Школьная библиотека

голове Ордынова уже явилась мысль, сложился один из тех решительных,странных планов, которые хотя и всегда сумасбродны, но зато почти всегдауспевают и выполняются в подобных случаях; назавтра в восемь часов утра онподошел к дому со стороны переулка и вошел на узенький, грязный и нечистыйзадний дворик, нечто вроде помойной ямы в доме. Дворник, что-то делавший надворе, приостановился, уперся подбородком на ручку своей лопаты, огляделОрдынова с ног до головы и спросил его, что ему надо.

Дворник был молодой малый, лет двадцати пяти, с чрезвычайностарообразным лицом, сморщенный, маленький, татарин породою.

- Ищу квартиру, - отвечал с нетерпением Ордынов.

- Которая? - спросил дворник с усмешкою. Он смотрел на Ордынова так,как будто знал все его дело

- Нужно от жильцов, - отвечал Ордынов.

- На том дворе нет, - отвечал загадочно дворник.

- А здесь?

- И здесь нет. - Тут дворник принялся за лопату.

- А может быть, и уступят, - сказал Ордынов, давая дворнику гривенник.

Татарин взглянул на Ордынова, взял гривенник, потом опять взялся залопату и после некоторого молчания объявил, что "нет, нету квартира". Номолодой человек уже не слушал его; он шел по гнилым, трясучим доскам,лежавшим в луже, к единственному выходу на этот двор из флигеля дома,черному, нечистому, грязному, казалось захлебнувшемуся в луже. В нижнемэтаже жил бедный гробовщик. Миновав его остроумную мастерскую, Ордынов пополуразломанной, скользкой, винтообразной лестнице поднялся в верхний этаж,ощупал в темноте толстую, неуклюжую дверь, покрытую рогожными лохмотьями,нашел замок и приотворил ее. Он не ошибся. Перед ним стоял ему знакомыйстарик и пристально, с крайним удивлением смотрел на него.

- Что тебе? - спросил он отрывисто и почти шепотом.

- Есть квартира?.. - спросил Ордынов, почти забыв все, что хотелсказать. Он увидал из-за плеча старика свою незнакомку.

Старик молча стал затворять дверь, вытесняя ею Ордынова.

- Есть квартира, - раздался вдруг ласковый голос молодой женщины.

Старик освободил дверь.

- Мне нужен угол, - сказал Ордынов, поспешно входя в комнату иобращаясь к красавице.

Но он остановился в изумлении как вкопанный, взглянув на будущиххозяев своих; в глазах его произошла немая, поразительная сцена. Старик былбледен как смерть, как будто готовый лишиться чувств. Он смотрел свинцовым,неподвижным, пронзающим взглядом на женщину. Она тоже побледнела сначала;но потом вся кровь бросилась ей в лицо и глаза ее как-то странно сверкнули

Она повела Ордынова в другую каморку.

Вся квартира состояла из одной довольно обширной комнаты, разделеннойдвумя перегородками на три части; из сеней прямо входили в узенькую, темнуюприхожую; прямо была дверь за перегородку, очевидно в спальню хозяев

Направо, через прихожую, проходили в комнату, которая отдавалась внаймы

Она была узенькая и тесная, приплюснутая перегородкою к двум низенькимокнам. Все было загромождено и заставлено необходимыми во всяком житьепредметами; было бедно, тесно, но по возможности чисто. Мебель состояла изпростого белого стола, двух простых стульев и залавка по обеим сторонамстен. Большой старинный образ с позолоченным венчиком стоял над полкой вуглу, и перед ним горела лампада. В отдаваемой комнате, и частию вприхожей, помещалась огромная, неуклюжая русская печь. Ясно было, что троимв такой квартире нельзя было жить.

Они стали уговариваться, но бессвязно и едва понимая друг друга

Ордынов за два шага от нее слышал, как стучало ее сердце; он видел, что онався дрожала от волнения и как будто от страха. Наконец кое-как сговорились

Молодой человек объявил, что он сейчас переедет, и взглянул на хозяина

Старик стоял в дверях все еще бледный; но тихая, даже задумчивая улыбкапрокрадывалась на губах его. Встретив взгляд Ордынова, он опять нахмурилброви.

- Есть паспорт? - спросил он вдруг громким, отрывистым голосом,отворяя ему дверь в сени.

- Да! - отвечал Ордынов, немного озадаченный.

- Кто ты таков?

- Василий Ордынов, дворянин, не служу, по своим делам, - отвечал он,подделываясь под тон старика.

- И я тоже, - отвечал старик. - Я Илья Мурин, мещанин; довольно стебя? Ступай...

Через час Ордынов уже был на новой квартире, к удивлению своему исвоего немца, который уже начинал подозревать, вместе с покорною Тинхен,что навернувшийся жилец обманул его. Ордынов же сам не понимал, как все этосделалось, да и не хотел понимать...

