Школьная библиотека

дернул за колокольчик; зазвенел, изнутри послышались чьи-то шаги... Тутгосподин Голядкин даже проклял себя, отчасти за свою поспешность идерзость. Недавние неприятности, о которых господин Голядкин едва непозабыл за делами, и контра с Андреем Филипповичем тут же пришли ему напамять. Но уже бежать было поздно: дверь отворилась. К счастию господинаГолядкина отвечали ему, что Андрей Филиппович и домой не приезжал издолжности, и не обедает дома. "Знаю, где он обедает: он у Измайловскогомоста обедает". - подумал герой наш и страх как обрадовался. На вопросслуги, как об вас доложить сказал, что, дескать, я, мой друг, хорошо, чтодескать, я мой друг, после, и даже с некоторою бодростью сбежал вниз полестнице. Выйдя на улицу, он решился отпустить экипаж и расплатился сизвозчиком. Когда же извозчик попросил о прибавке, - дескать, ждал, сударь,долго и рысачка для вашей милости не жалел,- то дал и прибавочки пятачок, идаже с большою охотою; сам же пешком пошел.

"Дело-то оно, правда, такое, - думал господин Голядкин, - что ведь такоставить нельзя; однако ж, если так рассудить, этак здраво рассудить, такиз чего же по-настоящему здесь хлопотать? Ну, нет, однако ж, я буду все прото говорить, из чего же мне хлопотать? из чего мне маяться, биться,мучиться, себя убивать? Во-первых, дело сделано, и его не воротишь... ведьне воротишь! Рассудим так: является человек, - является человек сдостаточной рекомендацией, дескать, способный чиновник, хорошего поведения,только беден и потерпел разные неприятности, - передряги там этакие, - ну,да ведь бедность не порок; стало быть, я в стороне. Ну, в самом деле, что жза вздор такой? Ну, пришелся, устроился, самой природой устроился такчеловек, что две капли воды похож на другого человека, что совершеннаякопия с другого человека: так уж его за это и не принимать в департамент?!Коли уж судьба, коли одна судьба, коли одна слепая фортуна тут виновата, так уж его и затереть, как ветошку, так уж и служить ему не давать...да гдеже тут после этого справедливость будет? Человек же он бедный, затерянный,запуганный; тут сердце болит, тут сострадание его призреть велит! Да!нечего сказать, хороши бы были начальники, если б так рассуждали, как я,забубенная голова! Эка ведь башка у меня! На десятерых подчас глупостихватит! Нет, нет! и сделали хорошо, и спасибо им, что призрели бедногогоремыку... Ну, да, положим, например, что мы близнецы, что вот уж мы такуродились, что братья-близнецы, да и только, - вот оно как! Ну, что жетакое? Ну, и ничего! Можно всех чиновников приучить... а посторонний кто,войдя в наше ведомство, уж, верно, не нашел бы ничего неприличного иоскорбительного в таком обстоятельстве. Оно даже тут есть кое-чтоумилительное; что вот, дескать, мысль-то какая: что, дескать, промысл божийсоздал двух совершенно подобных, а начальство благодетельное, видя промыслбожий, приютило двух близнецов. Оно, конечно, - продолжал господинГолядкин, переводя дух и немного понизив голос, - оно, конечно... оно,конечно, лучше бы было, кабы не было ничего этого, умилительного, иблизнецов никаких тоже бы не было... Черт бы побрал все это! И на что этонужно было? И что за надобность тут была такая особенная и никакогоотлагательства не терпящая?! Господи бог мой! Эк ведь черти заварили кашукакую! Вот ведь, однакож, у него и характер такой, нрава он такогоигривого, скверного, - подлец он такой, вертлявый такой, лизун, лизоблюд,Голядкин он этакой! Пожалуй, еще дурно себя поведет да фамилью моюзамарает, мерзавец. Вот теперь и смотри за ним и ухаживай! Эк ведьнаказание какое! Впрочем, что ж? ну, и нужды нет! ну, он подлец, - ну,пусть он подлец, а другой зато честный. Ну, вот он подлец будет, а я будучестный, - и скажут, что вот этот Голядкин подлец, на него не смотрите иего с другим не мешайте; а этот вот честный, добродетельный, кроткий,незлобивый, весьма надежный по службе и к повышению чином достойный; вотоно как! Ну, хорошо... а как, того... А как они там, того... да иперемешают! От него ведь все станется! Ах ты, господи боже мой!.. Иподменит человека, подменит, подлец такой, - как ветошку человека подменити не рассудит, что человек не ветошка. Ах ты, господи боже мой! Эконесчастие какое!.."

