Школьная библиотека

Барышня встала и с громким плачем вышла.

- Перестаньте! - крикнул вслед Филипп Филиппович, - погодите, колечк

позвольте, - сказал он, обращаясь к Шарикову.

Тот покорно снял с пальца дутое колечко с изумрудом.

- Ну, ладно, - вдруг злобно сказал он, - попомнишь ты у меня. Завтр

я тебе устрою сокращение штатов.

- Не бойтесь его, - крикнул вслед Борменталь, - я ему не позвол

ничего сделать. - Он повернулся и поглядел на Шарикова так, что то

попятился и стукнулся затылком о шкаф.

- Как ее фамилия? - спросил у него Борменталь. - Фамилия! - зареве

он и вдруг стал дик и страшен.

- Васнецова, - ответил Шариков, ища глазами, как бы улизнуть.

- Ежедневно, - взявшись за лацкан Шариковской куртки, выговори

Борменталь, - сам лично буду справляться в чистке - не сократили л

гражданку Васнецову. И если только вы... Узнаю, что сократили, я вас..

Собственными руками здесь же пристрелю. Берегитесь, Шариков, - говор

русским языком!

Шариков, не отрываясь, смотрел на Борменталевский нос.

- У самих револьверы найдутся... - пробормотал Полиграф, но очен

вяло и вдруг, изловчившись, брызнул в дверь.

- Берегитесь! - донесся ему вдогонку Борменталевский крик.

Ночь и половину следующего дня висела, как туча перед грозой, тишина

Все молчали. Но на следующий день, когда Полиграф Полиграфович, которог

утром кольнуло скверное предчувствие, мрачный уехал на грузовике к мест

службы, профессор Преображенский в совершенно неурочный час принял одног

из своих прежних пациентов, толстого и рослого человека в военной форме

Тот настойчиво добивался свидания и добился. Войдя в кабинет, он вежлив

щелкнул каблуками к профессору.

- У вас боли, голубчик, возобновились? - спросил осунувшийся Филип

Филиппович, - садитесь, пожалуйста.

- Мерси. Нет, профессор, - ответил гость, ставя шлем на угол стола,

вам очень признателен... Гм... Я приехал к вам по другому делу, Филип

Филиппович... Питая большое уважение... Гм... Предупредить. Явная ерунда

Просто он прохвост... - Пациент полез в портфель и вынул бумагу, - хорошо

что мне непосредственно доложили...

Филипп Филиппович оседлал нос пенсне поверх очков и принялся читать

Он долго бормотал про себя, меняясь в лице каждую секунду. "...А такж

угрожая убить председателя домкома товарища Швондера, из чего видно, чт

хранит огнестрельное оружие. И произносит контрреволюционные речи, даж

Энгельса приказал своей социалприслужнице Зинаиде Прокофьевне Бунино

спалить в печке, как явный меньшевик со своим ассистентом Борментале

Иваном Арнольдовичем, который тайно не прописанный проживает у него

квартире. Подпись заведующего подотделом очистки П. П. Шарикова

удостоверяю. Председатель домкома Швондер, секретарь Пеструхин".

- Вы позволите мне это оставить у себя? - спросил Филипп Филиппович

покрываясь пятнами, - или, виноват, может быть, это вам нужно, чтобы дат

законный ход делу?

- Извините, профессор, - очень обиделся пациент, и раздул ноздри,

вы действительно очень уж презрительно смотрите на нас. Я... - И тут о

стал надуваться, как ин4ейский петух.

- Ну, извините, извините, голубчик! - забормотал Филипп Филиппович

простите, я право, не хотел вас обидеть. Голубчик, не сердитесь, меня о

так задергал...

- Я думаю, - совершенно отошел пациент, - но какая все-таки дрянь

Любопытно было бы взглянуть на него. В Москве прямо легенды какие-то пр

вас рассказывают...

Филипп Филиппович только отчаянно махнул рукой. Тут пациен

разглядел, что профессор сгорбился и даже как будто поседел за последне

время

Преступление созрело и упало, как камень, как это обычно и бывает.

сосущим нехорошим сердцем вернулся в грузовике Полиграф Полиграфович

Голос Филиппа Филипповича пригласил его в смотровую. Удивленный Шарико

пришел и с неясным страхом заглянул в дуло на лице Борменталя, а затем н

Филиппа Филипповича. Туча ходила вокруг ассистента и левая его рука

папироской чуть вздрагивала на блестящей ручке акушерского кресла.

Филипп Филиппович со спокойствием очень зловещим сказал:

- Сейчас заберите вещи: брюки, пальто, все, что вам нужно, - и вон и

квартиры!

- Как это так? - искренне удивился Шариков.

- Вон из квартиры - сегодня, - монотонно повторил Филипп Филиппович

щурясь на свои ногти.

