Книга "Лолита". Страница 38
отвращение свое она выражала особой гримасой в ходу уамериканских детей, при которой растягивается рот и утолщаетсяполувысунутый язык. И вот там-то она будет со мной жить, угрожаля ей, в многомесячном и, может быть, многолетнем, заточении,учась у меня французскому и латыни, ежели не изменится ее"теперешняя позиция". О Шарлотта, я начинал тебя понимать!
Простоватая моя девочка орала: "нет!" - и в безумномстрахе хватала мою рулевую руку всякий раз, что я поворачивалавтомобиль посредине шоссе, как бы намереваясь тут же ее умчатьв ту темную и безвыходную глушь. Чем дальше, однако, мыотъезжали на запад, тем отвлеченнее становилась угроза, и мнепришлось обратиться к новым методам убеждения.
С глубочайшим стоном стыда вспоминаю один из них, а именновызывавшийся мной призрак исправительного заведения. У менядостало ума, с самого начала нашего сожительства, учесть, чтомне необходимо заручиться ее полным содействием для того, чтобыдержать наши отношения в тайне; что это содействие должно статьдля нее как бы второй природой, невзирая ни на какое озлоблениепротив меня и ни на какие другие находимые ею утехи.
"Поди-ка сюда и поцелуй папашу", говорил я бывало. "Выйдииз этого вздорного настроения! В свое время, когда я еще был длятебя идеалом мужчины (читатель заметит, как я силилсяподделаться под Лолитин язык), ты обмирала, слушая пластинкипервейшего специалиста по вздрогуи-всхлипу, боготворимого твоимисоотроковицами (Лолита: "моими что? Говори по-человечески")
Этот идол твоих товарок тебе казался похожим на таинственногоГумберта. Но теперь я попросту старый папаша - сказочный отец,оберегающий сказочную дочь".
"Ма chere Dolores! Я хочу тебя защитить, милая, от всехужасов, которые случаются с маленькими девочками в угольныхскладах и глухих переулках, а также, comme чous le savez tropbien, ma gentille, в лесах, полных синих ягодок в синейшее времягода. Что бы ни произошло, я останусь твоим опекуном и, если тыбудешь вести себя хорошо, надеюсь, что в близком будущем судузаконит мое опекунство. Забудем, однако, Долорес Гейз, такназываемую судебную терминологию - терминологию, находящуюрациональным определение: "развратное и любострастноесожительство". Я вовсе не преступный сексуальный психопат,позволяющий себе непристойные вольности с ребенком. Расшлениемзанимался Чарли Хольмс; я же занимаюсь растением, детскимрастением, требующим особого ухода: обрати внимание на тонкоеразличие между обоими терминами. Я твой папочка, Ло. Смотри, уменя тут есть ученая книжка о девочках. Смотри, моя крошка, чтов ней говорится. Цитирую: "нормальная девочка" - нормальная,заметь - "нормальная девочка обычно прилагает все усилия к тому,чтобы понравиться отцу. Она в нем чувствует предтечу желанного,неуловимого мужчины" ("неуловимого" - хорошо сказано, клянусьтенью Полония!). Мудрая мать (а твоя бедная мать стала бымудрой, если бы осталась в живых) поощряет общение между отцом идочерью, ибо понимает (прости пошлый слог), что девочка выводитсвою мечту об ухаживании и замужестве из общения с отцом. Но чтоименно хочет сказать эта бодрая книжка словом "общение", какоетакое "общение" рекомендует она? Опять цитирую: "Средисицилийцев половые сношения между отцом и дочерью принимаются,как нечто естественное, и на девочку, участвующую в этихсношениях, не глядит с порицанием социальный строй, к которомуона принадлежит". Я высоко уважаю сицилийцев, - это великолепныеатлеты, великолепные музыканты, великолепные, честнейшие люди,Лолита, и великолепные любовники. Но обойдемся без отступлений
Еще на днях мы с тобой читали в газете какую-то белиберду окаком-то нарушителе нравственности, который признался, чтопреступил закон, проведенный Манном, и перевез прехорошенькуюдевятилетнюю девочку из штата в штат с безнравственной целью не знаю, что он под этим подразумевал. Долорес, душка моя! Тебене девять, а скоро тринадцать, и я бы не советовал тебе видеть всебе маленькую белую рабыню, а, кроме того, я не могу одобритьэтот самый Mfnn Act, хотя бы потому, что он поддается скверномукаламбуру, если принять имя почтенного члена конгресса за эпитет"мужской": так мстят боги семантики мещанам с туго застегнутымигульфиками. Я твой отец, и я говорю человеческим языком, и ялюблю тебя."
