Школьная библиотека

I

Огромная, черная стрела часов, застывшая перед своимежеминутным жестом, сейчас вот дрогнет, и от ее тугого толчкатронется весь мир: медленно отвернется циферблат, полныйотчаяния, презрения и скуки; столбы, один за другим, начнутпроходить, унося, подобно равнодушным атлантам, вокзальныйсвод; потянется платформа, увозя в неведомый путь окурки,билетики, пятна солнца, плевки; не вращая вовсе колесами,проплывет железная тачка; книжный лоток, увешанныйсоблазнительными обложками,-- фотографиями жемчужно-голыхкрасавиц,-- пройдет тоже; и люди, люди, люди на потянувшейсяплатформе, переставляя ноги и все же не подвигаясь, шагаявперед и все же пятясь,-- как мучительный сон, в котором есть иусилие неимоверное, и тошнота, и ватная слабость в икрах, илегкое головокружение,-- пройдут, отхлынут, уже замирая, ужепочти падая навзничь.....

слегка закатил глаза и не возразил ничего. -- Сам виноват, чтопришлось прятаться...-- сказала она и машинально поправилаюбку, машинально заметив, что пассажир, появившийся в углу,-молодой человек в очках,-- смотрит на голый шелк ее ног. Потомпожала плечом.

-- Все равно...-- сказала она тихо,-- не стоит говорить

Драйер знал, что молчанием он жену раздражает неизъяснимо. Вглазах у него стоял мальчишеский, озорной огонек, мягкиескладки у губ двигались,-- оттого, что он перекатывал во ртумятную лепешку,--одна бровь, желтая, шелковистая, была поднятавыше другой.....

плотность, производят впечатление громоздкости. Франц поджалноги. Марта и за нею муж двинулись мимо него, вышли.

Франц остался с серым бутербродом в опустевшем купе. Онжевал и глядел в окно. Поднимался по диагонали окна зеленыйоткос, заполнил окно доверху, затем, разрешив железный аккорд,грохотнул сверху мост, и мгновенно зеленый скат пропал,распахнулся свободный вид, луга, ивы вдоль ручья, лиловатыегряды капусты. Франц проглотил последний кусок, поерзал,прикрыл глаза.

Столица... В самом названии этой незнакомой еще столицы -в увесистом грохоте первого слога и в легком звоне второго -было для него что-то волнующее.....

который, опустив стекло, звал носильщика. На мгновение онпожалел, что расстается навсегда с той прелестной, большеглазойдамой. Вместе с торопливой толпой он быстро пошел по длинной,длинной платформе, дрожащей рукой отдал контролеру билет и,мимо бесчисленных касс, реклам, расписаний, низких прилавковдля багажа, вышел на волю

II

Смутный золотистый свет, воздушная отельная перина..

Опять -- пробуждение, но, быть может, пробуждение еще неокончательное? Так бывает; очнешься и видишь, скажем, будтосидишь в нарядном купе второго класса, вместе с неизвестнойизящной четой,-- а на самом деле это -- пробуждение мнимое, этотолько следующий слой сна, словно поднимаешься со слоя на слойи все не" можешь достигнуть поверхности, вынырнуть в явь

Очарованная мысль принимает, однако, новый слой сновидения засвободную действительность: веря в нее, переходишь, не дыша,какую-то площадь перед вокзалом и почти ничего не видишь,потому что ночная темнота расплывается от дождя, и хочешьпоскорее попасть в призрачную гостиницу напротив, чтобыумыться, переменить манжеты и тогда уже пойти бродить покаким-то огнистым улицам.....

дело, он боком уперся в калитку, пока звонил, и она так сердитооткрылась, что он чуть не упал. Кто-то окликнул его: "Вам ккому?" Он повернулся на голос и увидел женщину в светломплатье, стоявшую перед ним на гравистой тропе, ведущей к дому.

-- Его еще нет,-- неторопливо сказал голос, когда Францответил.

Он прищурился, увидел белое лицо, темные гладкие волосы.

-- Мне очень важно,--сказал Франц.--Я вот приехал... Яприхожусь ему родственником...-- Он почему-то вытащил бумажники стал рыться в нем, отыскивая пресловутую карточку.....

торчала ракета в чехле, как музыкальный инструмент, в руке оннес чемоданчик. Марте стало досадно, что прервался разговор,что она уже не наедине с Францем, не занимает, не поражает еговсецело,-- и совершенно невольно, она переменила манеру поотношению к Францу, как будто между ними, как говорится,"что-то было", и вот явился муж, перед которым надо держатьсясуше. А кроме того, она, конечно, не собиралась показыватьмужу, что бедный родственник, заранее ею расхаянный, вовсе неоказался таким уже плохим,-- и потому, когда Драйер подошел,она незаметной, тонко рассчитанной ужимкой хотела выразить ему,что вот, мол, своим приходом он, наконец, освободит ее отскучного гостя; но Драйер, приближаясь, не спускал глаз сФранца, который, вглядываясь в туман, встал, вытянулся,готовился поклониться.....

вином и благодарностью, простился с ним, осторожно сошел поступенях в сад, осторожно протиснулся в калитку и, все ещедержа шляпу в руке, исчез за углом, Драйер подумал, как беднягаславно выспится там, у себя в номере,-- и сам почувствовалупоительную дремотность,-- после тенниса, после обеда -поднялся по внутренней деревянной лестнице наверх, в спальню.

Там, в оранжевом пеньюаре, согнув голую, бархатно-белуюшею, которую особенно оттеняла темнота ее волос, собранныхсзади в низкий, толстый шиньон, сидела у зеркала Марта ирозовой замшей терла ногти.....

уж не пьет ли? Вот была бы умора... Прошли два господина вцилиндрах; цилиндры, как пробки на воде, проплыли над оградой

Совершенно непонятно, почему они в цилиндрах. И потом, откудани возьмись, скользнул над террасой вялый облетевший адмирал,опустился на край столика, раскрыл бархатные крылья и медленноими задвигал, как будто задышал. Малиновые полоски вылиняли,бахрома изорвалась, но он был еще так нежен, так наряден..

III

В понедельник Франц размахнулся; он купил американскиеочки: оправа была черепаховая,--с той оговоркой, конечно, чточерепаха тем и известна, что ее отлично и разнообразноподделывают.....

-- Опасная все-таки вещь--автомобиль,--проговорил Францнеопределенно. Теперь уже пора было откланяться.

Марта заметила и одобрила его нерешительность. -- Вам вкакую сторону?--спросила она, переместив зонтик из правой рукив левую. Очень подходящие он купил очки... Смышленый мальчик...

-- Я сам не знаю,-- сказал Франц и грубоватоухмыльнулся.-- Собственно говоря, я как раз пришелпосоветоваться с Дядей насчет комнаты.--Это первое "дядя" вышлоу него неубедительно, и он решил не повторять его некотороевремя, чтобы дать слову созреть.....

спросил, себя, что же делать дальше? Марта записала номер .еготелефона и при этом холодно сказала:

"Я передам, что вы заходили, оставили телефон". Однаконикто к нему не звонил. Сам позвонить он не смел. Пойти прямотак к Драйеру он теперь тоже боялся, не доверяя случаю, которыйв последний раз так великолепно преобразил его неудачный визит

Надо было ждать. Очевидно, в конце концов, Драйер вызовет его,но ждать было неприятно. Дело в том, что в первое же утрохозяин собственноручно принес ему в половине восьмого утрачашку слабого кофе с двумя кусочками сахара на блюдце инаставительно заметил:

-- Не опоздайте на службу.....