Школьная библиотека

восемь. Вон и другой майор, получивший на Кавказе асессорство, махаетрукой, чтобы шел к нему..

- А, черт возьми! - сказал Ковалев.- Эй, извозчик, вези прямо кобер-полицмейстеру!

Ковалев сел в дрожки и только покрикивал извозчику: "Валяй во всюивановскую!"

- У себя обер-полицмейстер? - вскричал он, зашедши в сени

- Никак нет, - отвечал привратник, - только что уехал

- Вот тебе раз!

- Да, - прибавил привратник, - оно и не так давно, по уехал

Минуточкой бы пришли раньше, то, может, застали бы дома

Ковалев, не отнимая платка от лица, сел на извозчика и закричалотчаянным голосом:

- Пошел!

- Куда? - сказал извозчик

- Пошел прямо!

- Как прямо? тут поворот: направо или налево?

Этот вопрос остановил Ковалева и заставил его опять подумать. В егоположении следовало ему прежде всего отнестись в Управу благочиния, непотому, что оно имело прямое отношение к полиции, но потому, что еераспоряжения могли быть гораздо быстрее, чем в других местах; искать жеудовлетворения по начальству того места, при котором нос объявил себяслужащим, было бы безрассудно, потому что из собственных ответов носа ужеможно было видеть, что для этого человека ничего не было священного и онмог так же солгать и в этом случае, как солгал, уверяя, что он никогда невидался с ним. Итак, Ковалев уже хотел было приказать ехать в Управублагочиния, как опять пришла мысль ему, что этот плут и мошенник, которыйпоступил уже при первой встрече таким бессовестным образом, мог опять,удобно, пользуясь временем, как-нибудь улизнуть из города, - и тогда всеискания будут тщетны, или могут продолжиться, чего боже сохрани, на целыймесяц. Наконец, казалось, само небо вразумило его. Он решился отнестисьпрямо в газетную экспедицию и заблаговременно сделать публикацию собстоятельным описанием всех качеств, дабы всякий, встретивший его, мог вту же минуту его представить к нему или, по крайней мере, дать знать оместе пребывания. Итак, он, решив на этом, велел извозчику ехать в газетнуюэкспедицию и во всю дорогу не переставал его тузить кулаком в спину,приговаривая: "Скорей, подлец! скорей, мошенник!" - "Эх, барин!" - говорилизвозчик, потряхивая головой и стегая вожжой свою лошадь, на которой шерстьбыла длинная, как на болонке. Дрожки наконец остановились, и Ковалев,запыхавшись, вбежал в небольшую приемную комнату, где седой чиновник, встаром фраке и очках, сидел за столом и, взявши в зубы перо, считалпринесенные медные деньги

- Кто здесь принимает объявления? - закричал Ковалев. - А,здравствуйте!

- Мое почтение, - сказал седой чиновник, поднявши на минуту глаза иопустивши их снова на разложенные кучи денег

- Я желаю припечатать..

- Позвольте. Прошу немножко повременить, - произнес чиновник, ставяодною рукою цифру на бумаге и передвигая пальцами левой руки два очка насчетах

Лакей с галунами и наружностию, показывавшею пребывание его варистократическом доме, стоял возле стола, с запискою в руках, и почелприличным показать своюобщежительность:

- Поверите ли, сударь, что собачонка не ст'оит восьми гривен, то естья не дал бы за нее и восьми грошей; а графиня любит, ей-богу, любит, - ивот тому, кто ее отыщет, сто рублей! Если сказать по приличию, то вот так,как пB теперь с вами, вкусы людей совсем не совместны: уж когда охотник, тодержи легавую собаку или пуделя; не пожалей пятисот, тысячу дай, но зато ужчтоб была собака хорошая

Почтенный чиновник слушал это с значительною миною и в то же времязанимался сметою: сколько букв принесенной записке. По сторонам стояломножество старух, купеческих сидельцев и дворников с записками. В однойзначилось, что отпускается в услужение кучер трезвого поведения; в другой малоподержанная коляска, вывезенная в 1814 году из Парижа; там отпускаласьдворовая девка девятнадцати лет, упражнявшаяся в прачечном деле, годная идля других работ; прочные дрожки без одной рессоры; молодая горячая лошадьв серых яблоках, семнадцати лет от роду; новые, полученные из Лондона,семена репы и редиса; дача со всеми угодьями: двумя стойлами для лошадей иместом, на котором можно развести превосходный березовый или еловый сад;там же находился вызов желающих купить старые подошвы, с приглашениемявиться к переторжке каждый день от восьми до трех часов утра. Комната, вкоторой местилось все это общество, была маленькая, и воздух в ней былчрезвычайно густ; но коллежский асессор Ковалев не мог слышать запаха,потому что закрылся платком и потому что самый нос его находился бог знаетв какие местах

- Милостивый государь, позвольте вас попросить... Мне очень нужно, сказал он наконец с нетерпением

- Сейчас, сейчас! Два рубля сорок три копейки! Сию минуту! Рубльшестьдесят четыре копейки! - говорил седовласый господин, бросая старухам идворникам записки в глаза. - Вам что угодно? - наконец сказал он,обратившись к Ковалеву

- Я прошу...- сказал Ковалев, - случилось мошенничество илиплутовство, я до сих пор не могу никак узнать. Я прошу только припечатать,что тот, кто ко мне этого подлеца представит, получит достаточноевознаграждение

- Позвольте узнать, как ваша фамилия?

- Нет, зачем же фамилию? Мне нельзя сказать ее. У меня много знакомых:Чехтарева, статская советница, Палагея Григорьевна Подточина,штаб-офицерша... Вдруг узнают, боже сохрани! Вы можете просто написать:коллежский асессор, или, еще лучше, состоящий в майорском чине

- А сбежавший был ваш дворовый человек?

- Какое дворовый человек? Это бы еще не такое большое мошенничество!Сбежал от меня... нос..

- Гм! какая странная фамилия! И на большую сумму этот господин Носовобокрал вас?

- Нос то есть... вы не то думаете! Нос, мой собственный нос пропалнеизвестно куда. Черт хотел подшутить надо мною!

- Да каким же образом пропал? Я что-то не могу хорошенько понять

- Да я не могу вам сказать, каким образом; но главное то, что онразъезжает теперь по городу и называет себя статским советником. И потому явас прошу объявить, чтобы поймавший представил его немедленно ко мне всамом скорейшем времени. Вы посудите, в самом деле, как же мне быть безтакой заметной части тела? Это не тот что какой-нибудь мизинный палец наноге, которую я в сапог - и никто не увидит, если его нет. Я бываю почетвергам у статской советницы Чехтаревой; Подточина Палагея Григорьевна,штаб-офицерша, и у ней дочка очень хорошенькая, тоже очень хорошиезнакомые, и вы посудите сами, как же мне теперь... Мне теперь к ним нельзяявиться

Чиновник задумался, что означали крепко сжавшиеся его губы

- Нет, я не могу поместить такого объявления в газетах, - сказал оннаконец после долгого молчания

- Как? отчего?

- Так. Газета может потерять репутацию. Если всякий начнет писать, чтоу него сбежал нос, то... И так уже говорят, что печатается многонесообразностей и ложных слухов