Книга "Анна Каренина". Страница 178
люди, люди... Сколько их, конца нет, и все ненавидят друг друга. Ну,пусть я придумаю себе то, чего я хочу, чтобы быть счастливой. Ну? Я получаю развод, Алексей Александрович отдает мне Сережу, и я выхожу замужза Вронского". Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас с необыкновенною живостью представила себе его, как живого, пред собой, с егокроткими, безжизненными, потухшими глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском пальцев, и, вспомнив то чувство, которое быломежду ними и которое тоже называлось любовью, вздрогнула от отвращения
"Ну, я получу развод и буду женой Вронского. Что же, Кити перестанет таксмотреть на меня, как она смотрела нынче? Нет. Сережа перестанет спрашивать или думать о моих двух мужьях? А между мною и Вронским какое же япридумаю новое чувство? Возможно ли какое-нибудь не счастье уже, атолько не мученье? Нет и нет!- ответила она себе теперь без малейшегоколебания. - Невозможно! Мы жизнью расходимся, и я делаю его несчастье,он мое, и переделать ни его, ни меня нельзя. Все попытки были сделаны,винт свинтился. Да, нищая с ребенком. Она думает, что жалко ее. Развевсе мы не брошены на свет затем только, чтобы ненавидеть друг друга ипотому мучать себя и других? Гимназисты идут, смеются. Сережа? - вспомнила она. - Я тоже думала, что любила его, и умилялась над своею нежностью. А жила же я без него, променяла же его на другую любовь и не жаловалась на этот промен, пока удовлетворялась той любовью". И она с отвращением вспомнила про то, что называла той любовью. И ясность, с которою она видела теперь свою и всех людей жизнь, радовала ее. "Так и я, иПетр, и кучер Федор, и этот купец, и все те люди, которые живут там поВолге, куда приглашают эти объявления, и везде, и всегда", - думала она,когда уже подъехала к низкому строению Нижегородской станции и к нейнавстречу выбежали артельщики
- Прикажете до Обираловки? - сказал Петр
Она совсем забыла, куда и зачем она ехала, и только с большим усилиеммогла понять вопрос
- Да, - сказала она ему, подавая кошелек с деньгами, и, взяв в рукумаленький красный мешочек, вышла из коляски
Направляясь между толпой в залу первого класса, она понемногу припоминала все подробности своего положения и те решения, между которыми онаколебалась. И опять то надежда, то отчаяние по старым наболевшим местамстали растравлять раны ее измученного, страшно трепетавшего сердца. Сидяна звездообразном диване в ожидании поезда, она, с отвращением глядя навходивших и выходивших (все они были противны ей), думала то о том, какона приедет на станцию, напишет ему записку и что' она напишет ему, то отом, как он теперь жалуется матери (не понимая ее страданий) на свое положение, и как она войдет в комнату, и что' она скажет ему. То она думала о том, как жизнь могла бы быть еще счастлива, и как мучительно оналюбит и ненавидит его, и как страшно бьется ее сердце
XXXI Раздался звонок, прошли какие-то молодые мужчины, уродливые, наглые иторопливые и вместе внимательные к тому впечатлению, которое они производили; прошел и Петр через залу в своей ливрее и штиблетах, с тупым животным лицом, и подошел к ней, чтобы проводить ее до вагона. Шумные мужчины затихли, когда она проходила мимо их по платформе, и один что-тошепнул об ней другому, разумеется что-нибудь гадкое. Она поднялась навысокую ступеньку и села одна в купе на пружинный испачканный, когда-тобелый диван. Мешок, вздрогнув на пружинах, улегся. Петр с дурацкой улыбкой приподнял у окна в знак прощания свою шляпу с галуном, наглый кондуктор захлопнул дверь и щеколду. Дама, уродливая, с турнюром (Анна мысленно раздела эту женщину и ужаснулась на ее безобразие), и девочка ненатурально смеясь, пробежали внизу
- У Катерины Андреевны, все у нее, ma tante! - прокричала девочка
"Девочка - и та изуродована и кривляется", - подумала Анна. Чтобы невидать никого, она быстро встала и села к противоположному окну в пустомвагоне. Испачканный уродливый мужик в фуражке, из-под которой торчалиспутанные волосы, прошел мимо этого окна, нагибаясь к колесам вагона
"Что-то знакомое в этом безобразном мужике", - подумала Анна. И, вспомнив свой сон, она, дрожа от страха, отошла к противоположной двери. Кондуктор отворял дверь, впуская мужа с женой
- Вам выйти угодно? Анна не отвечала. Кондуктор и входившие не заметили под вуалем ужасана ее лице. Она вернулась в свой угол и села. Чета села с противоположной стороны, внимательно, но скрытно оглядывая ее платье. И муж, и женаказались отвратительны Анне. Муж спросил: позволит ли она курить, очевидно не для того, чтобы курить, но чтобы заговорить с нею. Получив еесогласие, он заговорил с женой по-французски о том, что ему еще менее,чем курить, нужно было говорить. Они говорили, притворяясь, глупости,только для того, чтобы она слыхала. Анна ясно видела, как они надоелидруг другу и как ненавидят друг друга. И нельзя было не ненавидеть такихжалких уродов
