Школьная библиотека

то ведь движение нашей русской организации такое дело темное и почти всегдатакое неожиданное, что действительно у нас вс¬ можно попробовать. Заметьте,что Верховенский человек упорный

- Этот клоп, невежда, дуралей, не понимающий ничего в России! - злобновскричал Шатов

- Вы его мало знаете. Это правда, что вообще все они мало понимают вРоссии, но ведь разве только немножко меньше, чем мы с вами; и при томВерховенский энтузиаст

- Верховенский энтузиаст?- О, да. Есть такая точка, где он перестает быть шутом и обращается в..

полупомешанного. Попрошу вас припомнить одно собственное выражение ваше:"Знаете ли, как может быть силен один человек?" Пожалуста не смейтесь, оночень в состоянии спустить курок. Они уверены, что я тоже шпион. Все Они,от неуменья вести дело, ужасно любят обвинять в шпионстве

- Но ведь вы не боитесь?- Н-нет... Я не очень боюсь... Но ваше дело совсем другое. Я васпредупредил, чтобы вы вс¬-таки имели в виду. По-моему, тут уж нечегообижаться, что опасность грозит от дураков; дело не в их уме: и не натаких, как мы с вами, у них подымалась рука. А впрочем, четвертьдвенадцатого, - посмотрел он на часы и встал со стула; - мне хотелось бысделать вам один совсем посторонний вопрос

- Ради бога! - воскликнул Шатов, стремительно вскакивая с места

- То-есть? - вопросительно посмотрел Николай Всеволодович

- Делайте, делайте ваш вопрос, ради бога, - в невыразимом волнении повторялШатов, - но с тем, что и я вам сделаю вопрос. Я умоляю, что вы позволите..

я не могу... делайте ваш вопрос!Ставрогин подождал немного и начал:- Я слышал, что вы имели здесь некоторое влияние на Марью Тимофеевну, и чтоона любила вас видеть и слушать. Так ли это?- Да... слушала... - смутился несколько Шатов

- Я имею намерение на этих днях публично объявить здесь в городе о бракемоем с нею

- Разве это возможно? - прошептал чуть не в ужасе Шатов

- То-есть в каком же смысле? Тут нет никаких затруднений, свидетели браказдесь. Вс¬ это произошло тогда в Петербурге совершенно законным и спокойнымобразом, а если не обнаруживалось до сих пор, то потому только, что двоеединственных свидетелей брака, Кириллов и Петр Верховенский, и наконец самЛебядкин (которого я имею удовольствие считать теперь моим родственником)дали тогда слово молчать

- Я не про то... Вы говорите так спокойно... но продолжайте! Послушайте,вас ведь не силой принудили к этому браку, ведь нет?- Нет, меня никто не принуждал силой, - улыбнулся Николай Всеволодович назадорную поспешность Шатова

- А что она там про ребенка своего толкует? -торопился в горячке и безсвязи Шатов

- Про ребенка своего толкует? Ба! Я не знал, в первый раз слышу. У ней небыло ребенка и быть не могло: Марья Тимофеевна девица

- А! Так я и думал! Слушайте!- Что с вами, Шатов?Шатов закрыл лицо руками, повернулся, но вдруг крепко схватил за плечоСтаврогина

- Знаете ли, знаете ли вы, по крайней мере, - прокричал он, - для чего вывс¬ это наделали и для чего решаетесь на такую кару теперь?- Ваш вопрос умен и язвителен, но я вас тоже намерен удивить: да, я почтизнаю, для чего я тогда женился и для чего решаюсь на такую "кару" теперь,как вы выразились

- Оставим это... об этом после, подождите говорить; будем о главном, оглавном: я вас ждал два года

- Да?- Я вас слишком давно ждал, я беспрерывно думал о вас. Вы единый человек,который бы мог... Я еще из Америки вам писал об этом

- Я очень помню ваше длинное письмо

- Длинное чтобы быть прочитанным? Согласен; шесть почтовых листов. Молчите,молчите! Скажите: можете вы уделить мне еще десять минут, но теперь же,сейчас же... Я слишком долго вас ждал!- Извольте, уделю полчаса, но только не более, если это для вас возможно

- И с тем, однако, - подхватил яростно Шатов, - чтобы вы переменили ваштон. Слышите, я требую, тогда как должен молить... Понимаете ли вы, чтозначит требовать, тогда как должно молить?- Понимаю, что таким образом вы возноситесь над всем обыкновенным, дляболее высших целей, - чуть-чуть усмехнулся Николай Всеволодович; - я сприскорбием тоже вижу, что вы в лихорадке

- Я уважения прошу к себе, требую! - кричал Шатов, - не к моей личности, к чорту ее, - а к другому, на это только время, для нескольких слов... Мыдва существа и сошлись в беспредельности... в последний раз в мире

Оставьте ваш тон и возьмите человеческий! Заговорите хоть раз в жизниголосом человеческим. Я не для себя, а для вас. Понимаете ли, что вы должныпростить мне этот удар по лицу уже по тому одному, что я дал вам случайпознать при этом вашу беспредельную силу... Опять вы улыбаетесь вашеюбрезгливою светскою улыбкой. О, когда вы поймете меня! Прочь барича!Поймите же, что я этого требую, требую, иначе не хочу говорить, не стану низа что!Исступление его доходило до бреду; Николай Всеволодович нахмурился и как быстал осторожнее

- Если я уж остался на полчаса, - внушительно и серьезно промолвил он, тогда как мне время так дорого, то поверьте, что намерен слушать вас покрайней мере с интересом и... и убежден, что услышу от вас много нового

Он сел на стул

- Садитесь! - крикнул Шатов и как-то вдруг сел и сам

- Позвольте, однако, напомнить, - спохватился еще раз Ставрогин, - что яначал было целую к вам просьбу насчет Марьи Тимофеевны, для нее по крайнеймере очень важную..

- Ну? - нахмурился вдруг Шатов, с видом человека, которого вдруг перебилина самом важном месте и который, хоть и глядит на вас, но не успел ещепонять вашего вопроса

- И вы мне не дали докончить, - договорил с улыбкой Николай Всеволодович

- Э, ну, вздор, потом! - брезгливо отмахнулся рукой Шатов, осмыслив наконецпретензию и прямо перешел к своей главной теме

VII

- Знаете ли вы, - начал он почти грозно, принагнувшись вперед на стуле,сверкая взглядом и подняв перст правой руки вверх пред собою (очевидно непримечая этого сам), - знаете ли вы, кто теперь на всей земле единственныйнарод "богоносец", грядущий обновить и спасти мир именем нового бога и комуединому даны ключи жизни и нового слова... Знаете ли вы, кто этот народ икак ему имя?- По вашему приему я необходимо должен заключить, и, кажется, как можно