Книга "Игрок". Страница 26
проиграла, что ей давеча я наменял, то есть, по-нашему, еще десять тысячрублей. К ней прикомандировался там тот самый полячок, которому она даладавеча два фридрихсдора, и все время руководил ее в игре. Сначала, дополячка, она было заставляла ставить Потапыча, но скоро прогнала его;тут-то и подскочил полячок. Как нарочно, он понимал по-русски и даже болталкое-как, смесью трех языков, так что они кое-как уразумели друг друга
Бабушка все время нещадно ругала его, и хоть тот беспрерывно "стелился подстопки паньски", но уж "куда сравнить с вами, Алексей Иванович, рассказывал Потапыч. - С вами она точно с барином обращалась, а тот - так,я сам видел своими глазами, убей бог на месте, - тут же у ней со столаворовал. Она его сама раза два на столе поймала, и уж костила она его,костила всяческими-то, батюшка, словами, даже за волосенки раз отдергала,право, не лгу, так что кругом смех пошел. Все, батюшка, проиграла; все какесть, все, что вы ей наменяли. Довезли мы ее, матушку, сюда - только водицыспросила испить, перекрестилась, и в постельку. Измучилась, что ли, она,тотчас заснула. Пошли бог сны ангельские! Ох, уж эта мне заграница! заключил Потапыч, - говорил, что не к добру. М уж поскорей бы в нашуМоскву! И чего-чего у нас дома нет, в Москве? Сад, цветы, таких здесь и небывает, дух, яблоньки наливаются, простор, - нет: надо было за границу!Ох-хо-хо!
Глава XIII
Вот уже почти целый месяц прошел, как я не притрогивался к этимзаметкам моим, начатым под влиянием впечатлений, хотя и беспорядочных, носильных. Катастрофа, приближение которой я тогда предчувствовал, наступиладействительно, но во сто раз круче и неожиданнее, чем я думал. Все это былонечто странное, безобразное и даже трагическое, по крайней мере со мной
Случились со мною некоторые происшествия - почти чудесные; так по крайнеймере я до сих пор гляжу на них, хотя на другой взгляд и, особенно судя покруговороту, в котором я тогда кружился, они были только что разве несовсем обыкновенные. Но чудеснее всего для меня то, как я сам отнесся ковсем этим событиям. До сих пор не понимаю себя! И все это пролетело каксон, - даже страсть моя, а она ведь была сильна и истинна, но... куда жеона теперь делась? Право: нет-нет, да мелькнет иной раз теперь в моейголове: "Уж не сошел ли я тогда с ума и не сидел ли все это времягде-нибудь в сумасшедшем доме, а может быть, и теперь сижу, - так что мневсе это показалось и до сих пор только кажется..."
Я собрал и перечел мои листки. (Кто знает, может быть, для того, чтобыубедиться, не в сумасшедшем ли доме я их писал?) Теперь я один-одинешенек
Наступает осень, желтеет лист. Сижу в этом унылом городишке (о, как унылыгерманские городишки!) и, вместо того чтобы обдумать предстоящий шаг, живупод влиянием только что минувших ощущений, под влиянием свежихвоспоминаний, под влиянием всего этого недавнего вихря, захватившего менятогда в этот круговорот и опять куда-то выбросившего. Мне все кажетсяпорой, что я все еще кружусь в том же вихре и что вот-вот опять промчитсяэта буря, захватит меня мимоходом своим крылом и я выскочу опять из порядкаи чувства меры и закружусь, закружусь, закружусь..
Впрочем, я, может быть, и установлюсь как-нибудь и перестанукружиться, если дам себе, по возможности, точный отчет во всемприключившемся в этот месяц. Меня тянет опять к перу; да иногда и совсемделать нечего по вечерам. Странно, для того чтобы хоть чем нибудь заняться,я беру в здешней паршивой библиотеке для чтения романы Поль де Кока (внемецком переводе!), которых я почти терпеть не могу, но читаю их и дивлюсь на себя: точно я боюсь серьезною книгою или каким-нибудь серьезнымзанятием разрушить обаяние только что минувшего. Точно уж так дороги мнеэтот безобразный сон и все оставшиеся по нем впечатления, что я даже боюсьдотронуться до него чем-нибудь новым, чтобы он не разлетелся в дым! Дорогомне это все так, что ли? Да, конечно, дорого; может, и через сорок летвспоминать буду..
Итак, принимаюсь писать. Впрочем, все это можно рассказать теперьотчасти и покороче: впечатления совсем не те..
