Школьная библиотека

- Будет пока что... - господин говорил так отрывисто, точн

командовал. Он наклонился к Шарику, пытливо глянул ему в глаза

неожиданно провел рукой в перчатке интимно и ласково по Шарикову животу.

- А-га, - многозначительно молвил он, - ошейника нету, ну вот

прекрасно, тебя-то мне и надо. Ступай за мной. - Он пощелкал пальцами.

Фить-фить!

За вами идти? Да на край света. Пинайте меня вашими фетровым

ботиками, я слова не вымолвлю.

По всей Пречистенке сняли фонари. Бок болел нестерпимо, но Шари

временами забывал о нем, поглощенный одной мыслью - как бы не утерять

сутолоке чудесного видения в шубе и чем-нибудь выразить ему любовь

преданность. И раз семь на протяжении Пречистенки до Обухова переулка о

ее выразил. Поцеловал в ботик у Мертвого переулка, расчищая дорогу, дики

воем так напугал какую-то даму, что она села на тумбу, раза два подвыл

чтобы поддержать жалость к себе.

Какой-то сволочной, под сибирского деланный кот-бродяга вынырну

из-за водосточной трубы и, несмотря на вьюгу, учуял краковскую. Шари

света не взвидел при мысли, что богатый чудак, подбирающий раненых псов

подворотне, чего доброго и этого вора прихватит с собой, и придетс

делиться моссельпромовским изделием. Поэтому на кота он так лязгну

зубами, что тот с шипением, похожим на шипение дырявого шланга, забралс

по трубе до второго этажа. - Ф-р-р-р... га...у! Вон! Не напасешьс

моссельпрома на всякую рвань, шляющуюся по Пречистенке.

Господин оценил преданность и у самой пожарной команды, у окна, и

которого слышалось приятное ворчание валторны, наградил пса вторым куско

поменьше, золотников на пять.

Эх, чудак. Подманивает меня. Не беспокойтесь! Я и сам никуда не уйду

За вами буду двигаться куда ни прикажете.

- Фить-фить-фить! Сюда!

В Обухов? Сделайте одолжение. Очень хорошо известен нам это

переулок.

Фить-фить! Сюда? С удово... Э, нет, позвольте. Нет. Тут швейцар. А у

хуже этого ничего на свете нет. Во много раз опаснее дворника. Совершенн

ненавистная порода. Гаже котов. Живодер в позументе.

- Да не бойся ты, иди.

- Здравия желаю, Филипп Филиппович.

- Здравствуй, Федор.

Вот это - личность. Боже мой, на кого же ты нанесла меня, собачья мо

доля! Что это за такое лицо, которое может псов с улицы мимо швейцаро

вводить в дом жилищного товарищества? Посмотрите, этот подлец - ни звука

ни движения! Правда, в глазах у него пасмурно, но, в общем, он равнодуше

под околышем с золотыми галунами. Словно так и полагается. Уважает

господа, до чего уважает! Ну-с, а я с ним и за ним. Что, тронул? Выкуси

Вот бы тяпнуть за пролетарскую мозолистую ногу. За все издевательств

вашего брата. Щеткой сколько раз морду уродовал мне, а?

- Иди, иди.

Понимаем, понимаем, не извольте беспокоится. Куда вы, туда и мы. В

только дорожку указывайте, а я уж не отстану, несмотря на отчаянный мо

бок.

С лестницы вниз:

- Писем мне, Федор, не было?

Снизу на лестницу почтительно:

- Никак нет, Филипп Филиппович (интимно вполголоса вдогонку), - а

третью квартиру жилтоварище