Школьная библиотека

У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу! О, гляньте на меня, я погибаю. Вьюга

подворотне ревет мне отходную, и я вою с ней. Пропал я, пропал. Негодяй

грязном колпаке - повар столовой нормального питания служащих центральног

совета народного хозяйства - плеснул кипятком и обварил мне левый бок

Какая гадина, а еще пролетарий. Господи, боже мой - как больно! До косте

проело кипяточком. Я теперь вою, вою, да разве воем поможешь.

Чем я ему помешал? Неужели я обожру совет народного хозяйства, если

помойке пороюсь? Жадная тварь! Вы гляньте когда-нибудь на его рожу: вед

он поперек себя шире. Вор с медной мордой. Ах, люди, люди. В полден

угостил меня колпак кипятком, а сейчас стемнело, часа четыр

приблизительно пополудни, судя по тому, как луком пахнет из пожарно

пречистенской команды. Пожарные ужинают кашей, как вам известно. Но это

последнее дело, вроде грибов. Знакомые псы с Пречистенки, впрочем

рассказывали, будто бы на Неглинном в ресторане "бар" жрут дежурное блюд

- грибы, соус пикан по 3_р._75 к. порция. Это дело на любителя все равно

что калошу лизать... У-у-у-у-у...

Бок болит нестерпимо, и даль моей карьеры видна мне совершенн

отчетливо: завтра появятся язвы и, спрашивается, чем я их буду лечить

Летом можно смотаться в Сокольники, там есть особенная, очень хороша

трава, а кроме того, нажрешься бесплатно колбасных головок, бумаги жирно

набросают граждане, налижешься. И если бы не грымза какая-то, что поет н

лугу при луне - "Милая Аида" - так, что сердце падает, было бы отлично.

теперь куда пойдешь? Не били вас сапогом? Били. Кирпичом по ребра

получали? Кушано достаточно. Все испытал, с судьбой своей мирюсь и, есл

плачу сейчас, то только от физической боли и холода, потому что дух мо

еще не угас... Живуч собачий дух.

Но вот тело мое изломанное, битое, надругались над ним люд

достаточно. Ведь главное что - как врезал он кипяточком, под шерст

проело, и защиты, стало быть, для левого бока нет никакой. Я очень легк

могу получить воспаление легких, а, получив его, я, граждане, подохну

голоду. С воспалением легких полагается лежать на парадном ходе по

лестницей, а кто же вместо меня, лежащего холостого пса, будет бегать п

сорным ящикам в поисках питания? Прохватит легкое, поползу я на животе

ослабею, и любой спец пришибет меня палкой насмерть. И дворники с бляхам

ухватят меня за ноги и выкинут на телегу...

Дворники из всех пролетариев - самая гнусная мразь. Человечьи очистк

самая низшая категория. Повар попадается разный. Например - покойный Вла

с Пречистенки. Скольким он жизнь спас. Потому что самое главное во врем

болезни перехватить кус. И вот, бывало, говорят старые псы, махнет Вла

кость, а на ней с осьмушку мяса. Царство ему небесное за то, что бы

настоящая личность, барский повар графов Толстых, а не из Совет

Нормального питания. Что они там вытворяют в Нормальном питании - ум

собачьему непостижимо. Ведь они же, мерзавцы, из вонючей солонины щ

варят, а те, бедняги, ничего и не знают. Бегут, жрут, лакают.

Иная машинисточка получает Fо IX разряду четыре с половиной червонца

ну, правда, любовник ей фильдеперсовые чулочки подарит. Да ведь сколько з

этот фильдеперс ей издевательств надо вынести. Ведь он ее не каким-нибуд

обыкновенным способом, а подвергает французской любви. С... эти французы

между нами говоря. Хоть и лопают богато, и все с красным вином. Да..

Прибежит машинисточка, ведь за 4,5 червонца в бар не пойдешь. Ей и н

кинематограф не хватает, а кинематограф у женщины единственное утешение

жизни. Дрожит, морщится, а лопает... Подумать только: 40 копеек из дву

блюд, а они оба эти блюда и пятиалтынного не стоят, потому что остальны

25 копеек завхоз уворовал. А ей разве такой стол нужен? У нее и верхушк

правого легкого не в порядке и женская болезнь на французской почве, н

службе с нее вычли, тухлятиной в столовой накормили, вот она, вот она..

Бежит в подворотню в любовниковых чулках. Ноги холодные, в живот дует

потому что шерсть на ней вроде моей, а штаны она носит холодные, одн

кружевная видимость. Рвань для любовника. Надень-ка она фланелевые

попробуй, он и заорет: до чего ты неизящна! Надоела мне моя Матрена

намучился я с фланелевыми штанами, теперь пришло мое времечко. Я тепер

председатель, и сколько ни накраду - все на женское тело, на раковы

шейки, на абрау-дюрсо. Потому что наголодался я в молодости достаточно

будет с меня, а загробной жизни не существует.

Жаль мне ее, жаль! Но самого себя мне еще больше жаль. Не из эгоизм

говорю, о нет, а потому что мы действительно не в равных условиях. Ей-т

хоть дома тепло, ну а мне, а мне... Куда пойду? У-у-у-у-у!..

