Школьная библиотека

свидетелями. Вообще же, если вы сделаете мне честь удостоить меня своимдоверием, предоставьте мне же выбор тех мер, которые должны быть употреблены. Кто хочет результата, тот допускает и средства

- Если так... - вдруг побледнев, начал Алексей Александрович, но в этовремя адвокат встал и опять вышел к двери к перебивавшему его помощнику

- Скажите ей, что мы не на дешевых товарах! - сказал он и возвратилсяк Алексею Александровичу

Возвращаясь к месту, он поймал незаметно еще одну моль. "Хорош будетмой репс к лету!" - подумал он, хмурясь

- Итак, вы изволили говорить... - сказал он

- Я сообщу вам свое решение письменно, - сказал Алексей Александрович,вставая, и взялся за стол. Постояв немного молча, он сказал: - Из словваших я могу заключить, следовательно, что совершение развода возможно

Я просил бы вас сообщить мне также, какие ваши условия

- Возможно все, если вы предоставите мне полную свободу действий, - неотвечая на вопрос, сказал адвокат. - Когда я могу рассчитывать получитьот вас известия? - спросил адвокат, подвигаясь к двери и блестя и глазами и лаковыми сапожками

- Через неделю. Ответ же ваш о том, принимаете ли вы на себя ходатайство по этому делу и на каких условиях, вы будете так добры, сообщитемне

- Очень хорошо-с

Адвокат почтительно поклонился, выпустил из двери клиента и, оставшисьодин, отдался своему радостному чувству. Ему стало так весело, что он,противно своим правилам, сделал уступку торговавшейся барыне и пересталловить моль, окончательно решив, что к будущей зиме надо перебить мебельбархатом, как у Сигонина

VI Алексей Александрович одержал блестящую победу в заседании комиссиисемнадцатого августа, но последствия этой победы подрезали его. Новаякомиссия для исследования во всех отношениях быта инородцев была составлена и отправлена на место с необычайною, возбуждаемою Алексеем Александровичем быстротой и энергией. Через три месяца был представлен отчет. Быт инородцев был исследован в политическом, административном, экономическом, этнографическом, материальном и религиозном отношениях. Навсе вопросы были прекрасно изложены ответы, и ответы, не подлежавшиесомнению, так как они не были произведением всегда подверженной ошибкамчеловеческой мысли, но все были произведением служебной деятельности

Ответы все были результатами официальных данных, донесений губернаторови архиереев, основанных на донесениях уездных начальников и благочинных,основанных, с своей стороны, на донесениях волостных правлений и приходских священников; и потому все эти ответы были несомненны. Все тевопросы о том, например, почему бывают неурожаи, почему жители держатсясвоих верований и т. п., вопросы, которые без удобства служебной машиныне разрешаются и не могут быть разрешены веками, получили ясное, несомненное разрешение. И решение было в пользу мнения Алексея Александровича. Но Стремов, чувствуя себя задетым за живое в последнем заседании,употребил при получении донесений комиссии неожиданную Алексеем Александровичем тактику. Стремов, увлекши за собой некоторых других членов,вдруг перешел на сторону Алексея Александровича и с жаром не только защищал приведение в действие мер, предлагаемых Карениным, но и предлагалдругие крайние в том же духе. Меры эти, усиленные еще против того, чтобыло основною мыслью Алексея Александровича, были приняты, и тогда обнажилась тактика Стремова. Меры эти, доведенные до крайности, вдруг оказались так глупы, что в одно и то же время и государственные люди, и общественное мнение, и умные дамы, и газеты - все обрушилось на эти меры,выражая свое негодование и против самих мер и против их признанного отца, Алексея Александровича. Стремов же отстранился, делая вид, что онтолько слепо следовал плану Каренина и теперь сам удивлен и возмущентем, что сделано. Это подрезало Алексея Александровича. Но, несмотря нападающее здоровье, несмотря на семейные горести, Алексей Александровичне сдавался. В комиссии произошел раскол. Одни члены со Стремовым воглаве оправдывали свою ошибку тем, что они поверили ревизионной, руководимой Алексеем Александровичем комиссии, представившей донесение, и говорили, что донесение этой комиссии есть вздор и только исписанная бумага. Алексей Александрович с партией людей, видевших опасность такого революционного отношения к бумагам, продолжал поддерживать данные, выработанные ревизионною комиссией. Вследствие этого в высших сферах и даже вобществе все спуталось, и, несмотря на то, что всех это крайне интересовало, никто не мог понять, действительно ли бедствуют и погибают инородцы, или процветают. Положение Алексея Александровича вследствие этого иотчасти вследствие павшего на него презрения за неверность его жены стало весьма шатко. И в этом положении Алексей Александрович принял важноерешение. Он, к удивлению комиссии, объявил,что он будет просить разрешения самому ехать на место для исследования дела. И, испросив разрешение,Алексей Александрович отправился в дальние губернии

