Школьная библиотека

- О, помилуйте, помилуйте... Мог ли я!.. Ну-с, и довольно! - отрезалРазумихин и круто повернулся с продолжением давешнего разговора к Зосимову

Петр Петрович оказался настолько умен, чтобы тотчас же объяснениюповерить. Он, впрочем, решил через две минуты уйти

- Надеюсь, что начатое теперь знакомство наше, - обратился он кРаскольникову, - после вашего выздоровления и ввиду известных вамобстоятельств укрепится еще более... Особенно желаю здоровья..

Раскольников даже головы не повернул. Петр Петрович начал вставать состула

- Убил непременно закладчик! - утвердительно говорил Зосимов

- Непременно закладчик! - поддакнул Разумихин. - Порфирий своих мыслейне выдает, а закладчиков все-таки допрашивает..

- Закладчиков допрашивает? - громко спросил Раскольников

- Да, а что?

- Ничего

- Откуда он их берет? - спросил Зосимов

- Иных Кох указал; других имена были на обертках вещей записаны, аиные и сами пришли, как прослышали..

- Ну ловкая же и опытная, должно быть, каналья! Какая смелость! Какаярешимость!

- Вот таF2о и есть, что нет! - прервал Разумихин. - Это-то вас всех исбивает с пути. А я говорю - неловкий, неопытный и, наверно, это был первыйшаг! Предположи расчет и ловкую каналью, и выйдет невероятно. Предположи женеопытного, и выйдет, что один только случай его из беды и вынес, а случайчего не делает? Помилуй, да он и препятствий-то, может быть не предвидел! Акак дело ведет? - берет десяти-двадцатирублевые вещи, набивает ими карман,роется в бабьей укладке, в тряпье, - а в комоде в верхнем ящике, вшкатулке, одних чистых денег на полторы тысячи нашли, кроме билетов! Иограбить-то не умел, только и сумел, что убить! Первый шаг, говорю тебе,первый шаг; потерялся! И не расчетом, а случаем вывернулся!

- Это, кажется, о недавнем убийстве старухи чиновницы, - вмешался,обращаясь к Зосимову, Петр Петрович, уже стоя со шляпой в руке иперчатками, но перед уходом пожелав бросить еще несколько умных слов. Он,видимо, хлопотал о выгодном впечатлении, и тщеславие переборолоблагоразумие

- Да. Вы слышали?

- Как же-с, в соседстве..

- В подробности знаете?

- Не могу сказать; но меня интересует при этом другое обстоятельствотак сказать, целый вопрос. Не говорю уже о том, что преступления в низшемклассе, в последние лет пять, увеличились; не говорю о повсеместных ибеспрерывных грабежах и пожарах; страннее всего то для меня, чтопреступления и в высших классах таким же образом увеличиваются и, таксказать, параллельно. Там, слышно, бывший студент на большой дороге почтуразбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивыебумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетовпоследнего займа с лотереей, - и в главных участниках один лектор всемирнойистории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной изагадочной... И если теперь эта старуха процентщица убита одним иззакладчиков, то и это, стало быть, был человек из общества более высшего, ибо мужики не закладывают золотых вещей, - то чем же объяснить эту с однойстороны распущенность цивилизованной части нашего общества?

- Перемен экономических много... - отозвался Зосимов

- Чем объяснить? - прицепился Разумихин. - А вот именно закоренелоюслишком неделовитостью и можно бы объяснить

- То есть, как это-с?

- А что отвечал в Москве вот лектор-то ваш на вопрос, зачем он билетыподделывал: "Все богатеют разными способами, так и мне поскорей захотелосьразбогатеть". Точных слов не помню, но смысл, что на даровщинку, поскорей,без труда! На всем готовом привыкли жить, на чужих помочах ходить, жеваноеесть. Ну, а пробил час великий, тут всяк и объявился, чем смотрит..

- Но, однако же, нравственность? И, так сказать, правила..

- Да об чем вы хлопочете? - неожиданно вмешался Раскольников. - Повашей же вышло теории!

- Как так по моей теории?

- А доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет,что людей можно резать..

- Помилуйте! - вскричал Лужин

- Нет, это не так! - отозвался Зосимов

Раскольников лежал бледный, с вздрагивающей верхнею губой и труднодышал

- На все есть мера, - высокомерно продолжал Лужин, - экономическаяидея еще не есть приглашение к убийству, и если только предположить..

- А правда ль, что вы, - перебил вдруг опять Раскольников дрожащим отзлобы голосом, в котором слышалась какая-то радость обиды, - правда ль, чтовы сказали вашей невесте... в тот самый час, как от нее согласие получили,что всего больше рады тому... что она нищая... потому что выгоднее братьжену из нищеты, чтоб потом над ней властвовать... и попрекать тем, что онавами облагодетельствована?.

- Милостивый государь! - злобно и раздражительно вскричал Лужин, весьвспыхнув и смешавшись, - милостивый государь... так исказить мысль!Извините меня, но я должен вам высказать, что слухи, до вас дошедшие или,лучше сказать, до вас доведенные, не имеют и тени здравого основания, ия... подозреваю, кто... одним словом... эта стрела... одним словом, вашамамаша... Она и без того показалась мне, при всех, впрочем, своихпревосходных качествах, несколько восторженного и романического оттенка вмыслях... Но я все-таки был в тысяче верстах от предположения, что она втаком извращенном фантазией виде могла понять и представить дело... Инаконец... наконец..

- А знаете что? - вскричал Раскольников, приподнимаясь на подушке исмотря на него в упор пронзительным, сверкающим взглядом, - знаете что?

- А что-с? - Лужин остановился и ждал с обиженным и вызывающим видом

Несколько секунд длилось молчание

- А то, что если вы еще раз... осмелитесь упомянуть хоть одно слово..

о моей матери... то я вас с лестницы кувырком спущу!

- Что с тобой! - крикнул Разумихин

- А, так вот оно что-с! - Лужин побледнел и закусил губу. - Слушайте,сударь, меня, - начал он с расстановкой и сдерживая себя всеми силами, новсе-таки задыхаясь, - я еще давеча, с первого шагу, разгадал вашунеприязнь, но нарочно оставался здесь, чтоб узнать еще более. Многое я бымог простить больному и родственнику, но теперь... вам... никогда-с..

- Я не болен! - вскричал Раскольников

- Тем паче-с..

- Убирайтесь к черту!

Но Лужин уже выходил сам, не докончив речи, пролезая снова междустолом и стулом; Разумихин на этот раз встал, чтобы пропустить его. Неглядя ни на кого и даже не кивнув головой Зосимову, который давно уже кивалему, чтоб он оставил в покое больного, Лужин вышел, приподняв изосторожности рядом с плечом свою шляпу, когда, принагнувшись, проходил вдверь. И даже в изгибе спины его как бы выражалось при этом случае, что он