- Куть, куть, куть! Шарик, а шарик... Чего ты скулишь, бедняжка? Кт

тебя обидел? Ух...

Ведьма сухая метель загремела воротами и помелом съездила по ух

барышню. Юбчонку взбила до колен, обнажила кремовые чулочки и узку

полосочку плохо стиранного кружевного бельишка, задушила слова и замел

пса.

Боже мой... Какая погода... Ух... И живот болит. Это солонина!

когда же это все кончится?

Наклонив голову, бросилась барышня в атаку, прорвалась в ворота, и н

улице начало ее вертеть, вертеть, раскидывать, потом завинтило снежны

винтом, и она пропала.

А пес остался в подворотне и, страдая от изуродованного бока

прижался к холодной стене, задохся и твердо решил, что больше отсюд

никуда не пойдет, тут и сдохнет в подворотне. Отчаяние повалило его. Н

душе у него было до того больно и горько, до того одиноко и страшно, чт

мелкие собачьи слезы, как пупырыши, вылезали из глаз и тут же засыхали

Испорченный бок торчал свалявшимися промерзшими комьями, а между ним

глядели красные зловещие пятна обвара. До чего бессмысленны, тупы, жесток

повара. - "Шарик" она назвала его... Какой он к черту "Шарик"? Шарик - эт

значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрет, сын знатных родителей,

он лохматый, долговязый и рваный, шляйка поджарая, бездомный пес. Впрочем

спасибо на добром слове.

Дверь через улицу в ярко освещенном магазине хлопнула и из не

показался гражданин. Именно гражданин, а не товарищ, и даже - верне

всего, - господин. Ближе - яснее - господин. А вы думаете, я сужу п

пальто? Вздор. Пальто теперь очень многие и из пролетариев носят. Правда

воротники не такие, об этом и говорить нечего, но все же издали можн

спутать. А вот по глазам - тут уж и вблизи и издали не спутаешь. О, глаз

значительная вещь. Вроде барометра. Все видно у кого великая сушь в душе

кто ни за что, ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто са

всякого боится. Вот последнего холуя именно и приятно бывает тяпнуть з

лодыжку. Боишься - получай. Раз боишься - значит стоишь... Р-р-р..

Гау-гау...

Господин уверенно пересек в столбе метели улицу и двинулся

подворотню. Да, да, у этого все видно. Этот тухлой солонины лопать н

станет, а если где-нибудь ему ее и подадут, поднимет такой скандал,

газеты напишет: меня, Филиппа Филипповича, обкормили.

Вот он все ближе и ближе. Этот ест обильно и не ворует, этот н

станет пинать ногой, но и сам никого не боится, а не боится потому, чт

вечно сыт. Он умственного труда господин, с французской остроконечно

бородкой и усами седыми, пушистыми и лихими, как у французских рыцарей, н

запах по метели от него летит скверный, больницей. И сигарой.

Какого же лешего, спрашивается, носило его в кооператив Центрохоза

Вот он рядом... Чего ждет? У-у-у-у... Что он мог покупать в дрянно

магазинишке, разве ему мало охотного ряда? Что такое? Колбасу. Господин

если бы вы видели, из чего эту колбасу делают, вы бы близко не подошли

магазину. Отдайте ее мне.

Пес собрал остаток сил и в безумии пополз из подворотни на тротуар

Вьюга захлопала из ружья над головой, взметнула громадные букв

полотняного плаката "Возможно ли омоложение?".

Натурально, возможно. Запах омолодил меня, поднял с брюха, жгучим

волнами стеснил двое суток пустующий желудок, запах, победивший больницу

райский запах рубленой кобылы с чесноком и перцем. Чувствую, знаю -

правом кармане шубы у него колбаса. Он надо мной. О, мой властитель! Глян

на меня. Я умираю. Рабская наша душа, подлая доля!

Пес пополз, как змея, на брюхе, обливаясь слезами. Обратите внимани

на поварскую работу. Но ведь вы ни за что не дадите. Ох, знаю я очен

хорошо богатых людей! А в сущности - зачем она вам? Для чего вам гнила

лошадь? Нигде, кроме такой отравы не получите, как в Моссельпроме. А в

сегодня завтракали, вы, величина мирового значения, благодаря мужски

половым железам. У-у-у-у... Что же это делается на белом свете? Видно

помирать-то еще рано, а отчаяние - и подлинно грех. Руки ему лизать

больше ничего не остается.

Загадочный господин наклонился к псу, сверкнул золотыми ободками гла

и вытащил из правого кармана белый продолговатый сверток. Не снима

коричневых перчаток, размотал бумагу, которой тотчас же овладела метель,

отломил кусок колбасы, называемой "особая краковская". И псу этот кусок

О, бескорыстная личность! У-у-у!

- Фить-фить, - посвистал господин и добавил строгим голосом: - Бери

Шарик, Шарик!

Опять Шарик. Окрестили. Да называйте как хотите. За тако

исключительный ваш поступок.

Пес мгновенно оборвал кожуру, с всхлипыванием вгрызся в краковскую

сожрал ее в два счета. При этом подавился колбасой и снегом до слез

потому что от жадности едва не заглотал веревочку. Еще, еще лижу вам руку

Целую штаны, мой благодетель