Школьная библиотека

И, перекрестив друг друга и поцеловавшись, но чувствуя, что каждый остался при своем мнении, супруги разошлись

Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбуКити и что не может быть сомнения в намерениях Вронского; но слова мужасмутили ее

И, вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью будущего, несколько раз повторила в душе: "Господи помилуй,господи помилуй, господи помилуй!"

XVI Вронский никогда не знал семейной жизни. Мать его была в молодостиблестящая светская женщина, имевшая во время замужества, и в особенностипосле, много романов, известных всему свету. Отца своего он почти непомнил и был воспитан в Пажеском корпусе

Выйдя очень молодым блестящим офицером из школы, он сразу попал в колею богатых петербургских военных. Хотя он и ездил изредка в петербургский свет, все любовные интересы его были вне света

В Москве в первый раз он испытал, после роскошной и грубой петербургской жизни, прелесть сближения со светскою милою и невинною девушкой, которая полюбила его. Ему и в голову не приходило, чтобы могло бытьчто-нибудь дурное в его отношениях к Кити. На балах он танцевал преимущественно с нею; он ездил к ним в дом. Он говорил с нею то, что обыкновенно говорят в свете, всякий вздор, но вздор, которому он невольно придавал особенный для нее смысл. Несмотря на то, что он ничего не сказалей такого, чего не мог бы сказать при всех, он чувствовал, что она всеболее и более становилась в зависимость от него, и чем больше он эточувствовал, тем ему было приятнее и его чувство к ней становилось нежнее. Он не знал, что его образ действий относительно Кити имеет определенное название, что это есть заманиванье барышень без намерения жениться и что это заманиванье есть один из дурных поступков, обыкновенныхмежду блестящими молодыми людьми, как он. Ему казалось, что он первыйоткрыл это удовольствие, и он наслаждался своим открытием

Если б он мог слышать, что говорили ее родители в этот вечер, если бон мог перенестись на точку зрения семьи и узнать, что Кити будет несчастна, если он не женится на ней, он бы очень удивился и не поверил быэтому. Он не мог поверить тому, что то, что доставляло такое большое ихорошее удовольствие ему, а главное ей, могло быть дурно. Еще меньше онмог бы поверить тому, что он должен жениться

Женитьба для него никогда не представлялась возможностью. Он не тольконе любил семейной жизни, но в семье, и в особенности в муже, по тому общему взгляду холостого мира, в котором он жил, он представлял себе нечточуждое, враждебное, а всего более - смешное. Но хотя Вронский и не подозревал того, что говорили родители, он, выйдя в этот вечер от Щербацких, почувствовал, что та духовная тайная связь, которая существоваламежду ним и Кити, утвердилась нынешний вечер так сильно, что надо предпринять что-то Но что можно и что должно было предпринять, он не мог придумать

"То и прелестно, - думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них,как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчастии оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиленияпред ее к себе любовью, - то и прелестно, что ничего не сказано ни мной,ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом разговоре взглядови интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит. И как мило, просто и, главное, доверчиво! Я сам себя чувствую лучше, чище. Я чувствую, что у меня есть сердце и что есть во мне много хорошего. Эти милые влюбленные глаза! Когда она сказала: и очень..." "Ну так что ж? Ну и ничего. Мне хорошо, и ей хорошо".. И он задумалсяо том, где ему окончить нынешний вечер

Он прикинул воображением места, куда он мог бы ехать. "Клуб? партиябезика, шампанское с Игнатовым? Нет, не поеду. Chateau de fleurs, тамнайду Облонского, куплеты, cancan? Нет, надоело. Вот именно за то я люблю Щербацких, что сам лучше делаюсь. Поеду домой". Он прошел прямо всвой номер у Дюссо, велел подать себе ужинать и потом, раздевшись,только успел положить голову на подушку, заснул крепким и спокойным, каквсегда, сном

XVII На другой день, в 11 часов утра, Вронский выехал на станцию Петербургской железной дороги встречать мать, и первое лицо, попавшееся емуна ступеньках большой лестницы, был Облонский, ожидавший с этим же поездом сестру

- А! 0ше сиятельство!- крикнул Облонский. - Ты за кем? - Я за матушкой, - улыбаясь, как и все, кто встречался с Облонским,отвечал Вронский, - пожимая ему руку, и вместе с ним взошел на лестницу

- Она нынче должна быть из Петербурга

- А я тебя ждал до двух часов. Куда же ты поехал от Щербацких? - Домой, - отвечал Вронский. - Признаться, мне так было приятно вчерапосле Щербацких, что никуда не хотелось