Отъезд Алексея Александровича наделал много шума, тем более что он присамом отъезде официально возвратил при бумаге прогонные деньги, выданныеему на двенадцать лошадей для проезда до места назначения

- Я нахожу, что это очень благородно, - говорила про это Бетси с княгиней Мягкою. - Зачем выдавать на почтовых лошадей, когда все знают, чтовезде теперь железные дороги? Но княгиня Мягкая была несогласна, и мнение княгини Тверской дажераздражило ее

- Вам хорошо говорить, - сказала она, - когда у вас миллионы я не знаюкакие, а я очень люблю, когда муж ездит ревизовать летом. Ему очень здорово и приятно проехаться, а у меня уж так заведено, что на эти деньги уменя экипаж и извозчик содержатся

Проездом в дальние губернии Алексей Александрович остановился на тридня в Москве

На другой день своего приезда он поехал с визитом к генерал-губернатору. На перекрестке у Газетного переулка, где всегда толпятся экипажи иизвозчики, Алексей Александрович вдруг услыхал свое имя, выкрикиваемоетаким громким и веселым голосом, что он не мог не оглянуться. На углутротуара, в коротком модном пальто, с короткою модною шляпою набекрень,сияя улыбкой белых зуб между красными губами, веселый, молодой, сияющий,стоял Степан Аркадьич, решительно и настоятельно кричавший и требовавшийостановки. Он держался одною рукой за окно остановившейся на углу кареты, из которой высовывались женская голова в бархатной шляпе и две детские головки, и улыбался и манил рукой зятя. Дама улыбалась доброю улыбкой и тоже махала рукой Алексею Александровичу. Это была Долли с детьми

Алексей Александрович никого не хотел видеть в Москве, а менее всегобрата своей жены. Он приподнял шляпу и хотел проехать, но Степан Аркадьич велел его кучеру остановиться и подбежал к нему через снег

- Ну как не грех не прислать сказать! Давно ли?, А я вчера был у Дюссои вижу на доске "Каренин",, а мне и в голову не пришло, что это ты! говорил Степан Аркадьич, всовываясь с головой в окно кареты. - А то я бызашел. Как я рад тебя видеть! - говорил он, похлопывая ногу об ногу,чтобы отряхнуть с них снег. - Как не грех не дать знать! - повторил он

- Мне некогда было, я очень занят, - сухо ответил Алексей Александрович

- Пойдем же к жене, она так хочет тебя видеть

Алексей Александрович развернул плед, под которым были закя2аны егозябкие ноги, и, выйдя из кареты, пробрался через снег к Дарье Александровне

- Что же это, Алексей Александрович, за что вы нас так обходите? сказала Долли, улыбаясь

- Я очень занят был. Очень рад вас видеть, - сказал он тоном, которыйясно говорил, что он огорчен этим. - Как ваше здоровье? - Ну, что моя милая Анна? Алексей Александрович промычал что-то и хотел уйти. Но Степан Аркадьичостановил его

- А вот что мы сделаем завтра. Долли, зови его обедать! Позовем Кознышева и Песцова, чтоб его угостить московскою интеллигенцией

- Так,пожалуйста, приезжайте, - сказала Долли, - мы вас будем ждать впять, шесть часов, если хотите. Ну, что моя милая Анна? Как давно..

- Она здорова, - хмурясь, промычал Алексей Александрович. - Очень рад!- и он направился к своей карете

- Будете? - прокричала Долли

Алексей Александрович проговорил что-то, чего Долли не могла расслышать в шуме двигавшихся экипажей

- Я завтра заеду!- прокричал ему Степан Аркадьич

Алексей Александрович сел в карету и углубился в нее так, чтобы не видать и не быть видимым

- Чудак! - сказал Степан Аркадьич жене и, взглянув на часы, сделалпред лицом движение рукой, означающее ласку жене и детям, и молодецкипошел по тротуару

- Стива! Стива!- закричала Долли, покраснев

Он обернулся

- Мне ведь нужно пальто Грише купить и Тане. Дай же мне денег! - Ничего, ты скажи, что я отдам, - и он скрылся, весело кивнув головойпроезжавшему знакомому

VII На другой день было воскресенье. Степан Аркадьич заехал в Большой театр на репетицию балета и передал Маше Чибисовой, хорошенькой, вновьпоступившей по его протекции танцовщице, обещанные накануне коральки, и