Вот таким-то образом рассуждая и сетуя, бежал господин Голядкин, неразбирая дороги и сам почти не зная куда. Очнулся он на Невском проспекте,и то по тому только случаю, что столкнулся с каким-то прохожим так ловко иплотно, что только искры посыпались. Господин Голядкин, не поднимая головы,пробормотал извинение, и только тогда, когда прохожий, проворчав что-то неслишком лестное, отошел уже на расстояние значительное, поднял нос верху иосмотрелся, где он и как. Осмотревшись и заметив, что находится именновозле того ресторана, в котором отдыхал, приготовляясь к званому обеду уОлсуфия Ивановича, герой наш почувствовал вдруг щипки и щелчки по желудку,вспомнил, что не обедал, званого же обеда не предстояло нигде, и потому,дорогого своего времени не теряя, вбежал он вверх по лестнице в ресторанперехватить что-нибудь поскорее, и как можно торопясь не замешкать. И хотяв ресторане было все дорогонько, но это маленькое обстоятельство неостановило на этот раз господина Голядкина; да и останавливаться-то теперьна подобных безделицах некогда было. В ярко освещенной комнате, у прилавка,на котором лежала разнообразная груда всего того, что потребляется назакуску людьми порядочными, стояла довольно густая толпа посетителей

Конторщик едва успевал наливать, отпускать, сдавать и принимать деньги

Господин Голядкин подождал своей очереди и, выждав, скромно протянул своюруку к пирожку растегайчику. Отойдя в уголок, оборотясь спиною кприсутствующим и закусив с аппетитом, он воротился к конторщику, поставилна стол блюдечко, зная цену, вынул десять копеек серебром и положил наприлавок монетку, ловя взгляды конторщика, чтоб указать ему:"чтовот,дескать,монетка лежит; один растегайчик" и т.д.

- С вас рубль десять копеек, - процедил сквозь зубы конторщик.

Господин Голядкин порядочно изумился.

- Вы мне говорите?.. Я... я, кажется, взял один пирожок.

- Одиннадцать взяли, - с уверенностью возразил конторщик.

- Вы... сколько мне кажется... вы, кажется, ошибаетесь... Я, право,кажется, взял один пирожок.

- Я считал; вы взяли одиннадцать штук. Когда взяли, так нужно платить,у нас даром ничего не дают.

Господин Голядкин был ошеломлен. "Что ж это, колдовство, что ль какоенадо мной совершается?" - подумал он. Между тем конторщик ожидал решениягосподина Голядкина; господина Голядкина обступили; господин Голядкин ужеполез было в карман, чтоб вынуть рубль серебром, чтоб расплатитьсянемедленно, чтоб от греха-то подальше быть. "Ну, одиннадцать такодиннадцать, - думал он, краснея как рак, - ну, что же такого тут, чтосъедено одиннадцать пирожков? Ну, голоден человек, так и съел одиннадцатьпирожков; ну, и пусть ест себе на здоровье; ну, и дивиться тут нечему истесняться тут нечему..." Вдруг как будто что-то кольнуло господинаГолядкина; он поднял глаза и - разом понял загадку, понял все колдовство:разом разрешились все затруднения... В дверях в соседнюю комнату, почтипрямо за спиною конторщика и лицом к господину Голядкину, в дверях,которые, между прочим, герой наш принимал доселе за зеркало, стоял одинчеловечек, стоял он, стоял сам господин Голядкин, - не старый господинГолядкин, не герой нашей повести, а другой господин Голядкин, новыйгосподин Голядкин. Другой господин Голядкин находился, по-видимому, впревосходном расположении духа. Он улыбался господину Голядкину первому,кивал ему головою, подмигивал глазками, семенил немного ногами и гляделтак, что чуть что, - так он и стушуется, так он и в соседнюю комнату, атам, пожалуй, задним ходом, да и того... и все преследования останутсятщетными. В руках его был последний кусок десятого расстегая, который он, вглазах же господина Голядкина, отправил в свой рот, чмокнув отудовольствия. " Подменил, подлец! - подумал господин Голядкин, вспыхнув какогонь от стыда, - не постыдился публичности! Видят ли его? Кажется, незамечает никто..." Господин Голядкин бросил рубль серебром так, как будтобы об него все пальцы обжег, и, не замечая значительно-наглой улыбкиконторщика, улыбки торжества и спокойного могущества, выдрался из толпы ибросился вон без оглядки. "Спасибо за то, что хоть не компрометировалокончательно человека! - подумал старший господин Голядкин. - Спасиборазбойнику, и ему и судьбе, что еще хорошо все уладилось. Нагрубил лишьконторщик. Да что ж, ведь он был в своем праве! Рубль десять следовало, таки был в своем праве. Дескать, без денег у нас никому не дают! Хоть бы былпоучтивей, бездельник!.."

Все это говорил господин Голядкин, сходя с лестницы на крыльцо. Однакоже на последней ступеньке он остановился как вкопанный и вдруг покраснелтак, что даже слезы выступили у него на глазах от припадка страданияамбиции. Простоя