Школьная библиотека

вошли на кухню

- Не беспокойтесь, не пожалеют! - подхватил Т-вский

В кухне, кроме дворян, было еще много народу, всего человек тридцать

Все они остались, не желая показывать претензию, - одни из трусости, другиепо решительному убеждению в полной бесполезности всякой претензии. Был тути Аким Акимыч, закоренелый и естественный враг всех подобных претензий,мешающих правильному течению службы и благонравию. Он молча и чрезвычайноспокойно выжидал окончания дела, нимало не тревожась его исходом, напротив,совершенно уверенный в неминуемом торжестве порядка и воли начальства. Былтут и Исай Фомич, стоявший в чрезвычайном недоумении, повесив нос, жадно итрусливо прислушиваясь к нашему говору. Он был в большом беспокойстве. Былитут все острожные полячки из простых, примкнувшие тоже к дворянам. Былонесколько робких личностей из русских, народу всегда молчаливого изабитого. Выйти с прочими они не осмелились и с грустью ожидали, чемкончится дело. Было, наконец, несколько угрюмых и всегда суровыхарестантов, народу неробкого. Они остались по упрямом3 и брезгливомуубеждению, что все это вздор и ничего, кроме худого, из этого дела небудет. Но мне кажется, что они все-таки чувствовали себя теперь как-тонеловко, смотрели не совсем самоуверенно. Они хоть и понимали, чтосовершенно правы насчет претензии, что и подтвердилось впоследствии, новсе-таки сознавали себя как бы отщепенцами, оставившими артель, точновыдали товарищей плац-майору. Очутился тут и Елкин, тот самый хитрыймужичок-сибиряк, пришедший за фальшивую монету и отбивший ветеринарнуюпрактику у Куликова. Старичок из Стародубовских слобод был тоже тут

Стряпки решительно все до единого остались на кухне, вероятно по убеждению,что они тоже составляют часть администрации, а следовательно, и неприличноим выходить против нее

- Однако, - начал я, нерешительно обращаясь к М-му, - кроме этих,почти все вышли

- Да нам-то что? - проворчал Б

- Мы во сто раз больше их рисковали бы, если б вышли; а для чего? Jehais ces brigands12. Неужели вы думаете хоть одну минуту, что их претензиясостоится? Что за охота соваться в нелепость?---

12 Я ненавижу этих разбойников. (франц.)

- Ничего из этого не будет, - подхватил один из каторжных, упрямый иозлобленный старик. Алмазов, бывший тут же, поспешил поддакнуть ему вответ

- Окроме того, что пересекут с полсотни, - ничего из этого не будет

- Майор приехал! - крикнул кто-то, и все жадно бросились к окошкам

Майор влетел злой, взбесившийся, красный, в очках. Молча, норешительно подошел он к фрунту. В этих случаях он действительно был смел ине терял присутствия духа. Впрочем, он почти всегда был вполпьяна. Даже егозасаленная фуражка с оранжевым околышком и грязные серебряные эполеты имелив эту минуту что-то зловещее. За ним шел писарь Дятлов, чрезвычайно важнаяособа в нашем остроге, в сущности управлявший всем в остроге и даже имевшийвлияние на майора, малый хитрый, очень себе на уме, но и не дурной человек

Арестанты были им довольны. Вслед за ним шел наш унтер-офицер, очевидно ужеуспевший получить страшнейшую распеканцию и ожидавший еще вдесятеро больше;за ним конвойные, три или человека, не более. Арестанты, которые стояли безфуражек, кажется, еще с того самого времени, как послали за майором, теперьвсе выпрямились, подправились; каждый из них переступил с ноги на ногу, азатем все так и замерли на месте, ожидая первого слова или, лучше сказать,первого крика высшего начальства

Он немедленно последовал; со второго слова майор заорал во все горло,даже с каким-то визгом на этот раз: очень уже он был разбешен. Из окон намвидно, как он бегал по фрунту, бросался, допрашивал. Впрочем, вопросов его,равно как и арестантских ответов, нам за дальностью места не было слышно

Только и расслышали мы, как он визгливо кричал:

- Бунтовщики!.. Сквозь строй... Зачинщики! Ты зачинщик! Ты зачинщик! накинулся он на кого-то

Ответа не было слышно. Но через минуту мы увидели, как арестантотделился и отправился в кордегардию. Еще через минуту отправился вслед заним другой, потом третий

- Всех под суд! я вас! Это кто там на кухне? - взвизгнул он, увидя насв отворенные окошки. - Всех сюда! гнать их сейчас сюда!

