Книга "БЕСЫ". Страница 35
- Может быть
- Разрешите их наконец, разрешите меня! - неистово зажестикулировал он сшутливым и приятным видом. - Если б вы знали, что я должен был имнаболтать. А впрочем вы знаете. - Он засмеялся
- Всего не знаю. Я слышал только от матери, что вы очень... двигались
- То-есть я ведь ничего определенного, - вскинулся вдруг Петр Степанович,как бы защищаясь от ужасного нападения, - знаете, я пустил в ход женуШатова, то-есть слухи о ваших связях в Париже, чем и объяснялся конечно тотслучай в воскресенье... вы не сердитесь?- Убежден, что вы очень старались
- Ну, я только этого и боялся. А впрочем что ж это значит: "оченьстарались"? Это ведь упрек. Впрочем вы прямо ставите, я всего большебоялся, идя сюда, что вы не захотите прямо поставить
- Я ничего и не хочу прямо ставить, - проговорил Николай Всеволодович снекоторым раздражением, но тотчас же усмехнулся
- Я не про то; не про то, не ошибитесь, не про то! - замахал руками ПетрСтепанович, сыпля словами как горохом и тотчас же обрадовавшисьраздражительности хозяина. - Я не стану вас раздражать нашим делом,особенно в вашем теперешнем положении. Я прибежал только о воскресномслучае, и то в самую необходимую меру, потому нельзя же ведь. Я с самымиоткрытыми объяснениями, в которых нуждаюсь главное я, а не вы, - это длявашего самолюбия, но в то же время это и правда. Я пришел, чтобы быть сэтих пор всегда откровенным
- Стало быть, прежде были неоткровенны?- И вы это знаете сами. Я хитрил много раз... вы улыбнулись, очень радулыбке, как предлогу для разъяснения; я ведь нарочно вызвал улыбкухвастливым словом "хитрил", для того, чтобы вы тотчас же и рассердились:как это я смел подумать, что могу хитрить, а мне, чтобы сейчас жеобъясниться. Видите, видите, как я стал теперь откровенен! Ну-с, угодно вамвыслушать?В выражении лица Николая Всеволодовича, презрительно спокойном и даженасмешливом, несмотря на все очевидное желание гостя раздражить хозяинанахальностию своих заранее наготовленных и с намерением грубых наивностей,- выразилось наконец несколько тревожное любопытство
- Слушайте же, - завертелся Петр Степанович пуще прежнего. - Отправляясьсюда, то-есть вообще сюда, в этот город, десять дней назад, я конечнорешился взять роль. Самое бы лучшее совсем без роли, свое собственное лицо,не так ли? Ничего нет хитрее, как собственное лицо, потому что никто неповерит. Я, признаться, хотел было взять дурачка, потому что дурачек легче,чем собственное лицо; но так как дурачек вс¬-таки крайность, а крайностьвозбуждает любопытство, то я и остановился на собственном лицеокончательно. Ну-с, какое же мое собственное лицо? Золотая средина: ниглуп, ни умен, довольно бездарен и с луны соскочил, как говорят здесьблагоразумные люди, не так ли?- Что ж, может быть и так, - чуть-чуть улыбнулся Николай Всеволодович
- А, вы согласны - очень рад; я знал вперед, что это ваши собственныемысли... Не беспокойтесь, не беспокойтесь, я не сержусь и вовсе не для тогоопределил себя в таком виде, чтобы вызвать ваши обратные похвалы: "нет,дескать, вы не бездарны, нет, дескать, вы умны"... А, вы опятьулыбаетесь!.. Я опять попался. Вы не сказали бы: "вы умны", ну и положим; явс¬ допускаю. Passons, как говорит папаша, и, в скобках, не сердитесь намое многословие. Кстати вот и пример: я всегда 3оворю много, то-есть многослов, и тороплюсь, и у меня всегда не выходит. А почему я говорю много слови у меня не выходит? Потому что говорить не умею. Те, которые умеют хорошоговорить, те коротко говорят. Вот, стало быть, у меня и бездарность, - неправда ли? Но так как этот дар бездарности у меня уже есть натуральный, такпочему мне им не воспользоваться искусственно? Я и пользуюсь. Правда,собираясь сюда, я было подумал сначала молчать; но ведь молчать - большойталант, и, стало быть, мне неприлично, а во-вторых, молчать вс¬-таки ведьопасно; ну я и решил окончательно, что лучше всего говорить, но именнопо-бездарному, то-есть много, много, много, очень торопиться доказывать ипод конец всегда спутаться в своих собственных доказательствах, так чтобыслушатель отошел от вас без конца, разведя руки, а всего бы лучше плюнув
