Книга "Лолита". Страница 52
Январь выдался сырой и мягкий, а февраль ввел в заблуждениекусты форситии, покрывшиеся вдруг золотыми цветами. Старожилы немогли запомнить такой погоды! Посыпались и другие подарки. На еечетырнадцатое рождение, в первый день 1949-го года, я подарил ейвелосипед - ту очаровательную механическую газель, которую я ужеоднажды упоминал, и к этому прибавил Историю СовременнойАмериканской Живописи; мне почему-то доставляло дивноеудовольствие обращение ее с велосипедом, то есть ее подход кнему, движение бедрышка при влезании на него и тому подобное, номаи попытки облагородить ее художественный вкус окончилисьнеудачей: она хотела знать, надо ли считать фермера, дремлющегопосле полдника на сене (кисти Дориды Ли), отцом нарочитосладострастной дивчины на переднем плане, и не могла понять,почему я утверждаю, что Грант Вуд и Питер Гурд талантливы, аРеджинальд Марш и Фредерик Уо бездарны
1З
К тому времени, когда весна подкрасила улицу Тэеражелтыми, зелеными и розовыми мазками, Лолита уже бесповоротновлюбилась в театр. Мисс Пратт, которую я однажды в воскресеньезаметил эавтракающей с какими-то дамами у Вальтона, поймалаиздалека мой взгляд и - пока Лолита не смотрела - сердечно исдержанно наградила меня беззвучными аплодисментами. Я не терплютеатра, вижу в нем, в исторической перспективе, примитивную иподгнившую форму искусства, которая отзывает обрядами каменноговека и всякой коммунальной чепухой, несмотря на индивидуальныеинъекции гения, как, скажем, поэзия Шекснира или Вен Джонсона,которую, запершись у себя и не нуждаясь в актерах, читательавтоматически извлекает из драматургии. Будучи в то времяслишком занят собственными литературными трудами, я не нашелвозможным ознакомиться с полным текстом "Зачарованных Охотников"- той пьесы, в которой Долорес Гейз получила роль дочки фермера,вообразившей себя не то лесной волшебницей, не то Дианой: этадриада, каким-то образом достав учебник гипноза, погружаетзаблудившихся охотников в различные забавные трансы, но в концеконцов подпадает сама под обаяние бродяги-поэта (Мона Даль). Вотв сущности все, что я вычитал из смятых обрывков неряшливонастуканного текста,. которые Лолита рассыпала по всему дому
Мне было и приятно и грустно, что заглавие пьесы случайносовпадает с названием незабвенной гостиницы, но я устало сказалсебе, что незачем об этом напоминать моей собственной чаровнице,боясь, что бесстыдный упрек э сентиментальности мне причинит ещебольше страдания, чем ее пренебрежительная забывчивость. Мнепоказалось, что пьеса - один из многих анонимных пересказовкакой-то банальной легенды. С тем же успехом, конечно, я мог быподумать, что, в погоне за привлекательным названием, основательгостиницы подвергся, непосредственно и исключительно, влияниюслучайной фантазии им нанятого второстепенного стенописца и чтовпоследствии вывеска отеля подсказала заглавие пьесы. Но и сосвоим доверчивым, простым и благожелательным умом нечаянноповернул все это в другую сторону и машинально предположил, чтофрески, вывеска и заглавие произошли из общего источника, изместного что ли предания, которое я, будучи чужд новоанглийскомуфольклору, мог и не знать. Вследствие этого у Cеня сложилосьвпечатление (все такое же случайное и лишенное всякогозначения), что проклятая пьеса принадлежит к типу прихотливыхпустяков для детской аудитории, приспособленных и переделанныхтысячу раз, как, например, "Гензель и Гретель" такоro-то, или"Спящая Красавица" такой-то, или "Новое платье короля" некихМориса Вермонта и Марионы Румпельмейер (все это можно найти влюбом таком сборнике, как "Школьная Сцена" или "СыграемПьесу!"). Другими словами, я не знал, - а если бы знал, то былобы мне в те дни наплевать, - что на самом деле пьеса"Зачарованные Охотники" - недавно написанное и в техническомсмысле самобытное произведение, в первый раз поставленное всегомесяца три-четыре тому назад в фасонистой нью-йоркской студии
