Школьная библиотека

кислосерной воды, они принимают академические позы: штатские носятсветло-голубые галстуки, военные выпускают из-за воротника брыжи. Ониисповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыхают остоличных аристократических гостиных, куда их не пускают

Наконец вот и колодец... На площадке близ него построен домик с краснойкровлею над ванной, а подальше галерея, где гуляют во время дождя

Несколько раненых офицеров сидели на лавке, подобрав костыли, - бледные,грустные. Несколько дам скорыми шагами ходили взад и вперед по площадке,ожидая действия вод. Между ними были два-три хорошеньких личика. Подвиноградными аллеями, покрывающими скат Машука, мелькали порою пестрыешляпки любительниц уединения вдвоем, потому что всегда возле такой шляпки язамечал или военную фуражку или безобразную круглую шляпу. На крутой скале,где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любители видов инаводили телескоп на Эльборус; между ними было два гувернера с своимивоспитанниками, приехавшими лечиться от золотухи

Я остановился, запыхавшись, на краю горы и, прислонясь к углу домика, сталрассматривать окрестность, как вдруг слышу за собой знакомый голос:- Печорин! давно ли здесь?Оборачиваюсь: Грушницкий! Мы обнялись. Я познакомился с ним в действующемотряде. Он был ранен пулей в ногу и поехал на воды с неделю прежде меня

Грушницкий - юнкер. Он только год в службе, носит, по особенному родуфрантовства, толстую солдатскую шинель. У него георгиевский солдатскийкрестик. Он хорошо сложен, смугл и черноволос; ему на вид можно датьдвадцать пять лет, хотя ему едва ли двадцать один год. Он закидывает головуназад, когда говорит, и поминутно крутит усы левой рукой, ибо правоюопирается на костыль. Говорит он скоро и вычурно: он из тех людей, которыена все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасноене трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства,возвышенные страсти и исключительные страдания. Производить эффект - ихнаслаждение; они нравятся романтическим провинциалкам до безумия. Подстарость они делаются либо мирными помещиками, либо пьяницами - иногда теми другим. В их душе часто много добрых свойств, но ни на грош поэзии

Грушницкого страсть была декламировать: он закидывал вас словами, как скороразговор выходил из круга обыкновенных понятий; спорить с ним я никогда немог. Он не отвечает на ваши возражения, он вас не слушает. Только что выостановитесь, он начинает длинную тираду, по-видимому имеющую какую-тосвязь с тем, что вы сказали, но которая в самом деле есть толькопродолжение его собственной речи

Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают меткии злы: он никого не убьет одним словом; он не знает людей и их слабыхструн, потому что занимался целую жизнь одним собою. Его цель - сделатьсягероем романа. Он так часто старался уверить других в том, что он существо,не созданное для мира, обреченное каким-то тайным страданиям, что он сампочти в этом уверился. Оттого-то он так гордо носит свою толстую солдатскуюшинель. Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самыхдружеских отношениях. Грушницкий слывет отличным храбрецом; я его видел вделе; он махает шашкой, кричит и бросается вперед, зажмуря гл7а. Эточто-то не русская храбрость!.

Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся наузкой дороге, и одному из нас несдобровать

Приезд его на Кавказ - также следствие его романтического фанатизма: яуверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачнымвидом какой-нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто,служить, но что ищет смерти, потому что... тут, он, верно, закрыл глазарукою и продолжал так: "Нет, вы (или ты) этого не должны знать! Ваша чистаядуша содрогнется! Да и к чему? Что я для вас! Поймете ли вы меня?" - и такдалее

Он мне сам говорил, что причина, побудившая его вступить в К. полк,останется вечною тайной между им и небесами

Впрочем, в те минуты, когда сбрасывает трагическую мантию, Грушницкийдовольно мил и забавен. Мне любопытно видеть его с женщинами: тут-то он, ядумаю, старается!Мы встретились старыми приятелями. Я начал его расспрашивать об образежизни на водах и о примечательных лицах

- Мы ведем жизнь довольно прозаическую, - сказал он, вздохнув, - пьющиеутром воду - вялы, как все больные, а пьющие вино повечеру - несносны, каквсе здоровые. Женские общества есть; только от них небольшое утешение: онииграют в вист, одеваются дурно и ужасно говорят по-французски. Нынешний годиз Москвы одна только княгиня Лиговская с дочерью; но я с ними незнаком

Моя солдатская шинель - как печать отвержения. Участие, которое онавозбуждает, тяжело, как милостыня

В эту минуту прошли к колодцу мимо нас две дамы: одна пожилая, другаямолоденькая, стройная. Их лиц за шляпками я не разглядел, но они одеты былипо строгим правилам лучшего вкуса: ничего лишнего! На второй было закрытоеплатье gris de perles1, легкая шелковая косынка вилась вокруг ее гибкойшеи. Ботинки couleur puce2 стягивали у щиколотки ее сухощавую ножку такмило, что даже не посвященный в таинства красоты непременно бы ахнул, хотяот удивления. Ее легкая, но благородная походка имела в себе что-тодевственное, ускользающее от определения, но понятное взору. Когда онапрошла мимо нас, от нее повеяло тем неизъяснимым ароматом, которым дышитиногда записка милой женщины

- Вот княгиня Лиговская, - сказал Грушницкий, - и с нею дочь ее Мери, какона ее называет на английский манер. Они здесь только три дня

- Однако ты уж знаешь ее имя?- Да, я случайно слышал, - отвечал он, покраснев, - признаюсь, я не желаю сними познакомиться. Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как надиких. И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце подтолстой шинелью?- Бедная шинель! - сказал я, усмехаясь, - а кто этот господин, который кним подходит и так услужливо подает им стакан?- О! - это московский франт Раевич! Он игрок: это видно тотчас по золотойогромной цепи, которая извивается по его голубому жилету. А что за толстаятрость - точно у Робинзона Крузоэ! Да и борода кстати, и прическа a lamoujik3

- Ты озлоблен против всего рода человеческого

- И есть за что..

- О! право?В это время дамы отошли от колодца и поравнялись с нами. Грушницкий успелпринять драматическую позу с помощью костыля и громко отвечал мнепо-французски:- Mon cher, je hais les hommes pour ne pas les mepriser car autrement lavie serait une farce trop degoutante4

Хорошенькая княжна обернулась и подарила оратора долгим любопытным взором

Выражение этого взора было очень неопределенно, но не насмешливо, с чем явнутренно от души его поздравил

- Эта княжна Мери прехорошенькая, - сказал я ему. - У нее такие бархатныеглаза - именно бархатные: я тебе советую присвоить это выражение, говоря обее глазах; нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца неотражаются в ее зрачках. Я люблю эти глаза без блеска: они так мягки, онибудто бы тебя гладят... Впрочем, кажется, в ее лице только и естьхорошего... А что, у нее зубы белы? Это очень важно! жаль, что она неулыбнулась на твою пышную фразу

- Ты говоришь о хорошенькой женщине, как об английской лошади, - сказалГрушницкий с негодованием

- Mon cher, - отвечал я ему, стараясь подделаться под его тон, - je mepriseles femmes pour ne pas les aimer car autrement la vie serait un melodrametrop ridicule5

Я повернулся и пошел от него прочь. С полчаса гулял я по винограднымаллеям, по известчатым скалам и висящим между них кустарникам. Становилосьжарко, и я поспешил домой. Проходя мимо кислосерного источника, яостановился у крытой галереи, чтоб вздохнуть под ее тенью, это доставиломне случай быть свидетелем довольно любопытной сцены. Действующие лицанаходились вот в каком положении. Княгиня с московским франтом сидела на