Книга "Лолита". Страница 44
в которых седовласый, умиленный, в техническом смыслебессмертный отец, сначала неодобрительно относившийся картистической карьере сумасбродной дочери, неизменно кончал тем,что горячо аплодировал ей на премьере в дивном театре. Миргангстеров был особенный: там героические репортеры подвергалисьстрашным пыткам, телефонные счета доходили до миллиардовдолларов и, в мужественной атмосфере неумелой стрельбы, злодеипреследовались через сточные трубы и пакгаузыпатологически-бесстрашными полицейскими (мне было сужденодоставить им меньше хлопот). Были, наконец, фильмы "дикогозапада" - терракотовый пейзаж, краснолицые, голубоглазые ковбои,чопорная, но прехорошенькая учительница, только что прибывшая вГремучее Ущелье, конь, вставший на дыбы, стихийная паника скота,ствол револьвера, пробивающий со звоном оконное стекло,невероятная кулачная драка, - во время которой грохается горапыльной старомодной мебели, столы употребляются, как оружие,сальто спасает героя, рука злодея, прижатая героем к земле, всееще старается нащупать оброненный охотничий нож, дерущиесякрякают, отчетливо трахает кулак по подбородку, нога ударяет вбрюхо, герой, нырнув, наваливается на злодея; и тотчас послетого, как человек перенес такое количество мук, что от них быслег сам Геракл (мне ли не знать этого ныне!), ничего не видать,кроме довольно привлекательного кровоподтека на бронзовой скулеразогревшегося героя, который обнимает красавицу-невесту надальней границе цивилизации. Мне вспоминается дневноепредставление в маленьком затхлом кинематографе, битком набитомдетьми и пропитанном горячим душком кинолакомства - жареныхкукурузных зерен. Всходила желтая луна над мурлыкающимгитаристом в нашейном платке; он поставил ногу на сосновоебревно и пощипывал струны, и я - совершенно невинно - закинулруку за плечо Лолиты и щекой приблизился к ее виску, как вдруг две ведьмы за нами стали бормотать престранные вещи - не знаю,правильно ли я понял, но то, что я наполовину расслышал,заставило меня снять с нее мою ласковую руку, и, конечно,остальная часть фильма прошла для меня в тумане.
Тут мне приходится сделать странное признание. Вы будетесмеяться - но если сказать всю правду, мне как-то никогда неудалось в точности выяснить юридическую сторону положения. Незнаю его до сих пор. 0, разумеется, кое-какие случайные сведениядо меня дошли. Алабама запрещает опекуну менять местожительствоподопечного ребенка без разрешения суда; Миннесота, которойнизко кланяюсь, предусматривает, что если родственник принимаетна себя защиту и опеку дитяти, не достигшего четырнадцатилетнеговозраста, авторитет суда не пускается в ход. Вопрос: может лиотчим обаятельной до спазмы в груди, едва опушившейся душеньки,отчим всего с одномесячным стажем, неврастеник-вдовец снебольшим, но самостоятельным доходом в настоящем, и спарапетами Европы, разводом и сидением в нескольких сумасшедшихдомах в прошлом, может ли он считаться родственником и,следственно, естественным опекуном? И если нет, должен ли я,смею ли я, оставаясь в пределах разумного, уведомитькакой-нибудь отдел Общественного Призрения и подать прошение(как это собственно подают прошение?) и допустить, чтобыпредставитель суда расследовал быт кроткого, но скользкогоГумберта и опасной Долорес Гейз? Из многочисленных книг о браке,растлении и удочерении, в которые я, таясь, заглядывал впубличных библиотеках больших и малых городов, я ничего невычитал, кроме темных намеков на то, что государство - верховныйопекун девочек в нежнейшем возрасте. Пильвен и Запель, еслиправильно я запомнил их имена, авторы внушительного труда обрачных законах, совершенно игнорировали отчимов с сиротками,оставшимися у них на руках и коленях. Лучший мой друг,выпущенная ведомством социального обеспечения монография(Чикаго, 1936 г.), которую ни в чем не повинная старая девавыкопала для меня с большим трудом из пыльных глубинбиблиотечного склада, утверждала следующее: "Не существуеттакого правила, чтобы всякий несовершеннолетний должен был иметьопекуна; роль суда пассивная, и он только тогда приходит вдействие, когда положение ребенка явно становится угрожающим". Япришел к заключению, что человек назначается опекуном толькопосле того, что он выразит торжественное и формальное желаниесделаться оным; но целые месяцы могут пройти, пока его вызовутна слушание его дела и позволят ему отрастить пару сизых крыл,приличных его чину, а между тем прекрасное демонское дитязаконом предоставляется самому себе, что в сущности и относитсяк Долорес Гейз. Затем слушается дело. Два-три вопроса со сторонысудьи, два-три успокоительных ответа со стороны адвоката,улыбки, кивок, моросящий дождик на дворе, - и утверждение вдолжности сделано. И все-таки я не дерзал. Не соваться, бытьмышью, лежать, свернувшись в норе! Суд начинал развиватьсудорожную деятельность только тогда, когда впутывался денежныйвопрос: два корыстных опекуна, обокраденная сирота, третий - ещеболее зубастый - участник... Но в данном случае все было всовершенном порядке, давно сделан был инвентарь, и небольшоематеринское наследство ждало в полной неприкосновенностисовершеннолетия Долорес Гейз. Благоразумнейшим курсом, казалось,было воздержание от подачи прошения. Да, но не. вмешается ликакая-нибудь организация, вроде Человеколюбивого Общества, еслибуду держаться слишком тихо?