Выйдет, во-первых, что вы уверили в своем простодушии, очень надоели и былинепоняты - все три выгоды разом! Помилуйте, кто после этого станет васподозревать в таинственных замыслах? Да всякий из них лично обидится натого, кто скажет, что я с тайными замыслами. А я к тому же иногда рассмешу- а это уж драгоценно. Да они мне теперь вс¬ простят уже за то одно, чтомудрец, издававший там прокламации, оказался здесь глупее их самих, не такли? По вашей улыбке вижу, что одобряете
Николай Всеволодович вовсе, впрочем, не улыбался, а напротив слушалнахмуренно и несколько нетерпеливо
- А? Что? Вы, кажется, сказали: "вс¬ равно"? - затрещал Петр Степанович(Николай Всеволодович вовсе ничего не говорил). - Конечно, конечно; уверяювас, что я вовсе не для того, чтобы вас товариществом компрометировать. Азнаете, вы ужасно сегодня вскидчивы; я к вам прибежал с открытою и веселоюдушой, а вы каждое мое словцо в лыко ставите; уверяю же вас, что сегодня нио чем щекотливом не заговорю, слово даю, и на все ваши условия заранеесогласен!Николай Всеволодович упорно молчал
- А? Что? Вы что-то сказали? Вижу, вижу, что я опять, кажется, сморозил; выне предлагали условий, да и не предложите, верю, верю, ну успокойтесь; я исам ведь знаю, что мне не стоит их предлагать, так ли? Я за вас впередотвечаю и - уж конечно от бездарности; бездарность и бездарность... Высмеетесь? А? Что?- Ничего, - усмехнулся наконец Николай Всеволодович, - я припомнил сейчас,что действительно обозвал вас как-то бездарным, но вас тогда не было,значит, вам передали... Я бы вас просил поскорее к делу
- Да, я ведь у дела и есть, я именно по поводу воскресенья! - залепеталПетр Степанович, - ну чем, чем я был в воскресенье, как по-вашему? Именноторопливою срединною бездарностию, и я самым бездарнейшим образом овладелразговором силой. Но мне вс¬ простили, потому что я, во-первых, с луны,это, кажется, здесь теперь у всех решено; а во-вторых, потому, что милуюисторийку рассказал и всех вас выручил, так ли, так ли?- То-есть именно так рассказали, чтоб оставить сомнение и выказать нашустачку и подтасовку, тогда как стачки не было, и я вас ровно ни о чем непросил
- Именно, именно! - как бы в восторге подхватил Петр Степанович. - Я именнотак и делал, чтобы вы всю пружину эту заметили; я ведь для вас, главное, иломался, потому что вас ловил и хотел компрометировать. Я, главное, хотелузнать, в какой степени вы боитесь
- Любопытно, почему вы так теперь откровенны?- Не сердитесь, не сердитесь, не сверкайте глазами. Впрочем вы несверкаете. Вам любопытно, почему я так откровенен? Да именно потому, чтовс¬ теперь переменилось, кончено, прошло и песком заросло. Я вдругпеременил об вас свои мысли. Старый путь кончен совсем; теперь я уженикогда не стану вас компрометировать старым путем, теперь новым путем
- Переменили тактику?- Тактики нет. Теперь во всем ваша полная воля, то-есть хотите сказать да,а хотите, скажете нет. Вот моя новая тактика. А о нашем деле не заикнусь дотех самых пор, пока сами не прикажете. Вы смеетесь? На здоровье; я и самсмеюсь. Но я теперь серьезно, серьезно, серьезно, хотя тот, кто такторопится, конечно бездарен, не правда ли? Вс¬ равно, пусть бездарен, а ясерьезно, серьезно
Он действительно проговорил серьезно, совсем другим тоном и в каком-тоособенном волнении, так что Николай Всеволодович поглядел на него слюбопытством
- Вы говорите, что обо мне мысли переменили? - спросил он
- Я переменил об вас мысли в ту минуту, как вы после Шатова взяли рукиназад, и довольно, довольно, пожалуста без вопросов, больше ничего теперьне скажу