"И наконец, давай посмотрим, что получится, если ты,малолеточка, обвиненная в совращении взрослого под кровомдобропорядочной гостиницы, обратилась бы в полицию с жалобой нато, что я тебя умыкнул и изнасиловал. Предположим, что тебеповерят. Малолетняя, позволившая совершеннолетнему познать еетелесно, подвергает свою жертву обвинению в "формальномизнасиловании" или в "содомском грехе второй степени", взависимости от метода; и максимальны за это кара - десять летзаключения. Итак, я сажусь в тюрьму. Хорошо-с. Сажусь в тюрьмудо 1957 года. Но что тогда происходит с тобой, моя сиротка? О,разумеется, твое положение лучше моего. Ты попадаешь под опекуДепартамента Общественного Призрения - что, конечно, звучитдовольно уныло. Отличная суровая надзирательница, вроде миссФален, но менее уступчивая и непьющая, заберет твой губнойкарандашик и наряды. Никаких больше гулянок! Не знаю, слыхала литы про законы, относящиеся к зависимым, заброшенным,неисправимым и преступным детям? Пока я буду томиться зарешеткой, тебе, счастливому, заброшенному и так далее ребенку,предложен будет выбор между несколькими обиталищами, в общемдовольно между собой схожими; дисциплинарную школу,исправительное заведение, приют для беспризорных подростков илиодно из тех превосходных убежищ для несовершеннолетнихнравонарушителей, где девочки вяжут всякие вещи и распеваютгимны, и получают оладьи на прогорклом сале по воскресеньям
Туда-то ты попадешь, Лолита: моя Лолита, эта Лолита, покинетсвоего Катулла, чтобы жить там с другими свихнувшимися детьми
Попросту говоря, если нас с тобой поймают, тебя проанализируют изаинтернируют, котенок мой, c'est tout. Ты будешь жить, мояЛолита будет жить (поди сюда, мой коричневый розан) с тридцатьюдевятью другими дурочками в грязном дортуаре (нет, пожалуйста,позволь мне...), под надзором уродливых ведьм. Вот положение,вот выбор. Не находишь ли ты, что, при данных обстоятельствах,Долорес Гейз должна оставаться верной своему старому папану?"
Вдалбливая все это, я успешно терроризировал Лолиточку,которая, невзирая на некоторую нахальную живость ухваток ивнезапные проявления остроумия, была далеко не столь блестящейдевчонкой, как можно было заключить по ее "умственномукоэффициенту", выработанному ее наставниками. Но если мнеудалось установить, как основу то, что и тайну и вину мы должныс ней делить, мне гораздо труднее было поддерживать в нейхорошее настроение. Ежеутренней моей задачей в течение целогогода странствий было изобретение какой-нибудь предстоявшей ейприманки - определенной цели во времени и пространстве - которуюона могла бы предвкушать, дабы дожить до ночи. Иначе, костяк еедня, лишенный формирующего и поддерживающего назначения, оседали разваливался. Поставленная цель могла быть чем угодно - маякомв Виргинии, пещерой в Арканзасе, переделанной в кафэ, коллекциейревольверов и скрипок где-нибудь в Оклахоме, точнымвоспроизведением Лурдского Грота в Луизиане, или убогимифотографиями времен процветания рудокопного дела, собранными вКолорадском музее - все равно чем, но эта цель должна быластоять перед нами, как неподвижная звезда, даже если я и зналнаперед, что когда мы доберемся до нее, Лолита притворится, чтоее сейчас вырвет от отвращения
Пустив в ход географию Соединенных Штатов, я часамистарался создать в угоду ей впечатление, что мы живем "полнойжизнью", что катимся по направлению к некоему необыкновенномуудовольствию. Никогда не видал я таких гладких, покладистыхдорог, как те, что теперь лучами расходились впереди нас полоскутному одеялу сорока восьми штатов. Мы алчно поглощали этибесконечные Шоссе; в упоенном молчании мы скользили по ихчерному, бальному лоску. Лолита не только была равнодушна кприроде, но возмущенно сопротивлялась моим попыткам обратить еевнимание на ту или другую прелестную подробность ландшафта,ценить который я сам научился только после продолжительногообщения с красотой, всегда присутствовавшей, всегда дышавшей пообе стороны нашего недостойного пути. Благодаря забавномусочетанию художественных представлений, виды северо-американскойнизменности казались мне сначала похожими в общих чертах нанечто из прошлого, узнаваемое мной с улыбкой удивления, а именнона те раскрашенные клеенки, некогда ввозившиеся из Америки,которые вешались над умывальниками в среднеевропейских детских ипо вечерам чаровали сонного ребенка зелеными деревенскимивидами, запечатленными на них - матово-кудрявой рощей, амбаром,стадом, ручьем, мутной белизной каких-то неясно цветущихплодовых садов и, пожалуй, еще изгородью, сложенной из камней,или гуашевыми холмами. Постепенно, однако, встречаемые теперьпрообразы этих элементарных аркадий становились все страннее на
