Школьная библиотека

ложила хоть одну сотую той энергии на общее дело воспитания русских детей, которую она кладет на эту англичанку, Анна Аркадьевна сделала быбольшое, полезное дело

- Да вот что хотите, я не могла. Граф Алексей Кириллыч очень поощрялменя (произнося слова граф Алексей Кириллыч, она просительно-робковзглянула на Левина, и он невольно отвечал ей почтительным и утвердительным взглядом) - поощрял меня заняться школой в деревне. Я ходиланесколько раз. Они очень милы, но я не могла привязаться к этому делу

Вы говорите - энергию. Энергия основана на любви. А любовь неоткудавзять, приказать нельзя. Вот я полюбила эту девочку, сама не знаю зачем

И она опять взглянула на Левина. И улыбка и взгляд ее - все говорилоему, что она к нему только обращает свою речь, дорожа его мнением ивместе с тем вперед зная, что они понимают друг друга

- Я совершенно это понимаю, - отвечал Левин. - На школу и вообще наподобные учреждения нельзя положить сердца, и от этого думаю, что именноэти филантропические учреждения дают всегда так мало результатов

Она помолчала, потом улыбнулась

- Да, да, - подтвердила она. - Я никогда не могла. Je n'ai pas lecoeur assez large, чтобы полюбить целый приют с гаденькими девочками

Cela ne m'a jamais reussi. Столько есть женщин, которые из этого делаютposition sociale. И теперь тем более, - сказала она с грустным, доверчивым выражением, обращаясь по внешности к брату, но, очевидно, только кЛевину. - И теперь, когда мне так нужно какое-нибудь занятие, я не могу

- И, вдруг нахмурившись (Левин понял, что она нахмурилась на самое себяза то, что говорит про себя), она переменила разговор. - Я знаю про вас,- сказала она Левину, - что вы плохой гражданин, и я вас защищала, какумела

- Как же вы меня защищали? - Смотря по нападениям. Впрочем, не угодно ли чаю? - Она поднялась ивзяла в руку переплетенную сафьянную книгу

- Дайте мне, Анна Аркадьевна, - сказал Воркуев, указывая на книгу. Это очень стоит того

- О нет, это все так неотделано

- Я ему сказал, - обратился Степан Аркадьич к сестре, указывая на Левина

- Напрасно сделал. Мое писанье - это вроде тех корзиночек из резьбы,которые мне продавала, бывало, Лиза Мерцалова из острогов. Она заведывала острогами в этом обществе, - обратилась она к Левину. - И эти несчастные делали чудеса терпения

И Левин увидал еще новую черту в этой так необыкновенно понравившейсяему женщине. Кроме ума, грации, красоты, в ней была правдивость. Она отнего не хотела скрывать всей тяжести своего положения. Сказав это, онавздохнула, и лицо ее, вдруг приняв строгое выражение, как бы окаменело

С таким выражением на лице она была еще красивее, чем прежде; но это выражение было новое; оно было вне того сияющего счастьем и раздающегосчастье круга выражений, которые были уловлены художником на портрете

Левин посмотрел еще раз на портрет и на ее фигуру, как она, взяв рукубрата, проходила с ним в высокие двери, и почувствовал к ней нежность ижалость, удивившие его самого

Она попросила Левина и Воркуева пройти в гостиную, а сама осталась поговорить о чем-то с братом. "О разводе, о Вронском, о том, что он делаетв клубе, обо мне?" - думал Левин. И его так волновал вопрос о том, чтоона говорит со Степаном Аркадьичем, что он почти не слушал того, чторассказывал ему Воркуев о достоинствах написанного Анной Аркадьевной романа для детей

За чаем продолжался тот же приятный, полный содержания разговор. Нетолько не было ни одной минуты, чтобы надо было отыскивать предмет дляразговора, но, напротив, чувствовалось, что не успеваешь сказать того,что хочешь, и охотно удерживаешься, слушая, что говорит другой. И все,что ни говорили, не только она сама, но Воркуев, Степан Аркадьич, - всеполучало, как казалось Левину, благодаря ее вниманию и замечаниям особенное значение

Следя за интересным разговором, Левин все время любовался ею - и красотой ее, и умом, образованностью, и вместе простотой и задушевностью

Он слушал, говорил и все время думал о ней, о ее внутренней жизни, стараясь угадать ее чувства. И, прежде так строго осуждавший ее, он теперь,по какому-то странному ходу мыслей, оправдывал ее и вместе жалел и боялся, что Вронский не вполне понимает ее. В одиннадцатом часу, когда Степан Аркадьич поднялся, чтоб уезжать (Воркуев еще раньше уехал), Левинупоказалось, что он только что приехал. Левин с сожалением тоже встал

