Школьная библиотека

- Отчего ж неизвестности? - сказал Ноздрев. - Никакой неизвестности!будь только на твоей стороне счастие, ты можешь выиграть чертову пропасть

Вон она! экое счастье! - говорил он, начиная метать для возбуждения задору

- Экое счастье! экое счастье! вон: так и колотит! вот та проклятая девятка,на которой я все просадил! Чувствовал, что продаст, да уже, зажмурив глаза,думаю себе: "Черт тебя побери, продавай, проклятая!"

Когда Ноздрев это говорил, Порфирий принес бутылку. Но Чичиковотказался решительно как играть, так и пить

- Отчего ж ты не хочешь играть? - сказал Ноздрев

- Ну оттого, что не расположен. Да, признаться сказать, а вовсе неохотник играть

- Отчего ж не охотник?

Чичиков пожал плечами и прибавил:

- Потому что не охотник

- Дрянь же ты!

- Что ж делать? так бог создал

- Фетюк просто! Я думал было прежде, что ты хоть сколько-нибудьпорядочный человек, а ты никакого не понимаешь обращения. С тобой никакнельзя говорить, как с человеком близким... никакого прямодушия, ниискренности! совершенный Собакео8ч, такой подлец!

- Да за что же ты бранишь меня? Виноват разве я, что не играю? Продаймне душ одних, если уж ты такой человек, что дрожишь из-за этого вздору

- Черта лысого получишь! хотел было, даром хотел отдать, но теперь вотне получишь же! Хоть три царства давай, не отдам. Такой шильник, печникгадкий! С этих пор с тобой никакого дела не хочу иметь. Порфирий, ступайскажи конюху, чтобы не давал овса лошадям его, пусть их едят одно сено

Последнего заключения Чичиков никак не ожидал

- Лучше б ты мне просто на глаза не показывался! - сказал Ноздрев

Несмотря, однако ж, на такую размолвку, гость и хозяин поужиналивместе, хотя на этот раз не стояло на столе никаких вин с затейливымиименами. Торчала одна только бутылка с какие-то кипрским, которое было то,что называют кислятина во всех отношениях. После у ужина Ноздрев сказалЧичикову, отведя его в боковую комнату, где была приготовлена для негопостель:

- Вот тебе постель! Не хочу и доброй ночи желать тебе!

Чичиков остался по уходе Ноздрева в самом неприятном расположениидуха. Он внутренно досадовал на себя, бранил себя за то, что к нему заехали потерял даром время Но еще более бранил себя за то, что заговорил с ним оделе, поступил неосторожно, как ребенок, как дурак: ибо дело совсем нетакого роду, чтобы быть вверену Ноздреву... Ноздрев человек-дрянь, Ноздревможет наврать, прибавить, распустить черт знает что, выйдут ещекакие-нибудь сплетни - нехорошо, нехорошо. "Просто дурак я". - говорил онсам себе. Ночь спал он очень дурно. Какие-то маленькие пребойкие насекомыекусали его нестерпимо больно, так что он всей горстью скреб по уязвленномуместу, приговаривая: "А, чтоб вас черт побрал вместе с Ноздревым!"Проснулся он ранним утром. Первым делом его было, надевши халат и сапоги,отправиться через двор в конюшню приказать Селифану сей же час закладыватьбричку. Возвращаясь через двор, он встретился с Ноздревым, который былтакже в халате, с трубкою в зубах

Ноздрев приветствовал его по-дружески и спросил, каково ему спалось

- Так себе, - отвечал Чичиков весьма сухо

- А я, брат, - говорил Ноздрев, - такая мерзость лезла всю ночь, чтогнусно рассказывать, и во рту после вчерашнего точно эскадрон переночевал

Представь: снилось, что меня высекли, ей-ей! и, вообрази, кто? Вот ни зачто не угадаешь: штабс-ротмистр Поцелуев вместе с Кувшинниковым

"Да, - подумал про себя Чичиков, - хорошо бы, если б тебя отодралинаяву"

- Ей-богу! да пребольно! Проснулся: черт возьми, в самом деле что-топочесывается, - верно, ведьмы блохи. Ну, ты ступай теперь одевайся, я ктебе сейчас приду. Нужно только ругнуть подлеца приказчика

Чичиков ушел в комнату одеться и умыться. Когда после того вышел он встоловую, там уже стоял на столе чайный прибор с бутылкою рома. В комнатебыли следы вчерашнего обеда и ужина; кажется, половая щетка непритрогивалась вовсе. На полу валялись хлебные крохи, а табачная зола виднадаже была на скатерти. Сам хозяин, не замедливший скоро войти, ничего неимел у себя под халатом, кроме открытой груди, на которой росла какая-тоборода. Держа в руке чубук и прихлебывая из чашки, он был очень хорош дляживописца, не любящего страх господ прилизанных и завитых, подобноцирюльным вывескам, или выстриженных под гребенку

- Ну, так как же думаешь? - сказал Ноздрев, немного помолчавши. - Нехочешь играть на души?

- Я уже сказал тебе, брат, что не играю; купить - изволь, куплю

- Продать я не хочу, это будет не по-приятельски. Я не стану сниматьплевы с черт знает чего. В бантик - другое дело. Прокинем хоть талию!

- Я уж сказал, что нет

- А меняться не хочешь?

- Не хочу

- Ну, послушай, сыграем в шашки, выиграешь - твои все. Ведь у менямного таких, которых нужно вычеркнуть из ревизии. Эй, Порфирий, принеси-касюда шашечницу

- Напрасен труд, я не буду играть

- Да ведь это не в банк; тут никакого не может быть счастия илифальши: все ведь от искусства; я даже тебя предваряю, что я совсем не умеюиграть, разве что-нибудь мне дашь вперед

"Сем-ка я, - подумал про себя Чичиков, - сыграю с ним в шашки! В шашкиигрывал я недурно, а на штуки ему здесь трудно подняться"

- Изволь, так и быть, в шашки сыграю

- Души идут в ста рублях!

- Зачем же? довольно, если пойдут в пятидесяти

- Нет, что ж за куш пятьдесят? Лучше ж в эту сумму я включу тебекакого-нибудь щенка средней руки или золотую печатку к часам

- Ну, изволь! - сказал Чичиков

- Сколько же ты мне дашь вперед? - сказал Ноздрев

- Это с какой стати? Конечно, ничего

- По крайней мере пусть будут мои два хода

- Не хочу, я сам плохо играю

- Знаем мы вас, как вы плохо играете! - сказал Ноздрев, выступаяшашкой

- Давненько не брал я в руки шашек! - говорил Чичиков, подвигая тожешашку

- Знаем мы вас, как вы плохо играете! - сказал Ноздрев, выступаяшашкой

- Давненько не брал я в руки шашек! - говорил Чичиков, подвигая шашку