Школьная библиотека

а вы убиваетесь, - проговорила она самым медоточивым голосом

- Как было? что такое было? - кричала Марья Александровна, не понимаяеще хорошенько

- Ах, Марья Александровна, ведь это иногда и бывает-с..

- Да что такое бывает? Жилы вы из меня, что ли, тянуть хотите?

- Может быть, вы и в самом деле видели это во сне-с

- Во сне? я? во сне? И вы смеете мне это говорить прямо в глаза?

- Что ж, может быть, и в самом деле так было, - отозвалась ФелисатаМихайловна

- Ну да, может быть, и в самом деле так было, - пробормотал тожекнязь

- И он, и он туда же! Господи боже мой! - вскричала Марья Александровна, всплеснув руками

- Как вы убиваетесь, Марья Александровна! Вспомните-с, что сны ниспосылаются богом-с. Уж коли бог захочет-с, так уж никто как бог-с, и навсем его святая воля-с лежит-с. Сердиться тут уж нечего-с

- Ну да, сердиться нечего, - поддакивал князь

- Да вы меня за сумасшедшую принимаете, что ли? - едва проговорилаМарья Александровна, задыхаясь от злости. Это уже было свыше сил человеческих. Она поспешила отыскать стул и упала вEEбморок. Поднялась суматоха

- Это они из приличия-с в обморок упали-с, - шепнула Наталья Дмитриевна Анне Николаевне

Но в эту минуту, в минуту высочайшего недоумения публики и напряжениявсей этой сцены, вдруг выступило одно, безмолвное доселе, лицо - и всясцена немедленно изменилась в своем характере..

Глава XIV

Зинаида Афанасьевна, вообще говоря, была чрезвычайно романическогохарактера. Не знаем, оттого ли, как уверяла сама Марья Александровна,что слишком начиталась "этого дурака" Шекспира с "своим учителишкой", ноникогда, во всю мордасовскую жизнь свою, Зина еще не позволяла себе такой необыкновенно романической или, лучше сказать, героической выходки,как та, которую мы сейчас будем описывать

Бледная, с решимостью во взгляде, но почти дрожащая от волнения, чудно-прекрасная в своем негодовании, она выступила вперед. Обводя всехдолгим вызывающим взглядом, она посреди наставшего вдруг безмолвия обратилась к матери, которая при первом ее движении тотчас же очнулась отобморока и открыла глаза

- Маменька! - сказала Зина. - К чему обманывать? К чему еще ложьюпятнать себя? Все уже до того загрязнено теперь, что, право, не стоитунизительного труда прикрывать эту грязь!

- Зина! Зина! что с тобою? опомнись - вскричала испуганная МарьяАлександровна, вскочив со своих кресел..

- Я вам сказала, я вам сказала заранее, маменька, что я не вынесувсего этого позора, - продолжала Зина. - Неужели же непременно надо ещеболее унижаться, еще более грязнить себя? Но знайте, маменька, что я всевозьму на себя, потому что я виновнее всех. Я, я своим согласием далаход этой гадкой... интриге! Вы - мать; вы меня любите; вы думали по-своему, по своим понятиям, устроить мне счастье. Вас еще можно простить; номеня, меня - никогда!

- Зина, неужели ты хочешь рассказывать?.. О боже! я предчувствовала,что этот кинжал не минует моего сердца!

- Да, маменька, все расскажу! Я опозорена, вы... мы все опозорены!.

- Ты преувеличиваешь, Зина! ты вне себя и не помнишь, что говоришь! ик чему же рассказывать? Тут смысла нет... Стыд не на нас... Я докажусейчас, что стыд не на нас..

- Нет, маменька, - вскричала Зина с злобным дрожанием в голосе, - яне хочу более молчать перед этими людьми, мнением которых презираю и которые приехали смеяться над нами! Я не хочу сносить от них обид; ни однаиз них не имеет права бросить в меня грязью. Все они готовы сейчас жесделать в тридцать раз хуже, чем я или вы! Смеют ли, могут ли они бытьнашими судьями?