- Узнаю коней ретивых по каким-то их таврам, юношей влюбленных узнаюпо их глазам, - продекламировал Степан Аркадьич точно так же, как преждеЛевину

Вронский улыбнулся с таким видом, что он не отрекается от этого, нототчас же переменил разговор. - А ты кого встречаешь? - спросил он

- Я? я хорошенькую женщину, - сказал Облонский, - Вот как! - Honni soit qui mal y pense! Сестру Анну

- Ах, это Каренину? - сказал Вронский

- Ты ее, верно, знаешь? - Кажется, знаю. Или нет... Право, не помню, - рассеянно отвечалВронский, смутно представляя себе при имени Карениной что-то чопорное искучное

- Но Алексея Александровича, моего знаменитого зятя, верно, знаешь

Его весь мир знает

- То есть знаю по репутации и по виду. Знаю, что он умный, ученый, божественный что-то... Но ты знаешь, это не в моей... not in my line, сказал Вронский

- Да, он очень замечательный человек; немножко консерватор, но славныйчеловек, - заметил Степан Аркадьич, - славный человек

- Ну, и тем лучше для него, - сказал Вронский улыбаясь. - А, ты здесь,- обратился он к высокому старому лакею матери, стоявшему у двери, войди сюда

Вронский в это последнее время, кроме общей для всех приятности Степана Аркадьича, чувствовал себя привязанным к нему еще тем, что он в еговоображении соединялся с Кити

- Ну что ж, в воскресенье сделаем ужин для дивы? - сказал он ему, сулыбкой взяв его под руку

- Непременно. Я сберу подписку. Ах, познакомился ты вчера с моим приятелем Левиным? - спросил Степан Аркадьич

- Как же. Но он что-то скоро уехал

- Он славный малый, - продолжал Облонский. - Не правда ли? - Я не знаю, - отвечал Вронский, - отчего это во всех москвичах, разумеется исключая тех, с кем говорю, - шутливо вставил он, - есть что-торезкое. Что-то они вс° на дыбы становятся, сердятся, как будто вс° хотятдать почувствовать что-то..

- Есть это, правда, есть... - весело смеясь, сказал Степан Аркадьич

- Что, скоро ли? - обратился Вронский к служащему

- Поезд вышел, - отвечал служитель

Приближение поезда все более и более обозначалось движением приготовлений на станции, беганьем артельщиков, появлением жандармов и служащихи подъездом встречающих. Сквозь морозный пар виднелись рабочие в полушубках, в мягких валеных сапогах, переходившие через рельсы загибающихсяпутей. Слышался свист паровика на дальних рельсах и передвижение чего-тотяжелого

- Нет, - сказал Степан Аркадьич, которому очень хотелось рассказатьВронскому о намерениях Левина относительно Кити. - Нет, ты неверно оценил моего Левина. Он очень нервный человек и бывает неприятен, правда,но зато иногда он бывает очень мил. Это такая честная, правдивая натура,и сердце золотое. Но вчера были особенные причины, - с значительноюулыбкой продолжал Степан Аркадьич, совершенно забывая то искреннее сочувствие, которое он вчера испытывал к своему приятелю, и теперь испытывая такое же, только к Вронскому. - Да, была причина, почему он мог бытьили особенно счастлив, или особенно несчастлив, Вронский остановился и прямо спросил: - То есть что же? Или он вчера сделал предложение твоей bellesoeur?..

- Может быть, - сказал Степан Аркадьич. - Что-то мне показалось такоевчера. Да, если он рано уехал и был еще не в духе, то это так... Он такдавно влюблен, и мне его очень жаль

- Вот как!.. Я думаю, впрочем, что она может рассчитывать на лучшуюпартию, - сказал Вронский и, выпрямив грудь, опять принялся ходить. Впрочем, я его не знаю, - прибавил он. - Да, это тяжелое положение! Отэтого-то большинство и предпочитает знаться с Кларами. Там неудача доказывает только, что у тебя недостало денег, а здесь - твое достоинство навесах. Однако вот и поезд

Действительно, вдали уже свистел паровоз. Через несколько минут платформа задрожала, и, пыхая сбиваемым книзу от мороза паром, прокатилсяпаровоз с медленно и мерно нагибающимся и растягивающимся рычагом среднего колеса и с кланяющимся, обвязанным, заиндевелым машинистом; а за