Школьная библиотека

где поставила я светильник.

И точно, темные земляные стены начали понемногу озаряться. Они достигли небольшой площадки, где, казалось, была часовня; по крайней мере,к стене был приставлен узенький столик в виде алтарного престола, и надним виден был почти совершенно изгладившийся, полинявший образ католической мадонны. Небольшая серебряная лампадка, перед ним висевшая,чуть-чуть озаряла его. Татарка наклонилась и подняла с земли оставленныймедный светильник на тонкой высокой ножке, с висевшими вокруг ее на цепочках щипцами, шпилькой для поправления огня и гасильником. Взявши его,она зажгла его огнем от лампады. Свет усилился, и они, идя вместе, тоосвещаясь сильно огнем, то набрасываясь темною, как уголь, тенью, напоминали собою картины Жерардо della notte. Свежее, кипящее здоровьем июностью, прекрасное лицо рыцаря представляло сильную противоположность сизнуренным и бледным лицом его спутницы. Проход стал несколько шире, такчто Андрию можно было пораспрямиться. Он с любопытством рассматривал сииземляные стены, напомнившие ему киевские пещеры.D2ак же как и в пещерахкиевских, тут видны были углубления в стенах и стояли кое-где гробы;местами даже попадались просто человеческие кости, от сырости сделавшиеся мягкими и рассыпавшиеся в муку. Видно, и здесь также были святые людии укрывались также от мирских бурь, горя и обольщений. Сырость местамибыла очень сильна: под ногами их иногда была совершенная вода. Андрийдолжен был часто останавливаться, чтобы дать отдохнуть своей спутнице,которой усталость возобновлялась беспрестанно. Небольшой кусок хлеба,проглоченный ею, произвел только боль в желудке, отвыкшем от пищи, и онаоставалась часто без движения по нескольку минут на одном месте.

Наконец перед ними показалась маленькая железная дверь. "Ну, славабогу, мы пришли", - сказала слабым голосом татарка, приподняла руку,чтобы постучать, - и не имела сил. Андрий ударил вместо нее сильно вдверь; раздался гул, показавший, что за дверью был большой простор. Гулэтот изменялся, встретив, как казалось, высокие своды. Через минуты двезагремели ключи, и кто-то, казалось, сходил по лестнице. Наконец дверьотперлась; их встретил монах, стоявший на узенькой лестнице, с ключами исвечой в руках. Андрий невольно остановился при виде католического монаха, возбуждавшего такое ненавистное презрение в козаках, поступавших сними бесчеловечней, чем с жидами. Монах тоже несколько отступил назад,увидев запорожского казака, но слово, невнятно произнесенное татаркою,его успокоило. Он посветил им, запер за ними дверь, ввел их по лестницевверх, и они очутились под высокими темными сводами монастырской церкви

У одного из алтарей, уставленного высокими подсвечниками и свечами, стоял на коленях священник и тихо молился. Около него с обеих сторон стоялитакже на коленях два молодые клирошанина в лиловых мантиях с белыми кружевными шемизетками сверх их и с кадилами в руках. Он молился о ниспослании чуда: о спасении города, о подкреплении падающего духа, о ниспослании терпения, об удалении искусителя, нашептывающего ропот и малодушный, робкий плач на земные несчастия. Несколько женщин, похожих на привидения, стояли на коленях, опершись и совершенно положив изнеможенныеголовы на спинки стоявших перед ними стульев и темных деревянных лавок;несколько мужчин, прислонясь у колонн и пилястр, на которых возлегалибоковые своды, печально стояли тоже на коленях. Окно с цветными стеклами, бывшее над алтарем, озарилося розовым румянцем утра, и упали от негона пол голубые, желтые и других цветов кружки света, осветившие внезапнотемную церковь. Весь алтарь в своем далеком углублении показался вдруг всиянии; кадильный дым остановился в воздухе радужно освещенным облаком

Андрий не без изумления глядел из своего темного угла на чудо, произведенное светом. В это время величественный рев органа наполнил вдруг всюцерковь. Он становился гуще и гуще, разрастался, перешел в тяжелые рокоты грома и потом вдруг, обратившись в небесную музыку, донесся высокопод сводами своими поющими звуками, напоминавшими тонкие девичьи голоса,и потом опять обратился он в густой рев и гром и затих. И долго еще громовые рокоты носились, дрожа, под сводами, и дивился Андрий с полуоткрытым ртом величественной музыке.