Писарь Дятлов отправился к нам на кухню. В кухне сказали ему, что неимеют претензии. Он немедленно воротился и доложил майору

- А, не имеют! - проговорил он двумя тонами ниже, видимо обрадованный

- Все равно, всех сюда!

Мы вышли. Я чувствовал, что как-то совестно нам выходить. Да и всешли, точно понурив голову

- А, Прокофьев! Елкин тоже, это ты, Алмазов... Становитесь,становитесь сюда, в кучку, - говорил нам майор каким-то уторопленным, номягким голосом, ласково на нас поглядывая. - М-цкий, ты тоже здесь... вот ипереписать. Дятлов! Сейчас же переписать всех довольных особо и всехнедовольных особо, всех до единого, и бумагу ко мне. Я всех васпредставлю... под суд! Я вас, мошенники!

Бумага подействовала

- Мы довольны! - угрюмо крикнул вдруг один голос из толпы недовольных,но как-то не очень решительно

- А, довольны! Кто доволен? Кто доволен, тот выходи

- Довольны, довольны! - прибавилось несколько голосов

- Довольны! значит, вас смущали? значит, были зачинщики, бунтовщики?Тем хуже для них!.

- Господи, что ж это такое! - раздался чей-то голос в толпе

- Кто, кто это крикнул, кто? - заревел майор, бросаясь в ту сторону,откуда послышался голос. - Это ты, Расторгуев, ты крикнул? В кордегардию!

Расторгуев, одутловатый и высокий молодой парень, вышел и медленноотправился в кордегардию. Крикнул вовсе не он, но так как на него указали,то он и не противоречил

- С жиру беситесь! - завопил ему вслед майор. - Ишь, толстая рожа, втри дня не...! Вот я вас всех разыщу! Выходите, довольные!

- Довольны, ваше высокоблагородие! - мрачно раздалось несколькодесятков голосов; остальные упорно молчали. Но майору только того и надобыло. Ему, очевидно, самому было выгодно кончить скорее дело, и как-нибудькончить согласием

- А, теперь все довольны! - проговорил он торопясь. - Я это и видел..

знал. Это зачинщики! Между ними, очевидно, есть зачинщики! - продолжал он,обращаясь к Дятлову. - Это надо подробнее разыскать. А теперь... теперь наработу время. Бей в барабан!

Он сам присутствовал на разводке. Арестанты молча и грустнорасходились по работам, довольные по крайней мере тем, что поскорей с глаздолой уходили. Но после разводки майор немедленно наведался в кордегардию ираспорядился с "зачинщиками", впрочем не очень жестоко. Даже спешил. Одиниз них, говорили потом, попросил прощения, и он тотчас простил его. Виднобыло, что майор отчасти не в своей тарелке и даже, может быть, струхнул

Претензия во всяком случае вещь щекотливая, и хотя жалоба арестантов всущности и не могла назваться претензией, потому что показывали ее невысшему начальству, а самому же майору, но все-таки было как-то неловко,нехорошо. Особенно смущало, что все поголовно восстали. Следовало затушитьдело во что бы то ни стало. "Зачинщиков" скоро выпустили. Назавтра же пищаулучшилась, хотя, впрочем, ненадолго. Майор в первые дни стал чаще навещатьострог и чаще находил беспорядки. Наш унтер-офицер ходил озабоченный исбившийся с толку, как будто все еще не мог прийти в себя от удивления. Чтоже касается арестантов, то долго еще после этого они не могли успокоится,но уже не волновались по-прежнему, а были молча растревожены, озадаченыкак-то. Иные даже повесили голову. Другие ворчливо, хоть и несловоохотливоотзывались о всем этом деле. Многие как-то озлобленно и вслух подсмеивалисьсами над собою, точно казня себя за претензию