Школьная библиотека

В продолжение двух дней мои дела ужасно подвинулись. Княжна меня решительноненавидит; мне уже пересказали две-три эпиграммы на мой счет, довольноколкие, но вместе очень лестные. Ей ужасно странно, что я, который привык кхорошему обществу, который так короток с ее петербургскими кузинами итетушками, не стараюсь познакомиться с нею. Мы встречаемся каждый день уколодца, на бульваре; я употребляю все свои силы на то, чтоб отвлекать ееобожателей, блестящих адъютантов, бледных москвичей и других, - и мне почтивсегда удается. Я всегда ненавидел гостей у себя: теперь у меня каждый деньполон дом, обедают, ужинают, играют, - и, увы, мое шампанское торжествуетнад силою магнетических ее глазок!Вчера я ее встретил в магазине Челахова; она торговала чудесный персидскийковер. Княжна упрашивала свою маменьку не скупиться: этот ковер так украсилбы ее кабинет!.. Я дал сорок рублей лишних и перекупил его; за это я былвознагражден взглядом, где блистало самое восхитительное бешенство. Околообеда я велел нарочно провести мимо ее окон мою черкескую лошадь, покрытуюэтим ковром. Вернер был у них в это время и говорил мне, что эффект этойсцены был самый драматический. Княжна хочет проповедовать против меняополчение; я даже заметил, что уж два адъютанта при ней со мною очень сухокланяются, однако всякий день у меня обедают

Грушницкий принял таинственный вид: ходит, закинув руки за спину, и никогоне узнает; нога его вдруг выздоровела: он едва хромает. Он нашел случайвступить в разговор с княгиней и сказал какой-то комплимент княжне: она,видно, не очень разборчива, ибо с тех пор отвечает на его поклон самоймилой улыбкою

- Ты решительно не хочешь познакомиться с Лиговскими? - сказал он мневчера

- Решительно

- Помилуй! самый приятный дом на водах! Все здешнее лучшее общество..

- Мой друг, мне и нездешнее ужасно надоело. А ты у них бываешь?- Нет еще; я говорил раза два с княжной, и более, но знаешь, как-тонапрашиваться в дом неловко, хотя здесь это и водится... Другое дело, еслиб я носил эполеты..

- Помилуй! да эдак ты гораздо интереснее! Ты просто не умеешь пользоватьсясвоим выгодным положением... да солдатская шинель в глазах чувствительнойбарышни тебя делает героем и страдальцем

Грушницкий самодовольно улыбнулся

- Какой вздор! - сказал он

- Я уверен, - продолжал я, - что княжна в тебя уж влюблена!Он покраснел до ушей и надулся

О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!.

- У тебя все шутки! - сказал он, показывая, будто сердится, - во-первых,она меня еще так мало знает..

- Женщины любят только тех, которых не знают

- Да я вовсе не имею претензии ей нравиться: я просто хочу познакомиться сприятным домом, и было бы очень смешно, если б я имел какие-нибудьнадежды... Вот вы, например, другое дело! - вы победители петербургские:только посмотрите, так женщины тают... А знаешь ли, Печорин, что княжна отебе говорила?- Как? она тебе уж говорила обо мне?.

- Не радуйся, однако. Я как-то вступил с нею в разговор у колодца,случайно; третье слово ее было: "Кто этот господин, у которого такойнеприятный тяжелый взгляд? он был с вами, тогда..." Она покраснела и нехотела назвать дня, вспомнив свою милую выходку. "Вам не нужно сказыватьдня, - отвечал я ей, - он вечно будет оDе памятен..." Мой друг, Печорин! ятебе не поздравляю; ты у нее на дурном замечании... А, право, жаль! потомучто Мери очень мила!.

Надобно заметить, что Грушницкий из тех людей, которые, говоря о женщине, скоторой они едва знакомы, называют ее моя Мери, моя Sophie, если она имеласчастие им понравиться

Я принял серьезный вид и отвечал ему:- Да, она недурна... только берегись, Грушницкий! Русские барышни большеючастью питаются только платонической любовью, не примешивая к ней мысли озамужестве; а платоническая любовь самая беспокойная. Княжна, кажется, изтех женщин, которые хотят, чтоб их забавляли; если две минуты сряду ейбудет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должновозбуждать ее любопытство, твой разговор - никогда не удовлетворять еговполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять раз публично для тебяпренебрежет мнением и назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это,станет тебя мучить - а потом просто скажет, что она тебя терпеть не может

Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не дасттебе права на второй; она с тобою накокетничается вдоволь, а года через двавыйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, чтоона несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, ночто небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатскаяшинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное иблагородное..

Грушницкий ударил по столу кулаком и стал ходить взад и вперед по комнате

Я внутренно хохотал и даже раза два улыбнулся, но он, к счастью, этого незаметил. Явно, что он влюблен, потому что стал еще доверчивее прежнего; унего даже появилось серебряное кольцо с чернью, здешней работы: оно мнепоказалось подозрительным... Я стал его рассматривать, и что же?.. мелкимибуквами имя Мери было вырезано на внутренней стороне, и рядом - число тогодня, когда она подняла знаменитый стакан. Я утаил свое открытие; я не хочувынуждать у него признаний, я хочу, чтобы он сам выбрал меня в своиповеренные, и тут-то я буду наслаждаться..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сегодня я встал поздно; прихожу к колодцу - никого уже нет. Становилосьжарко; белые мохнатые тучки быстро бежали от снеговых гор, обещая грозу;голова Машука дымилась, как загашенный факел; кругом него вились и ползали,как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будтозацепившиеся за колючий его кустарник. Воздух был напоен электричеством. Яуглубился в виноградную аллею, ведущую в грот; мне было грустно. Я думал отой молодой женщине с родинкой на щеке, про которую говорил мне доктор..

Зачем она здесь? И она ли? И почему я думаю, что это она? и почему я дажетак в этом уверен? Мало ли женщин с родинками на щеках? Размышляя такимобразом, я подошел к самому гроту. Смотрю: в прохладной тени его свода, накаменной скамье сидит женщина, в соломенной шляпке, окутанная черной шалью,опустив голову на грудь; шляпка закрывала ее лицо. Я хотел уже вернуться,чтоб не нарушить ее мечтаний, когда она на меня взглянула

- Вера! - вскрикнул я невольно

Она вздрогнула и побледнела

- Я знала, что вы здесь, - сказала она. Я сел возле нее и взял ее за руку

Давно забытый трепет пробежал по моим жилам при звуке этого милого голоса;она посмотрела мне в глаза своими глубокими и спокойными глазами; в нихвыражалась недоверчивость и что-то похожее на упрек

- Мы давно не видались, - сказал я

- Давно, и переменились оба во многом!- Стало быть, уж ты меня не любишь?.

- Я замужем! - сказала она

- Опять? Однако несколько лет тому назад эта причина также существовала, номежду тем... Она выдернула свою руку из моей, и щеки ее запылали

- Может быть, ты любишь своего второго мужа?.. Она не отвечала иотвернулась

- Или он очень ревнив?