- Прощайте, - сказала она, удерживая его за руку и глядя ему в глазапритягивающим взглядом. - Я очень рада, que la glace est rompue

Она выпустила его руку и прищурилась

- Передайте вашей жене, что я люблю ее, как прежде, и что если она неможет простить мне мое положение, то я желаю ей никогда не прощать меня

Чтобы простить, надо пережить то, что я пережила, а от этого избави еебог

- Непременно, да, я передам... - краснея, говорил Левин

XI "Какая удивительная, милая и жалкая женщина", - думал он, выходя соСтепаном Аркадьичем на морозный воздух

- Ну, что? Я говорил тебе, - сказал ему Степан Аркадьич, видя, что Левин был совершенно побежден

- Да, - задумчиво отвечал Левин, - необыкновенная женщина! Не то чтоумна, но сердечная удивительно. Ужасно жалко ее! - Теперь, бог даст, скоро все устроится. Ну то-то, вперед не суди, сказал Степан Аркадьич, отворяя дверцы кареты. - Прощай, нам не по дороге

Не переставая думать об Анне, о всех тех самых простых разговорах, которые были с нею, и вспоминая при этом все подробности выражения ее лица, все более и более входя в ее положение и чувствуя к ней жалосгь, Левин приехал домой

Дома Кузьма передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, чтонедавно только уехали от них сестрицы, и подал два письма. Левин тут же,в передней, чтобы потом не развлекаться, прочел их. Одно было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают толькопять с половиной рублей, а денег больше взять неоткудова. Другое письмобыло от сестры. Она упрекала его за то, что дело ее все еще не было сделано

"Ну,EFродадим за пять с полтиной, коли не дают больше", - тотчас же снеобыкновенною легкостью решил Левин первый вопрос, прежде казавшийсяему столь трудным. "Удивительно, как здесь все время занято", - подумалон о втором письме. Он чувствовал себя виноватым пред сестрой за то, чтодо сих пор не сделал того, о чем она просила его. "Нынче опять не поехалв суд, но нынче уж точно было некогда". И, решив, что он это непременносделает завтра, пошел к жене. Идя к ней, Левин воспоминанием быстро пробежал весь проведенный день. Все события дня были разговоры: разговоры,которые он слушал и в которых участвовал. Все разговоры были о такихпредметах, которыми он, если бы был один и в деревне, никогда бы не занялся, а здесь они были очень интересны. И все разговоры были хорошие;только в двух местах было не совсем хорошо. Одно то, что' он сказал прощуку, другое - что было что-то не то в нежной жалости, которую он испытывал к Анне

Левин застал жену грустною и скучающею. Обед трех сестер удался быочень весело, но потом его ждали, ждали, всем стало скучно, сестрыразъехались, и она осталась одна

- Ну, а ты что делал? - спросила она, глядя ему в глаза, что-то особенно подозрительно блестевшие. Но, чтобы не помешать ему все рассказать, она скрыла свое внимание и с одобрительной улыбкой слушала егорассказ о том, как он провел вечер

- Ну, я очень рад был, что встретил Вронского. Мне очень легко и просто было с ним. Понимаешь, теперь я постараюсь никогда не видаться с ним,но чтоб эта неловкость была кончена, - сказал он и, вспомнив, что он,стараясь никогда не видаться, тотчас же поехал к Анне, он покраснел. Вот мы говорим, что народ пьет; не знаю, кто больше пьет, народ или нашесословие; народ хоть в праздник, но..

Но Кити неинтересно было рассуждение о том, как пьет народ. Она видела, что он покраснел, и желала знать, почему

- Ну, потом где ж ты был? - Стива ужасно упрашивал меня поехать к Анне Аркадьевне

И, сказав это, Левин покраснел еще больше, и сомнения его о том, хорошо ли, или дурно он сделал, поехав к Анне, были окончательно разрешены

Он знал теперь, что этого не надо было делать

Глаза Кити особенно раскрылись и блеснули при имени Анны, но, сделавусилие над собой, она скрыла свое волнение и обманула его

- А!- только сказала она

- Ты, верно, не будешь сердиться, что я поехал. Стива просил, и Доллижелала этого, - продолжал Левин

- О нет, - сказала она, но в глазах ее он видел усилие над собой, необещавшее ему ничего доброго

- Она очень милая, очень, очень жалкая, хорошая женщина, - говорил он,рассказывая про Анну, ее занятия и про то, что она велела сказать

- Да, разумеется, она очень жалкая, - сказала Кити, когда он кончил. От кого ты письмо получил? Он сказал ей и, поверив ее спокойному тону, пошел раздеваться

Вернувшись, он застал Кити на том же кресле. Когда он подошел к ней,она взглянула на него и зарыдала

- Что? что? - спрашивал он, уж зная вперед, что