Школьная библиотека

ее рассматривала. Соня, услышав рекомендацию, подняла было глаза опять, носмутилась еще более прежнего

- Я хотел вас спросить, - обратился к ней поскорей Раскольников, - какэто у вас сегодня устроилось? Не обеспокоили ли вас?.. например, отполиции

- Нет-с, все прошло... Ведь уж слишком видно, отчего смерть была; небеспокоили; только вот жильцы сердятся

- Отчего?

- Что тело долго стоит... ведь теперь жарко, дух... так что сегодня, квечерне, на кладбище перенесут, до завтра, в часовню. Катерина Ивановнасперва не хотела, а теперь и сама видит, что нельзя..

- Так сегодня?

- Она просит вас сделать нам честь на отпевании в церкви быть завтра,а потом уж к ней прибыть, на поминки

- Она поминки устраивает?

- Да-с, закуску; она вас очень велела благодарить, что вы вчерапомогли нам... без вас совсем бы нечем похоронить. - И губы и подбородок еевдруг запрыгали, но она скрепилась и удержалась, поскорей опять опустивглаза в землю

Между разговором Раскольников пристально ее разглядывал. Это былохуденькое, совсем худенькое и бледное личико, довольно неправильное,какое-то востренькое, с востреньким маленьким носом и подбородком. Ее даженельзя было назвать и хорошенькою, но зато голубые глаза ее были такиеясные, и, когда оживлялись они, выражение лица ее становилось такое доброеи простодушное, что невольно привлекало к ней. В лице ее, да и во всей еефигуре, была сверх того одна особенная характерная черта: несмотря на своивосемнадцать лет, она казалась почти еще девочкой, гораздо моложе своихлет, совсем почти ребенком, и это иногда даже смешно проявлялось внекоторых ее движениях

- Но неужели Катерина Ивановна могла обойтись такими малымисредствами, даже еще закуску намерена?.. - спросил Раскольников, настойчивопродолжая разговор

- Гроб ведь простой будет-с... и все будет просто, так что недорого..

мы давеча с Катериной Ивановной все рассчитали, так что и останется, чтобыпомянуть... а Катерине Ивановне очень хочется, чтобы так было. Ведь нельзяже-с... ей утешение... она такая, ведь вы знаете..

- Понимаю, понимаю... конечно... Что это вы мою комнату разглядываете?Вот маменька говорит тоже, что на гроб похожа

- Вы нам все вчера отдали! - проговорила вдруг в ответ Сонечка,каким-то сильным и скорым шепотом, вдруг опять сильно потупившись. Губы иподбородок ее опять запрыгали. Она давно уже поражена была бедноюобстановкой Раскольникова, и теперь слова эти вдруг вырвались сами собой

Последовало молчание. Глаза Дунечки как-то прояснели, а ПульхерияАлександровна даже приветливо посмотрела на Соню

- Родя, - сказала она, вставая, - мы, разумеется, вместе обедаем

Дунечка, пойдем... А ты бы, Родя, пошел, погулял немного, а потом отдохнул,полежал, а там и приходи скорее... А то мы тебя утомили, боюсь я..

- Да, да, приду, - отвечал он, вставая и заторопившись... - У меня,впрочем, дело..

- Да неужели ж вы будете и обедать розно? - закричал Разумихин, судивлением смотря на Раскольникова, - что ты это?

- Да, да, приду, конечно, конечно... А ты останься на минуту. Ведь онвам сейчас не нужен, маменька? Или я, может, отнимаю его?

- Ох, нет, нет! А вы, Дмитрий Прокофьич, придете обедать, будете такдобры?

- Пожалуйста, придите, - попросила Дуня