- Вот прекрасно! Вот как заговорила! Это что же! Это нас обижают! послышалось со всех сторон

- Да они и впрямь сами не понимают, что говорят-с, - проговорила Наталья Дмитриевна

Заметим в скобках, что Наталья Дмитриевна сказала справедливо. ЕслиЗина не считала этих дам достойными судить себя, зачем же было и выходить к ним с такою огласкою, с такими признаниями? Вообще Зинаида Афанасьевна чрезвычайно поторопились. Таково было впоследствии мнение самыхлучших голов в Мордасове. Все бы могло быть исправлено! Все бы моглобыть улажено! Правда, и Марья Александровна сама себе подгадила в этотвечер своею поспешностию и заносчивостью. Стоило только насмеяться надидиотом-старикашкой, да и выгнать его вон! Но Зина, как нарочно, вопрекиздравому смыслу и мордасовской мудрости, обратилась к князю

- Князь, - сказала она старику, который даже привстал из почтения состула, - так поразила она его в эту минуту. - Князь! простите меня,простите нас! мы обманули, мы завлекли вас..

- Да замолчишь ли ты, несчастная! - в исступлении вскричала МарьяАлександровна

- Сударыня! сударыня! ma charmante enfant... - бормотал пораженныйкнязь

Но гордый, порывистый и в высшей степени мечтательный характер Зиныувлекал ее в эту минуту из среды всех приличий, требуемых действительностью. Она забыла даже о своей матери, которую корчили судороги отее признаний

- Да, мы обманули вас обе, князь: маменька тем, что решилась заставить вас жениться на мне, а я тем, что согласилась на это. Вас напоиливином, я согласилась петь и кривляться перед вами. Вас - слабого, беззащитного, облапошили, как выразился Павел Александрович, облапошили из-завашего богатства, из-за вашего княжества. Все это было ужасно низко, и якаюсь в этом. Но клянусь вам, князь, что я решилась на эту низость не изнизкого побуждения. Я хотела... Но что я! двойная низость оправдыватьсебя в таком деле! Но я объявляю вам, князь, что я, если б и взяла отвас что-нибудь, то была бы за это вашей игрушкой, служанкой, плясуньей,рабой...я поклялась и свято бы сдержала клятву мою!.

Сильный горловой спазм остановил ее в эту минуту. Все гостьи как будто оцепенели и слушали, выпуча глаза. Неожиданная и совершенно непонятная им выходка Зины сбила их с толку. Один князь был тронут до слез, хотя и половины не понимал из того, что сказала Зина

- Но я женюсь на вас, ma belle enfant, если уж вы так хоти-те, - бормотал он, - и это для меня будет боль-шая честь! Только уверяю вас, чтоэто был действи-тельно как будто бы сон... Ну, мало ли что я увижу восне? К чему же так бес-по-коиться? Я даже как будто ничего и не понял,mon ami, - продолжал он, обращаясь к Мозглякову, - объясни мне хоть ты,пожа-луй-ста..

- А вы, Павел Александрович, - подхватила Зина, тоже обращаясь кМозглякову, - вы, на которого я одно время решилась было смотреть как намоего будущего мужа, вы, который теперь мне так жестоко отомстили, - неужели и вы могли примкнуть к этим людям, чтоб растерзать и опозорить меня? И вы говорили, что любили меня! Но не мне читать вам нравоучения! Явиновнее вас. Я оскорбила вас, потому что действительно манила вас обещаниями и мои давешние доказательства были ложь и хитросплетения! Я васникогда не любила, и если решилась выйти за вас, то единственно, чтобхоть куда-нибудь уйти отсюда, из этого проклятого города, и избавитьсяот всего этого смрада... Но, клянусь вам, выйдя за вас, я была бы вам