Школьная библиотека

- Вот папироска; закуривайте и - продолжайте! продолжайте, вы ужасноменя..

И, закурив сигару, Вельчанинов быстро уселся опять на постель. ПавелПавлович приостановился

- Но в каком вы сами-то, однако же, волнении, здоровы ли вы-с?

- Э, к черту об моем здоровье! - обозлился вдруг Вельчанинов. Продолжайте!

С своей стороны гость, смотря на волнение хозяина, становилсядовольнее и самоувереннее

- Да что продолжать-то-с? - начал он опять. - Представьте вы себе,Алексей Иванович, во-первых, человека убитого, то есть не просто убитого,а, так сказать, радикально; человека, после двадцатилетнего супружествапеременяющего жизнь и слоняющегося по пыльным улицам без соответственнойцели, как бы в степи, чуть не в самозабвении, и в этом самозабвениинаходящего даже некоторое упоение. Естественно после того, что я и встречуиной раз знакомого или даже истинного друга, да и обойду нарочно, чтоб неподходить к нему в такую минуту, самозабвения-то то есть. А в другую минуту- так все припомнишь и так возжаждешь видеть хоть какого-нибудь свидетеля исоучастника того недавнего, но невозвратимого прошлого, и так забьется приэтом сердце, что не только днем, но и ночью рискнешь броситься в объятиядруга, хотя бы даже и нарочно пришлось его для этого разбудить в четвертомчасу-с. Я вот только в часе ошибся, но не в дружбе; ибо в сию минутуслишком вознагражден-с. А насчет часу, право думал, что лишь толькодвенадцатый, будучи в настроении. Пьешь собственную грусть и как быупиваешься ею. И даже не грусть, а именно новосостояние-то это и бьет помне..

- Как вы, однако же, выражаетесь! - как-то мрачно заметил Вельчанинов,ставший вдруг опять ужасно серьезным

- Да-с, странно и выражаюсь-с..

- А вы... не шутите?

- Шучу! - воскликнул Павел Павлович в скорбном недоумении, - и в туминуту, когда возвещаю..

- Ах, замолчите об этом, прошу вас!

Вельчанинов встал и опять зашагал по комнате

Так и прошло минут пять. Гость тоже хотел было привстать, ноВельчанинов крикнул: "Сидите, сидите!" - и тот тотчас же послушно опустилсяв кресла

- А как, однако же, вы переменились! - заговорил опять Вельчанинов,вдруг останавливаясь перед ним - точно как бы внезапно пораженный этоюмыслию. - Ужасно переменились! Чрезвычайно! Совсем другой человек!

- Не мудрено-с: девять лет-с

- Нет-нет-нет, не в годах дело! вы наружностию еще не бог знает какизменились; вы другим изменились!

- Тоже, может быть, девять лет-с

- Или с марта месяца!

- Хе-хе, - лукаво усмехнулся Павел Павлович, - у вас игривая мыслькакая-то... Но, если осмелюсь, - в чем же собственно изменение-то?

- Да чего тут! Прежде был такой солидный и приличный Павел Павлович,такой умник Павел Павлович, а теперь - совсем vaurien Павел Павлович!

Он был в той степени раздражения, в которой самые выдержанные людиначинают иногда говорить лишнее

- Vaurien! вы находите? И уж больше не умник? Не умник? - снаслаждением хихикал Павел Павлович

- Какой черт умник! Теперь, пожалуй, и совсем умный

"Я нагл, а эта каналья еще наглее! И... и какая у него цель?" - вседумал Вельчанинов

- Ах, дражайший, ах, бесценнейший Алексей Иванович! - заволновалсявдруг чрезвычайно гость и заворочался в креслах. - Да ведь нам что? Ведь нев свете мы теперь, не в великосветском блистательном обществе! Мы - двабывшие искреннейшие и стариннейшие приятеля и, так сказать, в полнейшейискренности сошлись и вспоминаем обоюдно ту драгоценную связь, в которойпокойница составляла такое драгоценнейшее звено нашей дружбы!

И он как бы до того увлекся восторгом своих чувств, что склонил опять,по-давешнему, голову, лицо же закрыл теперь шляпой. Вельчанинов сотвращением и с беспокойством приглядывался

"А что, если это просто шут? - мелькнуло в его голове. - Но н-нет,н-нет! кажется, он не пьян, - впрочем, может быть, и пьян; красное лицо. Дахотя бы и пьян, - все на одно выйдет. С чем он подъезжает? Чего хочетсяэтой каналье?"

- Помните, помните, - выкрикивал Павел Павлович, помаленьку отнимаяшляпу и как бы все сильнее и сильнее увлекаясь воспоминаниями, - помните ливы наши загородные поездки, наши вечера и вечеринки с танцами и невиннымииграми у его превосходительства гостеприимнейшего Семена Семеновича? А нашивечерние чтения втроем? А наше первое с вами знакомство, когда вы вошли комне утром, для справок по вашему делу, и стали даже кричать-с, и вдругвышла Наталья Васильевна, и через десять минут вы уже стали нашимискреннейшим другом дома ровно на целый год-с - точь-в-точь как в"Провинциалке", пиесе господина Тургенева..

Вельчанинов медленно прохаживался, смотрел в землю, слушал снетерпением и отвращением, но - сильно слушал

- Мне и в голову не приходила "Провинциалка", - перебил он, несколькотеряясь, - и никогда вы прежде не говорили таким пискливым голосом итаким... не своим слогом. К чему это?

- Я действительно прежде больше молчал-с, то есть был молчаливее-с, поспешно подхватил Павел Павлович, - вы знаете, я прежде больше любилслушать, когда заговаривала покойница. Вы помните, как она разговаривала, скаким остроумием-с... А насчет "Провинциалки" и собственно насчетСтупендьева, - то вы и тут правы, потому что мы это сами потом, с бесценнойпокойницей в иные тихие минуты вспоминая о вас-с, когда вы уже уехали, приравнивали к этой театральной пиесе нашу первую встречу... потому чтоведь и в самом деле было похоже-с. А собственно уж насчет Ступендьева..

- Какого это Ступендьева, черт возьми! - закричал Вельчанинов и дажетопнул ногой, совершенно уже смутившись при слове "Ступендьев", по поводунекоторого беспокойного воспоминания, замелькавшего в нем при этом слове

- А Ступендьев - это роль-с, театральная роль, роль мужа в пиесе"Провинциалка", - пропищал сладчайшим голоском Павел Павлович, - но это ужеотносится к другому разряду дорогих и прекрасных наших воспоминаний, ужепосле вашего отъезда, когда Степан Михайлович Багаутов подарил нас своеюдружбою, совершенно как вы-с, и уже на целых пять лет

- Багаутов? Что такое? Какой Багаутов? - как вкопанный остановилсявдруг Вельчанинов

- Багаутов, Степан Михайлович, подаривший нас своею дружбою ровночерез год после вас и... подобно вам-с

- Ах, боже мой, ведь я же это знаю! - вскричал Вельчанинов, сообразивнаконец. - Багаутов! да ведь он же служил у вас..

- Служил, служ8л! при губернаторе! Из Петербурга, самого высшегообщества изящнейший молодой человек! - в решительном восторге выкрикивалПавел Павлович

- Да-да-да! Что ж я! ведь и он тоже..

- И он тоже, и он тоже! - в том же восторге вторил Павел Павлович,подхватив неосторожное словцо хозяина, - и он тоже! И вот тут-то мы ииграли "Провинциалку", на домашнем театре, у его превосходительства