Книга "БЕСЫ". Страница 67
других. Никто, никто из них не погибнет, она спасет их всех; она ихрассортирует; она так о них доложит; она поступит в видах высшейсправедливости, и даже может быть история и весь русский либерализмблагословят ее имя; а заговор вс¬-таки будет открыт. Все выгоды разом
Но вс¬-таки требовалось, чтобы хоть к празднику Андрей Антонович сталпосветлее. Надо было непременно его развеселить и успокоить. С этою целиюона командировала к нему Петра Степановича, в надежде повлиять на егоуныние каким-нибудь ему известным, успокоительным способом. Может быть дажекакими-нибудь сообщениями так сказать пряма из первых уст. На его ловкостьона вполне надеялась. Петр Степанович уже давно не был в кабинете господинафон-Лембке. Он разлетелся к нему именно в ту самую минуту, когда пациентнаходился в особенно тугом настроении
II
Произошла одна комбинация, которую господин фон-Лембке никак не могразрешить. В уезде (в том самом, в котором пировал недавно Петр Степанович)один подпоручик подвергся словесному выговору своего ближайшего командира
Случилось это пред 2сею ротой. Подпоручик был еще молодой человек, недавноиз Петербурга, всегда молчаливый и угрюмый, важный с виду, хотя в то жевремя маленький, толстый и краснощекий. Он не вынес выговора и вдругбросился на командира с каким-то неожиданным взвизгом, удивившим всю роту,как-то дико наклонив голову; ударил и изо всей силы укусил его в плечо;насилу могли оттащить. Сомнения не было, что сошел с ума, по крайней мереобнаружилось, что в последнее время он замечен был в самых невозможныхстранностях. Выбросил, например, из квартиры своей два хозяйские образа иодин из них изрубил топором; в своей же комнате разложил на подставках, ввиде трех налоев, сочинения Фохта, Молешота и Бюхнера, и пред каждым налоемзажигал восковые церковные свечки. По количеству найденных у него книгможно было заключить, что человек он начитанный. Если б у него былопятьдесят тысяч франков, то он уплыл бы может быть на Маркизские острова,как тот "кадет", о котором упоминает с таким веселым юмором г. Герцен водном из своих сочинений. Когда его взяли, то в карманах его и в квартиренашли целую пачку самых отчаянных прокламаций
Прокламации сами по себе тоже дело пустое и, по-моему, вовсе нехлопотливое. Мало ли мы их видали. При том же это были и не новыепрокламации: такие же точно, как говорили потом, были недавно рассыпаны вХ-ской губернии, а Липутин, ездивший месяца полтора назад в уезд и всоседнюю губернию, уверял, что уже тогда видел там такие же точно листки
Но поразило Андрея Антоновича главное то, что управляющий на Шпигулинскойфабрике доставил как раз в то же время в полицию две или три пачкисовершенно таких же точно листочков как и у подпоручика, подкинутых ночьюна фабрике. Пачки были еще и не распакованы, и никто из рабочих не успелпрочесть ни одной. Факт был глупенький, но Андрей Антонович усиленнозадумался. Дело представлялось ему в неприятно сложном виде
В этой фабрике Шпигулиных только что началась тогда та самая "шпигулинскаяистория", о которой так много у нас прокричали и которая с такимивариантами перешла и в столичные газеты. Недели с три назад заболел там иумер один рабочий азиятскою холерой; потом заболело еще несколько человек
Все в городе струсили, потому что холера надвигалась из соседней губернии
Замечу, что у нас были приняты по возможности удовлетворительные санитарныемеры для встречи непрошенной гостьи. Но фабрику Шпигулиных, миллионеров илюдей со связями, как-то просмотрели. И вот вдруг все стали вопить, что вней-то и таится корень и рассадник болезни, что на самой фабрике и особеннов помещениях рабочих такая закоренелая нечистота, что если б и не былосовсем холеры, то она должна была бы там сама зародиться. Меры, разумеется,были тотчас же приняты, и Андрей Антонович энергически настоял нанемедленном их исполнении. Фабрику очистили недели в три, но Шпигулинынеизвестно почему ее закрыли. Один брат Шпигулин постоянно проживал вПетербурге, а другой, после распоряжения начальства об очистке, уехал вМоскву. Управляющий приступил к расчету работников и, как теперьоказывается, нагло мошенничал. Работники стали роптать, хотели расчетасправедливого, по глупости ходили в полицию, впрочем без большого крика ивовсе уже не так волновались. Вот в это-то время и доставлены были АндреюАнтоновичу прокламации от управляющего
Петр Степанович влетел в кабинет не доложившись, как добрый друг и свойчеловек, да и к тому же с поручением от Юлии Михайловны. Увидев его,фон-Лембке угрюмо нахмурился и неприветливо остановился у стола. До этогоон расхаживал по кабинету и толковал о чем-то глаз на глаз с чиновникомсвоей канцелярии Блюмом, чрезвычайно неуклюжим и угрюмым немцем, которогопривез с собой из Петербурга, несмотря на сильнейшую оппозицию ЮлииМихайловны. Чиновник при входе Петра Степановича отступил к дверям, но невышел. Петру Степановичу даже показалось, что он как-то знаменательнопереглянулся с своим начальником
- Ого, поймал таки вас; скрытный градоначальник! - возопил смеясь ПетрСтепанович и накрыл ладонью лежавшую на столе прокламацию, - это умножитвашу коллекцию, а?Андрей Антонович вспыхнул. Что-то вдруг как бы перекосилось в его лице
- Оставьте, оставьте сейчас! - вскричал он, вздрогнув от гнева, - и несмейте... сударь..
