Школьная библиотека

Степан Аркадьич устроил и это. И Левин стал говеть. Для Левина, какдля человека неверующего и вместе с тем уважающего верования других людей, присутствие и участие во всяких церковных обрядах было очень тяжело. Теперь, в том чувствительном ко всему, размягченном состоянии духа,в котором он находился, эта необходимость притворяться была Левину нетолько тяжела, но показалась совершенно невозможна. Теперь, в состояниисвоей славы, своего цветения, он должен будет или лгать, или кощунствовать. Он чувствовал себя не в состоянии делать ни того, ни другого. Носколько он ни допрашивал Степана Аркадьича, нельзя ли получить свидетельство не говея, Степан Аркадьич объявил, что это невозможно

- Да и что тебе сто'ит - два дня? И он премилый, умный старичок. Онтебе выдернет этот зуб так, что ты и не заметишь

Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в себе юношеские воспоминания того сильного религиозного чувства, которое он пережил от шестнадцати до семнадцати лет. Но тотчас же убедился, что это для него совершенно невозможно. Он попытался смотреть на все это, как на не имеющийзначения пустой обычай, подобный обычаю делания визитов; но почувствовал, что и этого он никак не мог сделать. Левин находился в отношении крелигии, как и большинство его современников, в самом неопределенном положении. Верить он не мог, а вместе с тем он не был твердо убежден втом, чтобы все это было несправедливо. И поэтому, не будучи в состоянииверить в значительность того, что он делал, ни смотреть на это равнодушно, как на пустую формальность, во все время этого говенья он испытывалчувство неловкости и стыда, делая то, чего сам не понимает, и потому,как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее

Во время службы он то слушал молитвы, стараясь приписывать им значениетакое, которое бы не расходилось с его взглядами, то, чувствуя, что онне может понимать и должен осуждать их, старался не слушать их, а занимался своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, которые с чрезвычайною живостью во время этого праздного стояния в церкви бродили в егоголове

Он отстоял обедню, всенощную и вечерние правила и на другой день,встав раньше обыкновенного, не пив чаю, пришел в восемь часов утра вцерковь для слушания утренних правил и исповеди

В церкви никого не было, кроме нищего солдата, двух старушек и церковнослужителей

Молодой дьякон, с двумя резко обозначавшимися половинками длинной спины под тонким подрясником, встретил его и тотчас же, подойдя к столику устены, стал читать правила. По мере чтения, в особенности при частом ибыстром повторении тех же слов: "Господи помилуй", которые звучали как"помилос, помилос", Левин чувствовал, что мысль его заперта и запечатанаи что трогать и шевелить ее теперь не следует, а то выйдет путаница, ипотому он, стоя позади дьякона, продолжал, не слушая и не вникая, думатьо своем. "Удивительно много выражения в ее руке", - думал он, вспоминая,как вчера они сидели у углового стола. Говорить им не о чем было, каквсегда почти в это время, и она, положив на стол руку, раскрывала и закрывала ее и сама засмеялась, глядя на ее движение. Он вспомнил, как онпоцеловал эту руку и потом рассматривал сходящиеся черты на розовой ладони. "Опять помилос", - подумал Левин, крестясь, кланяясь и глядя нагибкое движение спины кланяющегося дьякона. "Она взяла потом мою руку ирассматривала линии: - У тебя славная рука, - сказала она". И он посмотрел на свою руку и на короткую руку дьякона. "Да, теперь скоро кончится,- думал он. - Нет, кажется, опять сначала, - подумал он, прислушиваясь кмолитвам. - Нет, кончается; вот уже он кланяется в землю. Это всегдапред концом"

Незаметно получив рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку,дьякон сказал, что он запишет, и, бойко звуча новыми сапогами по плитампустой церкви, прошел в алтарь. Через минуту он выглянул оттуда и поманил Левина. Запертая до сих пор мысль зашевелилась в голове Левина, ноон поспешил отогнать ее. "Как-нибудь устроится", - подумал он и пошел камвону. Он вошел на ступеньки и, повернув направо, увидал священника

Старичок священник, с редкою полуседою бородой, с усталыми добрыми глазами, стоял у аналоя и перелистывал требник. Слегка поклонившись Левину,он тотчас же начал читать привычным голосом молитвы. Окончив их, он поклонился в землю и обратился лицом к Левину

- Здесь Христос невидимо предстоит, принимая вашу исповедь, - сказалон, указывая на распятие. - Веруете ли вы во все то, чему учит нас святая апостольская церковь? - продолжал священник, отворачивая глаза отлица Левина и складывая руки под епитрахиль

- Я сомневался, я сомневаюсь во всем, - проговорил Левин неприятнымдля себя голосом и замолчал

