетница! Но я непременно расскажу это, единственно для того, чтоб рассмешить, чтоб показать вам в живом образчике, таксказать, в оптическое стекло, что здесь за люди! Две недели назад приезжает ко мне эта Наталья Дмитриевна. Подали кофе, а я зачем-то вышла. Яочень хорошо помню, сколько у меня осталось сахару в серебряной сахарнице: она была совершенно полна. Возвращаюсь, смотрю: лежат на донышкетолько три кусочка. Кроме Натальи Дмитриевны в комнате никого не оставалось. Какова! У ней свой каменный дом и денег бессчетно! Этот случайсмешной, комический, но судите после этого о благородстве здешнего общества!

- Не-у-же-ли! - воскликнул князь, искренно удивляясь. - Какая, однакоже, неестественная жадность! Неужели ж она все одна съела?

- Так вот какая она бесподобнейшая женщина, князь! как вам нравитсяэтот позорный случай? Да я бы, кажется, умерла в ту же минуту, в которуюбы решилась на такой отвратительный поступок!

- Ну да, да... Только, знаете, она все-таки такая belle femme..

- Наталья-то Дмитриевна! помилуйте, князь, да это просто кадушка! Ах,князь, князь! что это вы сказали! Я ожидала в вас гораздо поболее вкусу..

- Ну да, кадушка... только, знаете, она так сложена... Ну, а эта девочка, которая тан-це-ва-ла, она тоже... сложена..

- Сонечка-то? да ведь она еще ребенок, князь! ей всего четырнадцатьлет!

- Ну да... только, знаете, такая ловкая, и у ней тоже... такие формы... формируются. Ми-лень-кая такая! и другая, что с ней тан-це-ва-ла,тоже... формируется..

- Ах, это несчастная сирота, князь! Они ее часто берут

- Си-ро-та. Грязная, впрочем, такая, хоть бы руки вымыла... А, впрочем, тоже за-ман-чи-вая..

Говоря это, князь с какою-то возрастающею жадностью рассматривал Зинув лорнет

- Mais quelle charmante personne! - бормотал он вполголоса, тая отнаслаждения

- Зина, сыграй нам что-нибудь, или нет, лучше спой! Как она поет,князь! Она, можно сказать, виртуозка, настоящая виртуозка! И если б вызнали, князь, - продолжала Марья Александровна вполголоса, когда Зинаотошла к роялю, ступая своею тихою, плавною поступью, от которой чуть непокоробило бедного старичка, - если б вы знали, какая она дочь! Как онаумеет любить, как нежна со мной! Какие чувства, какое сердце!

- Ну да... чувства... и, знаете ли, я только одну женщину знал, вовсю мою жизнь, с которой она могла бы сравниться по кра-со-те, - перебилкнязь, глотая слюнки. - Это покойная графиня Наинская, умерла лет тридцать тому назад. Вос-хи-тительная была женщина, неопи-сан-ной красоты,потом еще за своего повара вышла..

- За своего повара, князь!

- Ну да, за своего повара... за француза, за границей. Она ему загра-ни-цей графский титул доставила. Видный был собой человек и чрезвычайно образованный, с маленькими такими у-си-ка-ми

- И... и... как же они жили, князь?

- Ну да, она хорошо жили. Впрочем, они скоро потом разошлись. Он ееобобрал и уехал. За какой-то соус поссорились..

- Маменька, что мне играть? - спросила Зина

- Да ты бы лучше спела нам, Зина. Как она поет, князь! Вы любите музыку?

- О да! Charmant, charmant! Я очень люблю му-зы-ку. Я за границей сБетховеном был знаком

- С Бетховеном! Вообрази, Зина, князь был знаком с Бетховеном! - кричит в восторге Марья Александровна. - Ах, князь! неужели вы были знакомыс Бетховеном?

- Ну да... мы были с ним на дру-жес-кой но-ге. И вечно у него нос втабаке. Такой смешной!

- Бетховен?

- Ну да, Бетховен. Впрочем, может быть, это и не Бет-хо-вен, а какой-нибудь другой не-мец. Там очень много нем-цев... Впрочем, я, кажется, сби-ва-юсь

- Что же мне петь, маменька? - спросила Зина

- Ах, Зина! спой тот романс, в котором, помнишь, много рыцарского,где еще эта владетельница замка и ее трубадур... Ах, князь! Как я люблювсе это рыцарское! Эти за'мки, за'мки!.. Эта средневековая жизнь! Этитрубадуры, герольды, турниры... Я буду аккомпанировать тебе, Зина! Пересядьте сюда, князь, поближе! Ах, эти замки, замки!

- Ну да... замки. Я тоже люблю зам-ки, - бормочет князь в восторге,впиваясь в Зину единственным своим глазом. - Но... боже мой! - восклицает он, - это романс!.. Но.. я знаю этот ро-манс! Я давно уже слышал этотроманс... Это так мне на-по-ми-нает... Ах, боже мой!

Я не берусь описывать, что сделалось с князем, когда запела Зина. Пела она старинный французский романс, бывший когда-то в большой моде. Зина пела его прекрасно. Ее чистый, звучный контральто проникал до сердца

Ее прекрасное лицо, чудные глаза, ее точеные, дивные пальчики, которымиона переворачивала ноты, ее волосы, густые, черные, блестящие, волнующаяся грудь, вся фигура ее, гордая, прекрасная,благородная, - все этооколдовало бедного старичка окончательно. Он не отрывал от нее глаз,когда она пела, он захлебывался от волнения. Его старческое сердце, подогретое шампанским, музыкой и воскреснувшими воспоминаниями (а у когонет любимых воспоминаний?), стучало чаще и чаще, как уже давно не билосьоно... Он готов был опуститься на колени перед Зиной и почти плакал,когда она кончила

- O ma charmante enfant! - вскричал он, целуя ее пальчики. - Vous meravissez! Я теперь, теперь только вспомнил... Но... но... o ma charmanteenfant..

И князь даже не мог докончить

Марья Александровна почувствовала, что наступила ее минута