Дружески настроенный Фарло, который был чем-то вродесудебного ходатая и мог бы, вероятно, дать солидный совет,слишком был занят раковым заболеванием жены, чтобы сделатьбольше того, что обещал, а именно - продолжать заботиться отощем имуществе Шарлотты, покуда я не оправлюсь, весьмапостепенно, от потрясения, произведенного на меня ее смертью. Ятвердо внушил ему, что Долорес - моя незаконная дочь, и поэтомуне мог ожидать, чтобы он вчуже интересовался положением. Какчитатель успел, вероятно, смекнуть, делец я никудышный; но,конечно, ни лень, ни незнание не должны бы были помешать мнеискать профессиональной подмоги на стороне. Останавливало меняужасное чувство, что, коли стану приставать к судьбе и старатьсяобосновать и осмыслить ее баснословный подарок, этот подарокбудет вдруг отнят у меня, как тот чертог на вершине горы ввосточной сказке, который исчезал, лишь только тот или инойпокупатель спрашивал сторожа, отчего это издали так ясновиднеется полоска закатного неба между черной скалой ифундаментом.
Я подумал, что в Бердслее (где находится БердслейскийЖенский Университет) я наверное отыщу те справочники, с которымимне еще не удалось ознакомиться, как например, трактат Вернера"Об американском законе опекунства" или некоторые брошюры,издаваемые Детским Бюро. Я решил, кроме того, что для Лолиты всебудет лучше, чем деморализирующее безделье, в котором онапребывала. Мне удавалось заставить ее оказать мне столькосладких услуг - их перечень привел бы в величайшее изумлениепедагога-теоретика; но ни угрозами, ни мольбами я не мог убедитьее прочитать что-либо иное, чем так называемые "книги комиксов"или рассказы в журнальчиках для американского прекрасного пола
Любая литература рангом чуть выше отзывалась для нее гимназией,и хотя она была не прочь когда-нибудь попробовать СказкиШехерезады или "Маленькие Женщины", она категорическиотказывалась тратить "каникулы" на такие серьезные, ученыекниги.
Мне теперь думается, что было большой ошибкой вернуться навосток и отдать ее в частную гимназию в Бердслее, вместо тогочтобы каким-нибудь образом перебраться через мексиканскуюграницу, благо было так близко, и притаиться годика на два всубтропическом парадизе, после чего я мог бы преспокойножениться на маленькой моей креолке; ибо, признаюсь, смотря посостоянию моих гланд и ганглий, я переходил в течение того жедня от одного полюса сумасшествия к другому - от мысли, чтооколо 1950-ro года мне придется тем или иным способом отделатьсяот трудного подростка, чье волшебное нимфетство к тому временииспарится, - к мысли, что при некотором прилежании и везениимне, может быть, удастся в недалеком будущем заставить еепроизвести изящнейшую нимфетку с моей кровью в жилах, ЛолитуВторую, которой было бы восемь или девять лет в 1960-ом году,когда я еще был бы dans la force de l'age; больше скажу - уподзорной трубы моего ума или безумия, хватало силы различить вотдалении лет un vieillard encore vert (или это зелененькое просто гниль?), странноватого, нежного, слюнявого д-ра Гумберта,упражняющегося на бесконечно прелестной Лолите Третьей в"искусстве быть дедом", воспетом Виктором Гюго.
В дни этого нашего дикого странствования, не сомневаюсь,что как отец Лолиты Первой я был до смешногонеудовлетворительным. Впрочем, я очень старался. Я читал иперечитывал книжку с ненамеренно библейским заглавием "Познайсвою дочь", достав ее в том же магазине, где я купил Лолите, вее тринадцатый день рождения, роскошное, как говорится вкоммерции, издание, с "красивыми" иллюстрациями, "Русалочки"
