Школьная библиотека

- Одно лишь прелестное детство-с! Все подружки-с! Простите меня толькоза мое глупое поведение сегодня перед вами, Алексей Иванович; никогда небуду-с; да и более никогда этого не будет

- Да и меня там не будет, - усмехнулся Вельчанинов

- Я отчасти на этот счет и говорю-с

Вельчанинов немножко покоробился

- Однако ж ведь не один я на свете, - раздражительно заметил он

Павел Павлович опять покраснел

- Мне это грустно слышать, Алексей Иванович, и я так, поверьте, уважаюНадежду Федосеевну..

- Извините, извините, я ничего не хотел, - мне вот только страннонемного, что вы так преувеличенно оценили мои средства... - и... такискренно на меня понадеялись..

- Именно потому и понадеялся-с, что это было после всего-с... что ужебыло-с

- Стало быть, вы и теперь считаете меня, коли так, за благороднейшегочеловека? - остановился вдруг Вельчанинов. Он бы сам в другую минутуужаснулся наивности своего внезапного вопроса

- Всегда и считал-с, - опустил глаза Павел Павлович

- Ну да, разумеется... я не про то, то есть не в том смысле, - я хотел2олько сказать, что, несмотря ни на какие... предубеждения..

- Да-с, несмотря и на предубеждения-с

- А когда в Петербург ехали? - не мог уже сдержаться Вельчанинов, самчувствуя всю чудовищность своего любопытства

- И когда в Петербург ехал, за наиблагороднейшего человека считалвас-с. Я всегда уважал вас, Алексей Иванович, - Павел Павлович поднял глазаи ясно, уже нисколько не конфузясь, глядел на своего противника

Вельчанинов вдруг струсил: ему решительно не хотелось, чтобы что-нибудьслучилось или чтобы что-нибудь перешло за черту, тем более что сам вызвал

- Я вас любил, Алексей Иванович, - произнес Павел Павлович, как бывдруг решившись, - и весь тот год в Т. любил-с. Вы не заметили-с, продолжал он немного вздрагивавшим голосом, к решительному ужасуВельчанинова, - я стоял слишком мелко в сравнении с вами-с, чтобы дать вамзаметить. Да и не нужно, может быть, было-с. И во все эти девять лет я обвас запомнил-с, потому что я такого года не знал в моей жизни, как тот

(Глаза Павла Павловича как-то особенно заблистали.) Я многие ваши слова иизречения запомнил-с, ваши мысли-с. Я об вас как об пылком к добромучувству и образованном человеке всегда вспоминал-с, высокообразованном-с ис мыслями-с. "Великие мысли происходят не столько от великого ума, сколькоот великого чувства-с" - вы сами это сказали, может, забыли, а язапомнил-с. Я на вас всегда как на человека с великим чувством, стало быть,и рассчитывал-с... а стало быть, и верил-с - несмотря ни на что-с... Подбородок его вдруг затрясся. Вельчанинов был в совершенном испуге; этотнеожиданный тон надо было прекратить во что бы ни стало

- Довольно, пожалуйста, Павел Павлович, - пробормотал он, краснея и враздраженном нетерпении, - и зачем, зачем, - вскричал он вдруг, - зачемпривязываетесь вы к больному, раздраженному человеку, чуть не в бредучеловеку, и тащите его в эту тьму... тогда как - все призрак, и мираж, иложь, и стыд, и неестественность, и - не в меру, - а это главное, это всегостыднее, что не в меру! И все вздор: оба мы порочные, подпольные, гадкиелюди... И хотите, хотите, я сейчас докажу вам, что вы меня не только нелюбите, а ненавидите, изо всех сил, и что вы лжете, сами не зная того: вывзяли меня и повезли туда вовсе не для смешной этой цели, чтобы невестуиспытать (придет же в голову!), - а просто увидели меня вчера и озлились иповезли меня, чтобы мне показать и сказать: "Видишь какая! Моя будет; ну-капопробуй тут теперь!" Вы вызов мне сделали! Вы, может быть, сами не знали,а это было так, потому что вы все это чувствовали... А без ненависти такоговызова сделать нельзя; стало быть, вы меня ненавидели! - Он бегал покомнате, выкрикивая это, и всего более мучило и обижало его унизительноесознание, что он сам до такой степени снисходит до Павла Павловича

- Я помириться с вами желал, Алексей Иванович! - вдруг решительнопроизнес тот скорым шепотом, и подбородок его снова запрыгал. Неистоваяярость овладела Вельчаниновым, как будто никогда и никто еще не наносил емуподобной обиды!

