Школьная библиотека

мне сегодня с вечера и ночуйте, пожалуй, а поутру пораньше и поедем, чтобыв двенадцать там быть

- Благодетель вы мой! Даже и ночевать у вас... - с умилениемсогласился вдруг Павел Павлович, - подлинно благодеяние оказываете... а гдеихняя дача-с?

- Дача их в Лесном

- Только вот как же ее костюм-с? Потому-с в такой знатный дом, да ещена даче-с, сами знаете... Сердце отца-с!

- А какой ее костюм? Она в трауре. Разве может быть у ней другойкостюм? Самый приличный, какой только можно вообразить! Только вот белье быпочище, косыночку... (Косыночка и выглядывавшее белье были действительноочень грязны.)

- Сейчас же, непременно переодеться, - захлопотал Павел Павлович, - апрочее необходимое белье мы ей тоже сейчас соберем; оно у Марьи Сысоевны встирке-с

- Так велеть бы послать за коляской, - перебил Вельчанинов, - искорей, если б возможно

Но оказалось препятствие: Лиза решительно воспротивилась, все времяона со страхом прислушивалась, и если бы Вельчанинов, уговаривая ПавлаПавловича, имел время пристально к ней приглядеться, то увидел бысоверш5нное отчаяние на ее личике

- Я не поеду, - сказала она твердо и тихо

- Вот, вот видите-с, вся в мамашу!

- Я не в мамашу, я не в мамашу! - выкрикивала Лиза, в отчаянии ломаясвои маленькие руки и как бы оправдываясь перед отцом в страшном упреке,что она в мамашу. - Папаша, папаша, если вы меня кинете..

Она вдруг накинулась на испугавшегося Вельчанинова

- Если вы возьмете меня, так я..

Но она не успела ничего выговорить далее; Павел Павлович схватил ее заруку, чуть не за шиворот, и уже с нескрываемым озлоблением потащил ее вмаленькую комнатку. Там опять несколько минут происходило шептанье,слышался заглушенный плач. Вельчанинов хотел было уже идти туда сам, ноПавел Павлович вышел к нему и с искривленной улыбкой объявил, что сейчасона выйдет-с. Вельчанинов старался не глядеть на него и смотрел в сторону

Явилась и Марья Сысоевна, та самая баба, которую встретил он, входядавеча в коридор, и стала укладывать в хорошенький маленький сак,принадлежавший Лизе, принесенное для нее белье

- Вы, что ли, батюшка, девочку-то отвезете? - обратилась она кВельчанинову, - семейство, что ли, у вас? Хорошо, батюшка, сделаете:ребенок смирный, от содома избавите

- Уж вы, Марья Сысоевна, - пробормотал было Павел Павлович

- Что Марья Сысоевна! Меня и все так величают. Аль у тебя не содом?Прилично ли робеночку с понятием на такой срам смотреть? Коляску-то привеливам, батюшка, - до Лесного, что ли?

- Да, да

- Ну и в добрый час!

Лиза вышла бледненькая, с потупленными глазками, и взяла сак. Ниодного взгляда в сторону Вельчанинова; она сдержала себя и не бросилась,как давеча, обнимать отца, даже при прощанье; видимо, даже не хотелапоглядеть на него. Отец прилично поцеловал ее в головку и погладил; у нейзакривилась при этом губка и задрожал подбородок, но глаз она на отцавсе-таки не подняла. Павел Павлович был как будто бледен, и руки у негодрожали - это ясно заметил Вельчанинов, хотя всеми силами старался несмотреть на него. Одного ему хотелось: поскорей уж уехать. "А там что ж,чем же я виноват? - думал он. - Так должно было быть". Сошли вниз, тутрасцеловалась с Лизой Марья Сысоевна, и, только уже усевшись в коляску,Лиза подняла глаза на отца - и вдруг всплеснула руками и вскрикнула; ещемиг, и она бы бросилась к нему из коляски, но лошади уже тронулись

VI

НОВАЯ ФАНТАЗИЯ ПРАЗДНОГО ЧЕЛОВЕКА

- Уж не дурно ли вам? - испугался Вельчанинов. - Я велю остановить, явелю вынести воды..

Она вскинула на него глазами и горячо, укорительно поглядела

- Куда вы меня везете? - проговорила она резко и отрывисто

- Это прекрасный дом, Лиза. Они теперь на прекрасной даче; там многодетей, они вас там будут любить, они добрые... Не сердитесь на меня, Лиза,я вам добра хочу..

Странен бы показался он в эту минуту кому-нибудь из знавших его, еслибы кто из них мог его видеть

- Как вы, - как вы, - как вы... у, какие вы злые! - сказала Лиза,задыхаясь от подавляемых слез и засверкав на него озлобленными прекраснымиглазами

- Лиза, я..

- Вы злые, злые, злые! - Она ломала свои руки

Вельчанинов совсем потерялся

- Лиза, милая, если б вы знали, в какое отчаяние вы меня вводите!

- Это правда, что он завтра приедет? Правда? - спросила онаповелительно

- Правда, правда! Я его сам привезу; я его возьму и привезу

- Он обманет, - прошептала Лиза, опуская глаза в землю

- Разве он вас не любит, Лиза?

- Не любит

- Он вас обижал? Обижал?

Лиза мрачно посмотрела на него и промолчала. Она опять отвернулась отнего и сидела, упорно потупившись. Он начал ее уговаривать, он говорил ей сжаром, он был сам в лихорадке. Лиза слушала недоверчиво, враждебно, нослушала. Внимание ее обрадовало его чрезвычайно: он даже стал объяснять ей,что такое пьющий человек. Он говорил, что сам ее любит и будет наблюдать заотцом. Лиза подняла наконец глаза и пристально на него поглядела. Он сталрассказывать, как он знал еще ее мамашу, и видел, что завлекает еерассказами. Мало-помалу она начала понемногу отвечать на его вопросы, - ноосторожно и односложно, с упорством. На главные вопросы она все-таки ничегоне ответила: она упорно молчала обо всем, что касалось прежних ее отношенийк отцу. Говоря с нею, Вельчанинов взял ее ручку в свою, как давеча, и невыпускал ее; она не отнимала. Девочка, впрочем, не все молчала; онавсе-таки проговорилась в неясных ответах, что отца она больше любила, чеммамашу, потому что он всегда прежде ее больше любил, а мамаша прежде ееменьше любила; но что когда мамаша умирала, то очень ее целовала и плакала,когда все вышли из комнаты и они остались вдвоем... и что она теперь еебольше всех любит, больше всех, всех на свете, и каждую ночь больше всехлюбит ее. Но девочка была действительно гордая: спохватившись о том, чтоона проговорилась, она вдруг опять замкнулась и примолкла; даже сненавистью взглянула на Вельчанинова, заставившего ее проговориться. Подконец пути истерическое состояние ее почти прошло, но она стала ужаснозадумчива и смотрела как дикарка, угрюмо, с мрачным, предрешеннымупорством. Что же касается до того, что ее везут теперь в незнакомый дом, вкотором она никогда не бывала, то это, кажется, мало ее покамест смущало

Мучило ее другое, это видел Вельчанинов; он угадывал, что ей стыдно его,что ей именно стыдно того, что отец так легко ее с ним отпустил, как будтобросил ее ему на руки

"Она больна, - думал он, - может быть, очень; ее измучили... О пьяная,