Насколько я мог судить по роли моей прелестницы, вещица былаудручающе вычурная, с отзвуками из Ленормана и Метерлинка ивсяческих бесцветных английских мечтателей. Охотники в пьесебыли, как полагается в Америке, одеты все одинаково, водинаковых красных кепках, и только отличались качествомвооружения. Один был банкир, другой водопроводчик, третийполицейский, четвертый гробовщик, пятый страховщик, а шестой беглый каторжник (драматические эффекты тут самоочевидны); всеони внутренне переменились, попав в Доллин Дол, и уже помнилинастоящую свою жизнь только как какую-то грезу или дурной сон,от которого их разбудила маленькая моя Диана; но седьмой охотник(не в красной, а в зеленой кепке - экий разиня!) был МолодойПоэт, и он стал настаивать, к великой досаде Дианиты, что и онаи другие участники дивертисмента (танцующие нимфы, эльфы, лешие)- все лишь его, поэтово, сотворение. Насколько я понял,кончалось тем, что, возмущенная его самоуверенностью, босаяДолорес приводила своего поэта, т. е. Мону, одетую в клетчатыештаны со штрипками, на отцовскую ферму за глухоманью, чтобыдоказать хвастуну, что она-то сама - вовсе не его вымысел, адеревенская, твердостоящая на черноземе девушка; и поцелуй подзанавес закреплял глубокую идею пьесы, поучающей нас, что мечтаи действительность сливаются в любви. Благоразумие советоваломне обойтись без критики в разговорах с Лолитой: она так хорошоувлекалась "проблемами выразительности", так прелестноскладывала вместе свои узкие флорентийские ладони, хлопаяресницами и заклиная меня не присутствовать на репетициях вшколе, как это делали некоторые довольно смешные родители! Ейхотелось, говорила она, ослепить меня совершенно гладким первымпредставлением, а кроме того. я, видите ли, как-то всегдавмешиваюсь не в свое дело, не то говорю и стесняю ее вприсутствии ее знакомых.
Среди репетиций случилась одна совсем особенная... осердце, сердце!... был в мае один особенный день, полныйрадостной суеты - ко все это как-то прошло мимо, вне моегокругозора, не задержавшись у меня в памяти, и когда уже после, квечеру, я опять увидел Лолиту (она сидела на велосипеде,балансируя, прижав руку к влажной коре молодой березы на краюнашего лужка), меня так поразила сияющая нежность ее улыбки, чтоя на миг поздравил себя с окончанием всех моих печалей. "Скажи",спросила она, "ты, может быть, помнишь, как назывался отель ах, ты знаешь какой отель (нос у нее сморщился), ну, скажи - тызнаешь, - там, где были эти белые колонны и мраморный лебедь вхолле? Ну, как это ты не знаешь (она шумно выдохнула) - тототель, где ты меня изнасиловал? Хорошо, не в том дело, к чорту
Я просто хочу спросить, не назывался ли он (почти шепотом) "Зачарованные Охотники"? Ах, да (мечтательно), в самом деле?" Ивдруг, с маленьким взвизгом влюбленного, вешнего смеха, онашлепнула ладонью по глянцевитому стволу и понеслась в гору, доконца улицы, и затем покатила назад, в позе совершенного покоя,держа ступни, одну выше, другую ниже, на неподвижных педалях изабыв одну руку на колене, не прикрытом ситцевой юбкой
14
Так как говорилось, что музыка связана с увлечением балетоми сценой, я позволил Лолите брать уроки рояля с мисс Ламперер(как мы, знатоки Флобера, можем ее для удобства назвать), кбелому с голубыми ставнями домику которой, в двух милях отБердслея, Лолита катила два раза в неделю. Как-то, в пятницувечером, в последних числах мая (и около недели после тойособенной репетиции, на которую, как и на прочие, я не былдопущен), зазвонил телефон в кабинете, где я кончал подчищатькоролевский фланг Гастона, и голос мисс Ламперер спросил,приедет ли моя Эмма - то бишь Лолита - в следующий вторник: онапропустила два урока подряд - в прошлый вторник и нынче. Ясказал: "да, конечно приедет" - и продолжал игру. Как легкоповерит читатель, мои способности теперь пошатнулись и черездва-три хода я вдруг заметил, сквозь муть внешахматногострадания, что Гастон - ход был его - может завладеть моимферзем; он это заметил тоже, но опасаясь западни со сторонызаковыристого противника, долго не решался, и отдувался, исопел, и тряс брылами, и даже взглядывал на меня украдкой,неуверенно пододвигая и опять вбирая пухлые, собранные в пучокпальцы, - безумно хотел взять эту сочную штуку, а не смел - ивнезапно схватил ее (не научил ли его этот случай той опаснойсмелости, которую он потом стал выказывать в другой области?), ия провел скучнейший час, пока добился ничьей. Он допил свойконьяк и, немного погодя, ушел вразвалку, вполне довольныйрезультатом (mon pauvre ami, je ne vous ai jamais revu etquoiqu'il у ait bien peu de chance que vous voyiez mon livre,permettez-moi de vous dire que je vous serre la main biencordialement, et quc toutes mes fillettes vous saluent). Я нашелДолорес Гейз за кухонным столом, уплетающей клин торта и не
