Школьная библиотека

вечного", снова возродился столь прекрасным, что заповедан был любимейшему из чад божиих. - Солнце встало над Моавом, затопило его блеском иуже палит долину. Какие-то большие металлически-серые мухи липнут к жарким гривам лошадей, скорпион шуршит, бежит укрыться в легкой голубой тени под застывшей песчаной волной. Вольно смотреть из-под шлема на дорогу, но тянет взглянуть в блеск Моава, тянет найти ту вершину, с которойпоказал Господь Моисею всю радость земли обетованной: "Взойди на горусию, на гору Нево, что в земле Моавитской против Иерихона, и посмотри наземлю Ханаанскую, и умри на горе, на которую ты взойдешь, и приложись кнароду твоему..."

Библия подчеркивает, что блудница дала приют первым израильтянам,проникшим в Иерихон. И страшным заклятием заклял Навин Израиля, овладевстраною и дотла уничтожив красу Иерихона: "Проклят перед Господом тот,кто восставит и построит город сей Иерихон!" Но разве не следы Навина те гилгалы, что рассеяны в долине Иерихонской, те огромные диски из камня, первобытные кровавые жертвенники Ваала-Солнца, что благоговейно полагал в круги сам народ израильский?

На тропические шлемы мы накидываем бедуинские платки. Лошади пошлишагом, неустанно мотая головами, отбиваясь от мух. Они машут кистями иразноцветными бусами, которыми украшают здесь уздечки. Шеи их стали мокры, темны и тонки. В легкой и все же душной тени платка дышишь как быжаром раскаленного костра. Близок Иордан, - уже тянет запахом речной воды, запахом горячего ила... Теперь и от великой реки остался только узкий и мутный поток, от первобытно-густых зарослей на берегах ее - каймаив, камышей и кустарников, опутанных лианами

Масара, то место Иордана, где отдыхают пилигримы, предания называютместом крещения Иисуса. "В те дни пришел Иисус из Назарета Галилейского..." В те дни долина переживала третий и последний расцвет. Тщетно было заклятие Навина, - еще раз вырос новый Иерихон. И вот дьявол искушаетпрелестью его самого крестившегося Сына Божия. "Возвед его на высокуюгору, дьявол показал ему все царства вселенной во мгновение времени. Исказал ему: тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо онапредана мне". Серо-песчаный берег обрывист и крут. Густая желтоватая вода, крутясь, бежит под ветвями ив, под корнями, покрытыми наносною травою, илом. Лошади тянутся к воде, вязнут по колена и долго, жадно пьют

Мертвая тишина кругом и сквозная горячая тень над головою. Мысли беспорядочны, смутны, но стремятся все к одному - связать то простое, что перед глазами, с страшным прошлым этой пустыни. Хочешь представить себето, что доступно только Богу, - жизнь тех легендарных ханаанских городов, от которых уцелели лишь названия. Думаешь о знойDо-мглистом Моаве иопять слышишь слова Второзакония: "И полуденную страну, и равнину долиныИерихона, город Пальм, до Сигора увидал Моисей... И умер там, в землеМоавитской, по слову Господню, и погребен в земле Моавитской, и никто незнает места погребения его даже до сего дня..." Думаешь об иерихонскихбальзамах Клеопатры, о термах Ирода - и опять возвращаешься к искушениюИисуса от дьявола... И теряешься в образах времен Рима, Византии, Омаров... Великими крестовыми битвами во имя и славу того, кто отверг здесьславу всего земного, обрывается летопись этой страны. За ними века молчания, никому не ведомых и несчетных подвигов отшельничества, погребениясебя заживо в могильниках навеки забвенной Иудеи. В молчании, вдали отжизни всего мира, множатся, как соты ос, крипты в каменистых обрывах Иудейских и Аравийских гор; в прибрежных скалах страшного Асфальтическогоморя, в огненных ущельях созидаются дикие обители. Но ураганами проносятся набеги от Дамаска, от Багдада, от Геджаса, и вот - пустеют и крипты, переполненные костями избиенных иноков, глохнут разоренные обители... И опять, опять воцаряется он, древний бог пустыни!

Полдень проводим у самого моря. Жутко звучит на его нагом, ослепительно-белом прибрежье это слово - полдень. Прииорданские камыши и кустарники не смеют дойти сюда вместе с Иорданом: далеко вокруг песчано-каменисто и покрыто солью, селитрой то место, где сливается река с маслянистой, жгуче-горькой и тускло-зеленоватой водой асфальтической. На коралловые похожи те как бы окаменевшие ветви, что приносит сюда течениереки и что снова, уже мертвыми, выкидывает море. В знойно-мглистой далитеряется оно на юге. Там - дни Авраама, Агари, Измаила. Там, в капищеЭль-Лат, племя Тарик еще доныне поклоняется гилгалу Солнца - полубога,полудьявола