Послышался второй звонок и вслед за ним передвижение багажа, шум, крики смех. Анне было так ясно, что никому нечему было радоваться, что этотсмех раздражил ее до боли, и ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слыхатьего. Наконец прозвенел третий звонок, раздался свисток, визг паровика,рванулась цепь, и муж перекрестился. "Интересно бы спросить у него, чтоон подразумевает под этим", - с злобой взглянув на него, подумала Анна
Она смотрела мимо дамы в окно на точно как будто катившихся назад людей,провожавших поезд и стоявших на платформе. Равномерно вздрагивая настычках рельсов, вагон, в котором сидела Анна, прокатился мимо платформы, каменной стены, диска, мимо других вагонов; колеса плавнее и маслянее, с легким звоном зазвучали по рельсам, окно осветилось ярким вечерним солнцем, и ветерок заиграл занавеской. Анна забыла о своих соседях ввагоне и, на легкой качке езды вдыхая в себя свежий воздух, опять сталадумать
"Да, на чем я остановилась? На том, что я не могу придумать положения,в котором жизнь не была бы мученьем, что все мы созданы затем, чтобы мучаться, и что мы все знаем это и все придумываем средства, как бы обмануть себя. А когда видишь правду, что же делать?" - На то дан человеку разум, чтобы избавиться оттого, что его беспокоит, - сказала по-французски дама, очевидно довольная своею фразой и гримасничая языком
Эти слова как будто ответили на мысль Анны
"Избавиться от того, что беспокоит", - повторяла Анна. И, взглянув накраснощекого мужа и худую жену, она поняла, что болезненная жена считаетсебя непонятою женщиной и муж обманывает ее и поддерживает в ней этомнение о себе. Анна как будто видела их историю и все закоулки их души,перенеся свет на них. Но ин2ересного тут ничего не было, и она продолжала свою мысль
"Да, очень беспокоит меня, и на то дан разум, чтоб избавиться; сталобыть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотретьбольше не на что, когда гадко смотреть на все это? Но как? Зачем этоткондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые люди в томвагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются? Все неправда, все ложь,все обман, все зло!.." Когда поезд подошел к станции, Анна вышла в толпе других пассажиров и,как от прокаженных, сторонясь от них, остановилась на платформе, стараясь вспомнить, зачем она сюда приехала и что намерена была делать. Все,что ей казалось возможно прежде, теперь так трудно было сообразить, особенно в шумящей толпе всех этих безобразных людей, не оставлявших ее впокое. То артельщики подбегали к ней, предлагая ей свои услуги; то молодые люди, стуча каблуками по доскам платформы и громко разговаривая, оглядывали ее, то встречные сторонились не в ту сторону. Вспомнив, что онахотела ехать дальше, если нет ответа, она остановила одного артельщика испросила, нет ли тут кучера с запиской к графу Вронскому
- Граф Вронский? От них сейчас тут были. Встречали княгиню Сорокину сдочерью. А кучер какой из себя? В то время как она говорила с артельщиком, кучер Михайла, румяный, веселый, в синей щегольской поддевке и цепочке, очевидно гордый тем, чтоон так хорошо исполнил поручение, подошел к ней и подал записку. Онараспечатала, и сердце ее сжалось еще прежде, чем она прочла
"Очень жалею, что записка не застала меня. Я буду в десять часов", небрежным почерком писал Вронский
"Так! Я этого ждала!" - сказала она себе с злою усмешкой
- Хорошо, так поезжай домой, - тихо проговорила она, обращаясь к Михайле. Она говорила тихо, потому что быстрота биения сердца мешала ейдышать. "Нет, я не дам тебе мучать себя", - подумала она, обращаясь сугрозой не к нему, не к самой себе, а к тому, кто заставлял ее мучаться,и пошла по платформе мимо станции
Две горничные, ходившие по платформе, загнули назад головы, глядя нанее, что-то соображая вслух о ее туалете: "Настоящие", - сказали они окружеве, которое было на ней. Молодые люди не оставляли ее в покое. Ониопять, заглядывая ей в лицо и со смехом крича что-то ненатуральным голосом, прошли мимо. Начальник станции, проходя, спросил, едет ли она
Мальчик, продавец квасу, не спускал с нее глаз. "Боже мой, куда мне?" все дальше и дальше уходя по платформе, думала она. У конца она остановилась. Дамы и дети, встретившие господина в очках и громко смеявшиеся иговорившие, замолкли, оглядывая ее, когда она поравнялась с ними. Онаускорила шаг и отошла от них к краю платформы. Подходил товарный поезд
Платформа затряслась, и ей показалось, что она едет опять
И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи сВронским, она поняла, что ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановиласьподле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она смотрела на низ вагонов, на