В это время, почувствовал он, кто-то дернул его за полу кафтана. "Пора!" - сказала татарка. Они перешли через церковь, не замеченные никем,и вышли потом на площадь, бывшую перед нею. Заря уже давно румянилась нанебе: все возвещало восхождение солнца. Площадь, имевшая квадратную фигуру, была совершенно пуста; посредине ее оставались еще деревянные столики, показывавшие, что здесь был еще неделю, может быть, только назадрынок съестных припасов. Улица, которых тогда не мостили, была простозасохшая груда грязи. Площадь обступали кругом небольшие каменные и глиняные, в один этаж, домы с видными в стенах деревянными сваями и столбами во всю их высоту, косвенно перекрещенные деревянными же брусьями, каквообще строили домы тогдашние обыватели, что можно видеть и поныне еще внекоторых местах Литвы и Польши. Все они были покрыты непомерно высокимикрышами со множеством слуховых окон и отдушин. На одной стороне, почтиблиз церкви, выше других возносилось совершенно отличное от прочих здание, вероятно, городовой магистрат или какое-нибудь правительственноеместо. Оно было в два этажа, и над ним вверху надстроен был в две аркибельведер, где стоял часовой; большой часовой циферблат вделан был вкрышу. Площадь казалась мертвою, но Андрию почудилось какое-то слабоестенание. Рассматривая, он заметил на другой стороне ее группу издвух-трех человек, лежавших почти без всякого движения на земле. Он вперил глаза внимательней, чтобы рассмотреть, заснувшие ли это были илиумершие, и в это время наткнулся на что-то лежавшее у ног его. Это быломертвое тело женщины, по-видимому, жидовки. Казалось, она была еще молода, хотя в искаженных, изможденных чертах ее нельзя было того видеть. Наголове ее был красный шелковый платок; жемчуги или бусы в два ряда украшали ее наушники; две-три длинные, все в завитках, кудри выпадали из-подних на ее высохшую шею с натянувшимися жилами. Возле нее лежал ребенок,судорожно схвативший рукою за тощую грудь ее и скрутивший ее своимипальцами от невольной злости, не нашед в ней молока; он уже не плакал ине кричал, и только по тихо опускавшемуся и подымавшемуся животу егоможно было думать, что он еще не умер или, по крайней мере, еще толькоготовился испустить последнее дыханье. Они поворотили в улицы и были остановлены вдруг каким-то беснующимся, который, увидев у Андрия драгоценную ношу, кинулся на него, как тигр, вцепился в него, крича: "Хлеба!" Носил не было у него, равных бешенству; Андрий оттолкул его: он полетел наземлю. Движимый состраданием, он швырнул ему один хлеб, на который тотбросился, подобно бешеной собаке, изгрыз, искусал его и тут же, на улице, в страшных судорогах испустил дух от долгой отвычки принимать пищу

Почти на каждом шагу поражали их страшные жертвы голода. Казалось, какбудто, не вынося мучений в домах, многие нарочно выбежали на улицу: нениспошлется ли в воздухе чего-нибудь, питающего силы. У ворот одного дома сидела старуха, и нельзя сказать, заснула ли она, умерла или простопозабылась: по крайней мере, она уже не слыхала и не видела ничего и,опустив голову на грудь, сидела недвижимо на одном и том же месте. Скрыши другого дома висело вниз на веревочной петле вытянувшееся, иссохшее тело. Бедняк не мог вынести до конца страданий голода и захотел лучше произвольным самоубийством ускорить конец свой.

При виде сих поражающих свидетельств голода Андрий не вытерпел неспросить татарку:

- Неужели они, однако ж, совсем не нашли, чем пробавить жизнь? Есличеловеку приходит последняя крайность, тогда, делать нечего, он долженпитаться тем, чем дотоле брезговал; он может питаться теми тварями, которые запрещены законом, все может тогда пойти в снедь.

- Все переели, - сказала татарка, - всю скотину. Ни коня, ни собаки,ни даже мыши не найдешь во всем городе. У нас в городе никогда не водилось никаких запасов, все привозилось из деревень.

- Но как же вы, умирая такою лютою смертью, все еще думаете оборонитьгород?

- Да, может быть, воевода и сдал бы, но вчера утром полковник, который в Буджаках, пустил в город ястреба с запиской, чтобы не отдавали города; что он идет на выручку с полком, да ожидает только другого полковника, чтоб идти обоим вместе. И тео5рь всякую минуту ждут их... Но вотмы пришли к дому.

Андрий уже издали видел дом, непохожий на другие и, как казалось,строенный каким-нибудь архитектором итальянским. Он был сложен из красивых тонких кирпичей в два этажа. Окна нижнего этажа были заключены в высоко выдавшиеся гранитные карнизы; верхний этаж состоял весь из небольших арок, образовавших галерею; между ними видны были решетки с гербами. На углах дома тоже были гербы. Наружная широкая лестница из крашеных кирпичей выходила на самую площадь. Внизу лестницы сидело по одномучасовому, которые картинно и симметрически держались одной рукой за стоявшие около них алебарды, а другою подпирали наклоненные свои головы, и,казалось, таким образом, более походили на изваяния, чем на живые существа. Они не спали и не дремали, но, казалось, были нечувствительны ковсему: они не обратили даже внимания на то, кто всходил по лестнице. Наверху лестницы они нашли богато убранного, всего с ног до головы вооруженного воина, державшего в руке молитвенник. Он было возвел на них истомленные очи, но татарка сказала ему одно слово, и он опустил их вновьв открытые страницы своего молитвенника. Они вступили в первую комнату,довольно просторную, служившую приемною или просто переднею. Она быланаполнена вся сидевшими в разных положениях у стен солдатами, слугами,псарями, виночерпиями и прочей дворней, необходимою для показания санапольского вельможи как военного, так и владельца собственных поместьев

Слышен был чад погаснувшей свечи. Две другие еще горели в двух огромных,почти в рост человека, подсвечниках, стоявших посередине, несмотря на точто уже давно в решетчатое широкое окно глядело утро. Андрий уже былохотел идти прямо в широкую дубовую дверь, украшенную гербом и множествомрезных украшений, но татарка дернула его за рукав и указала маленькуюдверь в боковой стене. Этою вышли они в коридор и потом в комнату, кото