- Говорю же вам еще раз, - завопил он, - что вы на больного ираздраженного человека... повисли, чтобы вырвать у него какое-нибудьнесбыточное слово, в бреду! Мы... да мы люди разных миров, поймите же это,и... и... между нами одна могила легла! - неистово прошептал он - и вдругопомнился..

- А почем вы знаете, - исказилось вдруг и побледнело лицо ПавлаПавловича, - почем вы знаете, что значит эта могилка здесь... у меня-с! вскричал он, подступая к Вельчанинову и с смешным, но ужасным жестом ударяясебя кулаком в сердце. - Я знаю эту здешнюю могилку-с, и мы оба по краямэтой могилы стоим, только на моем краю больше, чем на вашем, больше-с... шептал он как в бреду, все продолжая себя бить в сердце, - больше-с,больше-с - больше-с... - Вдруг необыкновенный удар в дверной колокольчикзаставил очнуться обоих. Позвонили так сильно, что, казалось, кто-то далсебе слово сорвать с первого удара звонок

- Ко мне так не звонят, - в замешательстве проговорил Вельчанинов

- Да ведь и не ко мне же-с, - робко прошептал Павел Павлович, тожеочнувшийся и мигом обратившийся в прежнего Павла Павловича. Вельчаниновнахмурился и пошел отворить дверь

- Господин Вельчанинов, если не ошибаюсь? - послышался молодой,звонкий и необыкновенно самоуверенный голос из передней

- Чего вам?

- Я имею точное сведение, - продолжал звонкий голос, - что нектоТрусоцкий находится в настоящую минуту у вас. Я должен непременно егосейчас видеть. - Вельчанинову, конечно, было бы приятно - сейчас жевывихнуть хорошим пинком этого самоуверенного господина на лестницу. Но онподумал, посторонился и пропустил его

- Вот господин Трусоцкий, войдите..

XIV

САШЕНЬКА И НАДЕНЬКА

В комнату вошел очень молодой человек, лет девятнадцати, даже, можетбыть, и несколько менее, - так уж моложаво казалось его красивое,самоуверенно вздернутое лицо. Он был недурно одет, по крайней мере все нанем хорошо сидело; ростом повыше среднего; черные, густые, разбитые космамиволосы и большие, смелые, темные глаза - особенно выдавались в егофизиономии. Только нос был немного широк и вздернут кверху; не будь этого,был бы совсем красавчик. Вошел он важно

- Я, кажется, имею - случай - говорить с господином Трусоцким, произнес он размеренно и с особенным удовольствием отмечая слово "случай",то есть тем давая знать, что никакой чести и никакого удовольствия вразговоре с господином Трусоцким для него быть не может

Вельчанинов начинал понимать; кажется, и Павлу Павловичу что-то ужемерещилось. В лице его выразилось беспокойство; он, впрочем, себяподдержал

- Не имея чести вас знать, - осанисто отвечал он, - полагаю, что немогу иметь с вами и никакого дела-с

- Вы сперва выслушаете, а потом уже скажете ваше мнение, самоуверенно и назидательно произнес молодой человек и, вынув черепаховыйлорнет, висевший у него на шнурке, стал разглядывать в него бутылкушампанского, стоявшую на столе. Спокойно кончив осмотр бутылки, он сложиллорнет и, обращаясь снова к Павлу Павловичу, произнес:

- Александр Лобов

- А что такое это Александр Лобов-с?