1909

ХРАМ СОЛНЦА

Так говорит Господь: сокрушу затворы

Дамаска и истреблю жителей долины Авен

Кн. прор. Амоса

I

Рано утром покинули мы Бейрут. Поезд через час был уже под Хадеттом

За Хадеттом он переменил темп на торопливый, горный: стуча, раскачиваясь, он стал извиваться все выше и выше по красноватым предгорьям. Из-зацветущих садов, покрывающих их, из-за гранатов, шелковиц, кипарисов, рози глициний несколько раз мелькнуло туманно-синее море. Слушая разноязычный говор, гул колес и грохот энергично работающего паровика, я выглянулв окно, дохнул посвежевшим воздухом: в необъятное пространство за намивсе ниже и ниже падала далекая бейрутская долина, ставшая маленькой,плоской, кучки белых и оранжевых точек - крыш, темно-зеленые пятна садов, кирпичные отмели бухты - и необозримая синь моря. Скоро все этоскрылось - и снова развернулось еще шире... Все мельче, тесней становились точки, все игрушечной - бухта и все величавей - море. Море росло,поднималось синей туманностью к светлому небу. А небо было несказанноогромно

Под Джамхуром паровик стал на подъеме к котловине, повернувшись кБейруту, - и за горами направо я вдруг близко увидал серебряную с черньюгромаду Саннина. Пахло снегом, но серая каменная стена маленькой станциився была в цветущей, ярко-пунцовой герани. Потом паровик звонко, по-горному крикнул - и опять застучал коротким дыханием в кручу. И опять открылась головокружительная панорама с далеким Бейрутом на дне. Зыбко зияли глубокие ущелья с одной стороны, торжественно возрастал Саннин с другой... А за Арайей подъем пошел еще круче. Стало просторно и голо, прохладно и облачно. Дымом сползали облака по скатам. Миновавши Алэй, мыопять повернули к востоку. Был туннель. Налево открылась долина Хамана,за ней - горы в сплошных темно-зеленых борах... За Софаром мы опять окунулись в тьму, дым и грохот, а когда выскочили, о, как дико и вольностало кругом! Из-за голых вершин глянул Джебель-Кенэзэ весь в ярких серебряных лентах, четко, одиноко засиял в этой ясной, прохладной пустыне

Приближался перевал, паровик выбивался из сил, одолевая последнийподъем. Из окон вагонов высовывались фески, дым падал и стлался по придорожным скалам... К полудню мы пришли на Бейдар, к перевалу

Было тихо, свежо. Пять тысяч футов не бог весть какая высота, но волновала мысль, что ты на Ливане. А впереди - долина Солнца, долина Авен,Келесирия. Тронувшись, мы пошли с головокружительной быстротой. С грохотом нырнули опять в длинный-длинный туннель. А когда этот грохот оборвался, ослепли от света и не сразу поняли, что это, как море, сияет впереди. Впереди же была - Келесирия

В глубокой дали раскрылась она, ровная, пустая, котловиной среди гор,смутно видных в солнечном тумане. Против левого окна, над скатами, сиялавсе та же голая громада в белых лентах. На скатах возле нас лежал тающийснег. А дорога все падала, и все ближе становилась огромная изумруднаядолина в фиолетовых пятнах пашен. И еще огромнее был далекий вал гор занею. Вот сосед трогает меня сизой рукой за рукав и, блеснув зубами, говорит:

- Джебель Шейх!

И, взглянув, я вдруг вижу за долиной, в солнечном тумане, величавовыделяющуюся из-за валов Антиливана куполообразную гору. Она вся в полосах снега, идущих сверху вниз, - как талес. Гермон, Великий Шейх! Надним, почти на нем - купы светлых легких облаков..

На Мерейате стало совсем тепло. Летний ветер,' белые акации в цвету... Но по горе налево все еще был снег - на изумительно-ярком поле неба. За Мерейатом, после очень крутого спуска, открылась Штора, большая идикая на вид арабская деревня с плоскими глиняными кровлями. За Шторой,после полудня, мы были уже в долине

Пошли сады, в них - тополя, шелковицы. Сквозь сады мелькали синие икрасные одежды сирийцев, пахавших на волах ржавую глину в виноградниках... Близился Райяк, где нужно было покинуть дамасский путь и свернутьна север

Близились места Эдема, Баальбек

II

Край баснословных племен, родина Адама, святилище Солнца! Эта низменность, - в ней около полутораста верст, - с незапамятных времен называется Бека, то есть страна, долина. Баальбек есть таким образом "долинаВаала-Солнца". Слово Сирия - санскритское - значит опять-таки - солнце

Но мало того: эта долина, средоточие солнечных служении, связана еще сименем Рая, близость которого к Баальбеку была неоспорима в древности

Я глядел в окна вагона. Прохладный, сероватый день. Дорога от Райякаровно и почти незаметно для глаз идет на подъем, все к северу. Кругом слегка волнистая пустыня, тощие посевы, сквозит красноватая почва, именно та, из которой и был создан Адам! - и кое-где - дико цветущиекустарники. В открытое окно слева дует свежий степной ветер, за долиной