- Чего вы так? Вы, кажется, сердитесь?- Позвольте вам заметить, милостивый государь, что я вовсе не намеренотселе терпеть вашего sans fa[CCEDIL]on и прошу вас припомнить..
- Фу, чорт, да ведь он и в самом деле!- Молчите же, молчите! - затопал по ковру ногами фон-Лембке, - и несмейте..
Бог знает до чего бы дошло. Увы, тут было еще одно обстоятельство помимовсего, совсем неизвестное ни Петру Степановичу, ни даже самой ЮлииМихайловне. Несчастный Андрей Антонович дошел до такого расстройства, что,в последние дни, про себя стал ревновать свою супругу к Петру Степановичу
В уединении, особенно по ночам, он выносил неприятнейшие минуты
- А я думал, если человек два дня сряду за полночь читает вам наедине свойроман и хочет вашего мнения, то уж сам по крайней мере вышел из этихофициальностей... Меня Юлия Михайловна принимает на короткой ноге; как вастут распознаешь? - с некоторым даже достоинством произнес Петр Степанович
- Вот вам кстати и ваш роман, - положил он на стол большую, вескую,свернутую в трубку тетрадь, наглухо обернутую синею бумагой
Лембке покраснел и замялся
- Где же вы отыскали? - осторожно спросил он с приливом радости, которуюсдержать не мог, но сдерживал однако ж изо всех сил
- Вообразите, как была в трубке, так и скатилась за комод. Я, должно быть,как вошел, бросил ее тогда неловко на комод. Только третьего дня отыскали,полы мыли, задали же вы мне однако работу!Лембке строго опустил глаза
- Две ночи сряду не спал по вашей милости. Третьего дня еще отыскали, а яудержал, вс¬ читал, днем-то некогда, так я по ночам. Ну-с, и - недоволен:мысль не моя. Да наплевать однако, критиком никогда не бывал, но оторваться, батюшка, не мог, хоть и недоволен! Четвертая и пятая главыэто... это... это... чорт знает что такое! И сколько юмору у вас напихано,хохотал. Как вы однако ж умеете поднять на смех sans que cela paraisse! Ну,там, в девятой, десятой, это вс¬ про любовь, не мое дело; эффектно однако;за письмом Игренева чуть не занюнил, хотя вы его так тонко выставили..
Знаете, оно чувствительно, а в то же время вы его как бы фальшивым бокомхотите выставить, ведь так? Угадал я или нет? Ну, а за конец просто избилбы вас. Ведь вы что проводите? Ведь это то же прежнее обоготворениесемейного счастия, приумножения детей, капиталов, стали жить-поживать дадобра наживать, помилуйте! Читателя очаруете, потому что даже я оторватьсяне мог, да ведь тем сквернее. Читатель глуп попрежнему, следовало бы егоумным людям расталкивать, а вы... Ну да довольно однако, прощайте. Несердитесь в другой раз; я пришел было вам два словечка нужных сказать; давы какой-то такой..
Андрей Антонович между тем взял свой роман и запер на ключ в дубовыйкнижный шкаф, успев между прочим, мигнуть Блюму, чтобы тот стушевался. Тотисчез с вытянутым и грустным лицом
- Я не какой-то такой, а я просто... вс¬ неприятности, - пробормотал оннахмурясь, но уже без гнева и подсаживаясь к столу; - садитесь и скажитеваши два слова. Я вас давно не видал, Петр Степанович, и только не влетайтевы вперед с вашею манерой... иногда при делах оно..
- Манеры у меня одни..