Священник подождал несколько секунд, не скажет ли он еще чего, и, закрыв глаза, быстрым владимирским на "о" говором сказал: - Сомнения свойственны слабости человеческой, но мы должны молиться,чтобы милосердый господь укрепил нас. Какие особенные грехи имеете? прибавил он без малейшего промежутка, как бы стараясь не терять времени

- Мой главный грех есть сомнение. Я во всем сомневаюсь и большеючастью нахожусь в сомнении

- Сомнение свойственно слабости человеческой, - повторил те же словасвященник. - В чем же преимущественно вы сомневаетесь? - Я во всем сомневаюсь. Я сомневаюсь иногда даже в существовании бога,- невольно сказал Левин и ужаснулся неприличию того, что он говорил. Нона священника слова Левина не произвели, как казалось, впечатления

- Какие же могут быть сомнения в существовании бога? - с чуть заметноюулыбкой поспешно сказал он

Левин молчал

- Какое же вы можете иметь сомнение о творце, когда вы воззрите натворения его? - продолжал священник быстрым, привычным говором. - Кто жеукрасил светилами свод небесный? Кто облек землю в красоту ее? Как жебез творца? - сказал он, вопросительно взглянув на Левина

Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в философские прениясо священником, и потому сказал в ответ только то, что прямо относилоськ вопросу

- Я не знаю, - сказал он

- Не знаете? То как же вы сомневаетесь в том, что бог сотворил все? с веселым недоумением сказал священник

- Я не понимаю ничего, - сказал Левин, краснея и чувствуя, что словаего глупы и что они не могут не быть глупы в таком положении

- Молитесь богу и просите его. Даже святые отцы имели сомнения и просили бога об утверждении своей веры. Дьявол имеет большую силу, и мы недолжны поддаваться ему. Молитесь богу, просите его, Молитесь богу, повторил он поспешно

Священник помолчал несколько времени, как бы задумавшись

- Вы, как я слышал, собираетесь вступить в брак с дочерью моего прихожанина и сына духовного, князя Щербацкого? - прибавил он с улыбкой. Прекрасная девица

- Да, - краснея за священника, отвечал Левин. "К чему ему нужно спрашивать об этом на исповеди?" - подумал он

И, как бы отвечая на его мысль, священник сказал ему: - Вы собираетесь вступить в брак, и бог, может быть, наградит вас потомством, не так ли? Что же, какое воспитание можете дать вы вашим малюткам, если не победите в себе искушение дьявола, влекущего вас к неверию? - сказал он с кроткою укоризной. - Если вы любите свое чадо, то вы,как добрый отец, не одного богатства, роскоши, почести будете желатьсвоему детищу; вы будете желать его спасения, его духовного просвещениясветом истины. Не так ли? Что же выEEтветите ему, когда невинный малюткаспросит у вас: "Папаша! кто сотворил все, что прельщает меня в этом мире, - землю, воды, солнце, цветы, травы?" Неужели вы скажете ему: "Я незнаю"? Вы не можете не знать, когда господь бог по великой милости своейоткрыл вам это. Или дитя ваше спросит вас: "Что ждет меня в загробнойжизни?" Что вы скажете ему, когда вы ничего не знаете? Как же вы будетеотвечать ему? Предоставите его прелести мира и дьявола? Это нехорошо! сказал он и остановился, склонив голову набок и глядя на Левина добрыми,кроткими глазами

Левин ничего не отвечал теперь - не потому, что он не хотел вступать вспор со священником, но потому, что никто ему не задавал таких вопросов;а когда малютки его будут задавать эти вопросы, еще будет время подумать, что отвечать

- Вы вступаете в пору жизни, - продолжал священник, - когда надо избрать путь и держаться его. Молитесь богу, чтоб он по своей благости помог вам и помиловал, - заключил он. - "Господь и бог наш Иисус Христос,благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти чадо..." - И,окончив разрешительную молитву, священник благословил и отпустил его

Вернувшись в этот день домой, Левин испытывал радостное чувство того,что неловкое положение кончилось, и кончилось так, что ему не пришлосьлгать. Кроме того, у него осталось неясное воспоминание о том, что то,что говорил этот добрый и милый старичок, было совсем не так глупо, какему показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить

"Разумеется, не теперь, - думал Левин, - но когда-нибудь после". Левин, больше чем прежде, чувствовал теперь, что в душе у него что-то неясно и нечисто и что в отношении к религии он находится в том же самомположении, которое он так ясно видел и не любил в других и за которое онупрекал приятеля своего Свияжского

Проводя этот вечер с невестой у Долли, Левин был особенно весел и,объясняя Степану Аркадьичу то возбужденное состояние, в котором он находился, сказал, что ему весело, как собаке, которую учили скакать черезобруч и которая, поняв, наконец, и совершив то, что от нее требуется,взвизгивает и, махая хвостом, прыгает от восторга на столы и окна

II