II

Сердце его так билось, что в глазах зеленело и голова шла кругом

Машинально занялся он размещением своего скудного имущества в новойквартире, развязал узел с разным необходимым добром, отпер сундук с книгамии стал укладывать их на стол; но скоро вся эта работа выпала из рук его

Поминутно сиял в его глазах образ женщины, встреча с которою взволновала ипотрясла все его существование, который наполнял его сердце такимнеудержимым, судорожным восторгом, - столько счастья прихлынуло разом вскудную жизнь его, что мысли его темнели и дух замирал в тоске и смятении

Он взял свой паспорт и понес к хозяину в надежде взглянуть на нее. Но Муринедва приотворил дверь, взял у него бумагу, сказал ему: "Хорошо, живи смиром", и снова заперся в своей комнате. Какое-то неприятное чувствоовладело Ордыновым. Неизвестно почему, ему стало тяжело глядеть на этогостарика. В его взгляде было что-то презрительное и злобное. Но неприятноевпечатление скоро рассеялось. Уж третий день, как Ордынов жил в каком-товихре в сравнении с прежним затишьем его жизни; но рассуждать он не мог идаже боялся. Все сбилось и перемешалось в его существовании; он глухочувствовал, что вся его жизнь как будто переломлена пополам; одностремление, одно ожидание овладело им, и другая мысль его не смущала.

В недоумении воротился он в свою комнату. Там, у печки, в которойстряпалось кушанье, хлопотала маленькая сгорбленная старушонка, такаягрязная и в таком отвратительном отребье, что жалко было смотреть на нее

Она, казалось, была очень зла и по временам что-то ворчала, шамкая губами,себе под нос. Это была хозяйская работница. Ордынов попробовал былозаговорить с нею, но она промолчала, очевидно со зла. Наконец, настал часобеда; старуха вынула из печи щи, пироги и говядину и понесла к хозяевам

Того же подала и Ордынову. После обеда в квартире настала мертвая тишина.

Ордынов взял в руки книгу и долго переворачивал листы, стараясьдоискаться смысла в том, что читал уже несколько раз. В нетерпении онотбросил книгу и опять попробовал было прибирать свои пожитки; наконец взялфуражку, надел шинель и вышел на улицу. Идя наудачу, не видя дороги, он всестарался, по возможности, сосредоточиться духом, свести свои разбитые мыслии хоть немного рассудить о своем положения. Но усилие только повергало егов страдание, в пытку. Озноб и жар овладевали им попеременно, и по временамсердце начинало вдруг стучать так, что приходилось прислоняться к стене

"Нет, лучше смерть, - думал он, - лучше смерть", - шептал он воспаленными,дрожащими губами, мало думая о том, что говорит. Он ходил очень долго;наконец, почувствовав, что промок до костей, и заметив в первый раз, чтодождь идет ливнем, воротился домой. Неподалеку от дома он увидел своегодворника. Ему показалось, что татарин несколько времени пристально и слюбопытством смотрел на него и потом пошел своею дорогою, когда заметил,что его увидали.

- Здравствуй, - сказал Ордынов, нагнав его. - Как тебя зовут?

- Дворник зовут, - отвечал тот, скаля зубы.

- Ты давно здесь дворником?

- Давно.

- Хозяин мой мещанин?

- Мещанин, коли сказывал.

- Что ж он делает?

- Больна; живет, бога молит, - вот.

- А это жена его?

- Какая жена?

- Что с ним живет?

- Жена, коли сказывал. Прощай, барин.

Татарин тронул шапку и вошел в конуру свою.

Ордынов вошел в свою квартиру. Старуха, шамкая и что-то ворча просебя, отворила ему дверь, опять заперла ее на щеколду и полезла на печь, накоторой доживала свой век. Уже смеркалось. Ордынов пошел достать огня иувидел, что дверь к хозяевам заперта на замок. Он кликнул старуху, которая,приподнявшись на локоть, зорко смотрела на него с печки, казалосьраздумывая, что бы ему нужно было у хозяйского замка; она молча сбросилаему пачку спичек. Он воротился в комнату и принялся опять, в сотый раз, засвои вещи и книги. Но мало-помалу, недоумевая, что с ним делается, приселна лавку, и ему показалось, что он заснул. По временам приходил он в себя идогадывался, что сон его был не сон, а какое-то мучительное, болезненноезабытье. Он слышал, как стукнула дверь, как отворилась она, и догадался,что это воротились хозяева от вечерни. Тут ему пришло в голову, что нужнобыло пойти к ним зачем-то. Он привстал, и показалось что он уже идет к ним,но оступился и упал на кучу дров, брошенных старухою среди комнаты. Тут онсовершенно забылся и, раскрыв глаза после долгого-долгого времени, судивлением заметил, что лежит на той же лавке, так, как был, одетый, и чтонад ним с нежною заботливостью склонялось лицо женщины, дивно прекрасное икак будто все омоченное тихими, материнскими слезами. Он слышал, какположили ему под голову подушку и одели чем-то теплым и как чья-то нежнаярука легла на горячий лоб его. Он хотел поблагодарить, он хотел взять этуруку, поднести к запекшимся губам своим, омочить ее слезами и целовать,целовать целую вечность. Ему хотелось что-то много сказать, но что такое он сам не знал того; ему захотелось умереть в эту минуту. Но руки его были