Школьная библиотека

- Глотка вот захрипла, - молвил пациент.- Ну да, вот от этого и захрипла. От этого и сыпь на груди. Посмотрите на своюгрудь...Человек скосил глаза и глянул. Ироническнй огонек не погасал в глазах.- Мне бы вот глотку полечить, - вымолвил он."Что это он все свое? - уже с некоторым нетерпением подумал я, - я про сифилис,а он про глотку! "- Слушайте, дядя, - продолжал я вслух, - глотка дело второстепенное. Глотке мытоже поможем, но самое главное, нужно вашу общую болезнь лечить. И долго вампридется лечиться - два года.Тут пациент вытарашил на меня глаза. И в них я прочел свой приговор: "Да ты,доктор, рехнулся!"- Что ж так долго? - спросил пациент - Как это так два года?! Мне быкакого-нибудь полоскания для глотки...Внутри у меня все загорелось. И я стал говорить. Я уже не боялся испугать его.О, нет, напротив, я намекнул, что и нос может провалиться. Я рассказал о том,что ждет моего пациента впереди, в случае, если он не будет лечиться какследует. Я коснулся вопроса о заразительности сифилиса и долго говорил отарелках, ложках и чашках, об отдельном полотенце...- Вы женаты? - спросил я.- Женат, - измлуенE отозвался пациент.- Жену немедленно пришлите ко мне! - взволновано и страстно говорил я. - Ведь,она тоже, наверное, больна?- Жену?! - спросил пациент и с великим удивлением всмотрелся в меня.Так мы и продолжали разговор. Он, помаргивая, смотрел в мои зрачки, а я в его.Вернее, это был не разговор, а мой монолог. Блестящий монолог, за который любойиз профессоров поставил бы пятерку пятикурснику. Я обнаружил у себягромаднейшие познания в области сифилидологии и недюжнную сметку. Она заполнилатемные дырки в тех местах, где не хватало строк немецких и русских учебников. Ярассказал о том, что бывает с костями нелеченного сифилитика, а попутно очертили прогрессивный паралич. Потомство! А как жену спасти?! Или, если она заражена,а заражена она наверное, то как ее лечить? Наконец, поток мой иссяк, изастенчнвым движением я вынул из кармана справочник в красном переплете сзолотыми буквами. Верный друг мой, с которым я не расставался на первых шагахмоего трудного пути, сколько раз он выручал меня, когда проклятые рецептурныевопросы разверзали черную пасть передо мной! Я украдкой, в то время, какпациент одевался, перелистывал странички и нашел то, что мне было нужно.Ртутная мазь - великое средство.- Вы будете делать втирания. Вам дадут шесть пакетиков мази. Будете втирать поодному пакетику в день... вот так...И я наглядно и с жаром показал, как нужно втирать, и сам пустую ладонь втирал вхалат...- ...Сегодня - в руку, завтра - в ногу, потом опять в руку - другую. Когдасделаете шесть втираний, вымоетесь и придете ко мне. Обязательно. Слышите?Обязательно! Да! Кроме того, нужно внимательно следить за зубами и вообще зартом, пока будете лечиться. Я вам дам полоскание. После еды обязательнополощите...- И глотку? - спросил пациент хрипло, и тут я заметил, что при слове"полоскание" он оживился.- Да, да, и глотку.Через несколько минут желтая спина тулупа уходила с моих глаз в двери, а ейнавстречу протискивалась бабья голова в платке.А еще через несколько минут, пробегая по полутемному коридору из амбулаторногосвоего кабинета в аптеку за папиросами, я услыхал бегло хриплый шопот:- Плохо лечит. Молодой. Понимаешь, глотку заложило, а он смотрит, смотрит... тогрудь, то живот. Тут делов полно, а на больницу полдня. Пока выедешь, - вот теи ночь. О, Господи! Глотка болит, а он мази на ноги дает.- Без внимания, без внимания, - подтвердил бабий голос, с некоторымдребезжанием и вдруг осекся. Это я, как привидение, промелькнул в своем беломхалате. Не вытерпел, оглянулся и узнал в полутьме бороденку, похожую набороденку из пакли, и набрякшие веки и куриный глаз. Да и голос с грознойхрипотой узнал. Я втянул голову в плечи, как-то воровато счежился, точно былвиноват, исчез, ясно чувствуя какую-то ссадину, нагоравшую в душе. Мне былострашно.Неужто же все впустую?.....Не может быть! И месяц я сыщнически внимательно проглядывал на каждом приемепо утрам амбулаторную книгу, ожидая встретить фамилию жены внимательногослушателя моего монолога о сифилисе. Месяц я ждал его самого. И не дождалсяникого. И через месяц он угас в моей памяти, перестал тревожнть, забылся...Потому что шли новые и новые и каждый день моей работы в забытой глуши нес дляменя изумительные случаи, каверзные вещи, заставлявшие меня изнурять мой мозг,сотни раз теряться и вновь обретать присутствие духа и вновь окрыляться наборьбу.Теперь, когда прошло много лет, вдалеке от забытой облупленной белой больницы,я вспоминаю звездную сыпь на его груди. Где он? Что делает? Ах, я знаю, знаю.Если он жив, время от времени, он и его жена ездят в местную больницу. Жалуютсяна язвы на ногах. Я ясно представляю, как он разматывает портянки, ищетсочувствия. И молодой врач, мужчина или женщина, в беленьком штопаном халате,склоняется к ногам, давит пальцем кость выше язвы, ищет причины. Находит ипишет в книге: "Луес 3", потом спрашивает, не давали ли ему для лечения чернуюмазь.И вот тогда, как я вспоминаю его, он вспомнит меня, 17-й год, снег за окном ишесть пакетиков в вощеной бумаге, шесть неиспользованных липких комков.- Как же, как же, давал... - скажет он и поглядит, но уже без иронни, а счерноватой тревогой в глазах. И врач выпишет ему иодистый калий, быть может,назначит другое лечение. Так же, быть может, заглянет, как и я, в справочник...Привет вам, мой товарищ!"...еще, дражайшая супруга, передайте низкий поклон дяде Софрону Ивановичу. А,кроме того, дорогая супруга, счездите к нашему доктору, пока ему себе, как яуже полгода больной дурной болью сифилем. А на побывке у вас не открылся.Примите лечение.Супруг Ваш. Ан. Буков."Молодая женщнна зажала рот концом байкового платка, села на лавку и затрясласьот плача. Завитки ее светлых волос, намокшие от растаявшего снега, выбились налоб.- Подлец он? А?! - выкрикнула она.- Подпец, - твердо ответил я.Затем настало и самое трудное и мучительное. Нужно было успокоить ее. А какуспокоить? Под гул голосов, нетерпеливо ждущих в приемной, мы долгошептались...Где-то в глубине моей души, еще не притупившейся к человеческому страданию, яразыскал теплые слова. Прежде всего я постарался убить в ней страх. Говорил,что ничего еще ровно не известно и до исследования предаваться отчаянию нельзя.Да и после исследования ему не место: я рассказал о том, с каким успехом мылечим эту дурную болезнь - сифилис.- Подлец, подлец, - всхлипнула молодая женщнна и давилась слезами.- Подлец, - вторил я.Так довольно долго мы называли бранными словами "дражайшего супруга",побывавшего дома и отбывшего в город Москву.