Книга "Чужое небо". Страница 6
Неподвижный взор устремляя вдаль, Горько говоря про свою печаль: "Я пробрался вглубь неизвестных стран, Восемьдесят дней шел мой караван; "Цепи грозных гор, лес, а иногда Странные вдали чьи-то города, "И не раз из них в тишине ночной В лагерь долетал непонятный вой
"Мы рубили лес, мы копали рвы, Вечерами к нам подходили львы
"Но трусливых душ не было меж нас, Мы стреляли в них, целясь между глаз
"Древний я отрыл храм из под песка, Именем моим названа река, "И в стране озер пять больших племен Слушались меня, чтили мой закон
"Но теперь я слаб, как во власти сна, И больна душа, тягостно больна; "Я узнал, узнал, что такое страх, Погребенный здесь в четырех стенах; "Даже блеск ружья, даже плеск волны Эту цепь порвать ныне не вольны... " И, таяв глазах злое торжество, Женщина в углу слушала его
143. МАРГАРИТА Валентин говорит о сестре в кабаке, Выхваляет ее ум и лицо, А у Маргариты на левой руке Появилось дорогое кольцо
А у Маргариты спрятан ларец Под окном в зеленом плюще, Ей приносит так много серег и колец Злой насмешник в красном плаще
Хоть высоко окно в Маргаритин приют, У насмешника лестница есть; Пусть звонко на улицах студенты поют, Прославляя Маргаритину честь, Слишком ярки рубины и томен апрель, Чтоб забыть обо всем, не знать ничего..
Марта гладит любовно полный кошель, Только... серой несет от него
Валентин, Валентин, позабудь свой позор, Ах, чего не бывает в летнюю ночь! Уж на что Риголетто был горбат и хитер, И над тем насмеялась родная дочь
Грозно Фауста в бой ты зовешь, но вотще! Его нет... Его выдумал девичий стыд; Лишь насмешника в красном и дырявом плаще Ты найдешь... и ты будешь убит
144. ОБОРВАНЕЦ Я пойду по гулким шпалам, Думать и следить В небе желтом, в небе алом Рельс бегущих нить
В залы пасмурные станций Забреду, дрожа, Коль не сгонят оборванца С криком сторожа
А потом мечтой упрямой Вспомню в сотый раз Быстрый взгляд красивой дамы, Севшей в первый класс
Что ей, гордой и далекой, Вся моя любовь? Но такой голубоокой Мне не видеть вновь! Расскажу я тайну другу, Подтруню над ним, В теплый час, когда по лугу Вечер стелет дым
И с улыбкой безобразной Он ответит: "Ишь! Начитался дряни разной, Вот и говоришь"
145. ТУРКЕСТАНСКИЕ ГЕНЕРАЛЫ Под смутный говор, стройный гам, Сквозь мерное сверканье балов, Так странно видеть по стенам Высоких старых генералов
Приветный голос, ясный взгляд, Бровей седеющих изгибы Нам ничего не говорят О том, о чем сказать могли бы
И кажется, что в вихре дней, Среди сановников и денди, Они забыли о своей Благоухающей легенде
Они забыли дни тоски, Ночные возгласы: "к оружью", Унылые солончаки И поступь мерную верблюжью; Поля неведомой земли, И гибель роты несчастливой, И Уч-Кудук, и Киндерли, И русский флаг над белой Хивой
Забыли? - Нет! Ведь каждый час Каким-то случаем прилежным Туманит блеск спокойных глаз, Напоминает им о прежнем
- "Что с вами?" - "Так, нога болит"
- "Подагра?" - "Нет, сквозная рана". И сразу сердце защемит Тоска по солнцу Туркестана
И мне сказали, что никто Из этих старых ветеранов, Средь копий Греза и Ватто, Средь мягких кресел и диванов, Не скроет ветхую кровать, Ему служившую в походах, Чтоб вечно сердце волновать Воспоминаньем о невзгодах
146-149. АБИССИНСКИЕ ПЕСНИ 1. ВОЕННАЯ