--
Во-первых, чтоб кончить с бабушкой. На другой день она проигралась всяокончательно. Так и должно было случиться: кто раз, из таких, попадается наэту дорогу, тот - точно с снеговой горы в санках катится, все быстрее ибыстрее. Она играла весь день до восьми часов вечера; я при ее игре неприсутствовал и знаю только по рассказам
Потапыч продежурил при ней в воксале целый день. Полячки',руководившие бабушку, сменялись в этот день несколько раз. Она начала стого, что прогнала вчерашнего полячка, которого она драла за волосы, ивзяла другого, но другой оказался почти что еще хуже. Прогнав этого и взявопять первого, который не уходил и толкался во все это время изгнания тутже, за ее креслами, поминутно просовывая к ней свою голову, - она впаланаконец в решительное отчаяние. Прогнанный второй полячок тоже ни за что нехотел уйти; один поместился с правой стороны, а другой с левой. Все времяони спорили и ругались друг с другом за ставки и ходы, обзывали друг друга"ла'йдаками" и прочими польскими любезностями, потом опять мирились, кидалиденьги без всякого порядка, распоряжались зря. Поссорившись, они ставиликаждый с своей стороны, один, например, на красную, а другой тут же начерную. Кончилось тем, что они совсем закружили и сбили бабушку с толку,так что она наконец чуть не со слезами обратилась к старичку круперу спросьбою защитить ее, чтоб он их прогнал. Их действительно тотчас жепрогнали, несмотря на их крики и протесты: они кричали оба разом идоказывали, что бабушка им же должна, что она их в чем-то обманула,поступила с ними бесчестно, подло. Несчастный Потапыч рассказывал мне всеэто со слезами в тот самый вечер, после проигрыша, и жаловался, что онинабивали свои карманы деньгами, что он сам видел, как они бессовестноворовали и поминутно совали себе в карманы. Выпросит, например, у бабушкиза труды пять фридрихсдоров и начнет их тут же ставить на рулетке, рядом сбабушкиными ставками. Бабушка выиграет, а он кричит, что это его ставкавыиграла, а бабушка проиграла. Когда их прогоняли, то Потапыч выступил идонес, что у них полны карманы золота. Бабушка тотчас же попросила круперараспорядиться, и как оба полячка ни кричали (точно два пойманные в рукипетуха), но явилась полиция и тотчас карманы их были опустошены в пользу1абушки. Бабушка, пока не проигралась, пользовалась во весь этот день укруперов и у всего воксального начальства видимым авторитетом. Мало-помалуизвестность ее распространялась по всему городу. Все посетители вод, всехнаций, обыкновенные и самые знатные, стекались посмотреть на "une vieillecomtesse russe, tombee en enfance", которая уже проиграла "несколькомиллионов"
Но бабушка очень, очень мало выиграла от того, что избавили ее от двухполячишек. Взамен их тотчас же к услугам ее явился третий поляк, ужесовершенно чисто говоривший по-русски, одетый джентльменом, хотя все-такисмахивавший на лакея, с огромными усами и с гонором. Он тоже целовал"стопки паньски" и "стелился под стопки паньски", но относительноокружающих вел себя заносчиво, распоряжался деспотически - словом, сразупоставил себя не слугою, а хозяином бабушки. Поминутно с каждым ходомобращался он к ней и клялся ужаснейшими клятвами, что он сам "гоноровый"пан и что он не возьмет ни единой копейки из денег бабушки. Он так частоповторял эти клятвы, что та окончательно струсила. Но так как этот пандействительно вначале как будто поправил ее игру и стал было выигрывать, тобабушка и сама уже не могла от него отстать. Час спустя оба прежниеполячишки, выведенные из воксала, появились снова за стулом бабушки, опятьс предложением услуг, хоть на посылки. Потапыч божился, что "гоноровый пан"с ними перемигивался и даже что-то им передавал в руки. Так как бабушка необедала и почти не сходила с кресел, то и действительно один из полячковпригодился: сбегал тут же рядом в обеденную залу воксала и достал ей чашкубульона, а потом и чаю. Они бегали, впрочем, оба. Но к концу дня, когда ужевсем видно стало, что она проигрывает свой последний банковый билет, застулом ее стояло уже до шести полячков, прежде невиданных и неслыханных
Когда же бабушка проигрывала уже последние монеты, то все они не только ееуж не слушались, но даже и не замечали, лезли прямо чрез нее к столу, самихватали деньги, сами распоряжались и ставили, спорили и кричали,переговариваясь с гоноровым паном за панибрата, а гоноровый пан чуть лидаже и не забыл о существовании бабушки. Даже тогда, когда бабушка, совсемвсе проигравшая, возвращалась вечером в восемь часов в отель, то и тут триили четыре полячка все еще не решались ее оставить и бежали около кресел,по сторонам, крича из всех сил и уверяя скороговоркою, что бабушка их вчем-то надула и должна им что-то отдать. Так дошли до самого отеля, откудаих наконец прогнали в толчки
По расчету Потапыча, бабушка проиграла всего в этот день до девяностатысяч рублей, кроме проигранных ею вчера денег. Все свои билеты пятипроцентные, внутренних займов, все акции, бывшие с нею, она разменялаодин за другим и одну за другой. Я подивился было, как она выдержала всеэти семь или восемь часов, сидя в креслах и почти не отходя от стола, ноПотапыч рассказывал, что раза три она действительно начинала сильновыигрывать; а увлеченная вновь надеждою, она уж и не могла отойти. Впрочем,игроки знают, как можно человеку просидеть чуть не сутки на одном месте закартами, не спуская глаз с правой и с левой
Между тем во весь этот день у нас в отеле происходили тоже весьма