Какой-то нечистый дух вселился в Полиграфа Полиграфовича; очевидно

гибель уже караулила его и срок стоял у него за плечами. Он сам бросился

объятия неизбежного и гавкнул злобно и отрывисто:

- Да что такое в самом деле! Что, я управы, что ли, не найду на вас

Я на 16 аршинах здесь сижу и буду сидеть.

- Убирайтесь из квартиры, - задушенно шепнул Филипп Филиппович.

Шариков сам пригласил свою смерть. Он поднял левую руку и показа

Филиппу Филипповичу обкусанный с нестерпимым кошачьим запахом - шиш.

затем правой рукой по адресу опасного Борменталя из кармана выну

револьвер. Папироса Борменталя упала падучей звездой, а через нескольк

секунд прыгающий по битым стеклам Филипп Филиппович в ужасе метался о

шкафа к кушетке. На ней распростертый и хрипящий лежал заведующи

подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург Борменталь и души

его беленькой малой подушкой.

Через несколько минут доктор Борменталь с не своим лицом прошел н

передний ход и рядом с кнопкой звонка наклеил записку:

"Сегодня приема по случаю болезни профессора - нет. Просят н

беспокоить звонками".

Блестящим перочинным ножичком он перерезал провод звонка, в зеркал

осмотрел поцарапанное в кровь свое лицо и изодранные, мелкой дрожь

прыгающие руки. Затем он появился в дверях кухни и настороженным голосо

Зине и Дарье Петровне сказал:

- Профессор просит вас никуда не уходить из квартиры.

- Хорошо, - робко ответили Зина и Дарья Петровна.

- Позвольте мне запереть дверь на черный ход и забрать ключ,

заговорил Борменталь, прячась за дверь в стене и прикрывая ладонью лицо

это временно, не из недоверия к вам. Но кто-нибудь придет, а вы н

выдержите и откроете, а нам нельзя мешать. Мы заняты.

- Хорошо, - ответили женщины и сейчас же стали бледными. Борментал

запер черный ход, запер парадный, запер дверь из коридора в переднюю

шаги его пропали у смотровой.

Тишина покрыла квартиру, заползла во все углы. Полезли сумерки

скверные, настороженные, одним словом мрак. Правда, впоследствии сосед

через двор говорили, что будто бы в окнах смотровой, выходящих во двор,

этот вечер горели у Преображенского все огни, и даже будто бы они видел

белый колпак самого профессора... Проверить трудно. Правда, и Зина, когд

уже кончилось, болтала, что в кабинете у камина после того, как Борментал

и профессор вышли из смотровой, ее до смерти напугал Иван Арнольдович

Якобы он сидел в кабинете на корточках и жег в камине собственноручн

тетрадь в синей обложке из той пачки, в которой записывались истори

болезни профессорских пациентов! Лицо будто бы у доктора было совершенн

зеленое и все, ну, все... Вдребезги исцарапанное. И Филипп Филиппович

тот вечер сам на себя не был похож. И еще что... Впрочем, может быть

невинная девушка из пречистенской квартиры и врет...

За одно можно поручиться: в квартире в этот вечер была полнейшая

ужаснейшая тишина

10. Эпило

Ночь в ночь через десять дней после сражения в смотровой в квартир

профессора Преображенского, что в Обуховском переулке, ударил резки

звонок.

- Уголовная милиция и следователь. Благоволите открыть.

Забегали шаги, застучали, стали входить, и в сверкающей от огне

приемной с заново застекленными шкафами оказалось масса народу. Двое

милицейской форме, один в черном пальто, с портфелем, злорадный и бледны

председатель Швондер, юноша-женщина, швейцар Федор, Зина, Дарья Петровна

полуодетый Борменталь, стыдливо прикрывающий горло без галстука.

Дверь из кабинета пропустила Филиппа Филипповича. Он вышел

известном всем лазоревом халате и тут же все могли убедиться сразу, чт

Филипп Филиппович очень поправился в последнюю неделю. Прежний властный

энергичный Филипп Филиппович, полный достоинства, предстал перед ночным

гостями и извинился, что он в халате.

- Не стесняйтесь, профессор, - очень смущенно отозвался человек

штатском, затем он замялся и заговорил. - Очень неприятно. У нас ест

ордер на обыск в вашей квартире и, - человек покосился на усы Филипп

Филипповича и докончил, - и арест, в зависимости от результата.

Филипп Филиппович прищурился и спросил:

- А по какому обвинению, смею спросить, и кого?

Человек почесал щеку и стал вычитывать по бумажке из портфеля.

- По обвинению Преображенского, Борменталя, Зинаиды Буниной и Дарь

Ивановой в убийстве заведующего подотделом очистки МКХ Полиграф

Полиграфовича Шарикова.

Рыдания Зины покрыли конец его слов. Произошло движение.

- Ничего я не понимаю, - ответил Филипп Филиппович, королевск