Школьная библиотека

настоящее время между нами существующих. Упорное же ваше, милостивыйгосударь, желание стоять на своем и насильственно войти в круг моего бытияи всех отношений моих в практической жизни выступает даже за пределы,требуемые одною лишь вежливостью и простым общежитием. Я думаю, нечегоупоминать здесь о похищении вами, милостивый государь мой, бумаги моей исобственного моего честного имени, для приобретения ласки начальства, ласки, не заслуженной вами. Нечего упоминать здесь и об умышленных иобидных уклонениях ваших от необходимых по сему случаю объяснений. Наконец,чтобы все сказать, не упоминаю здесь и о последнем странном, можно сказать,непонятном поступке вашем со мною в кофейном доме. Далек от того, чтобсетовать о бесполезной для меня утрате рубля серебром; но не могу невыказать всего негодования моего при воспоминании о явном посягательствевашем, милостивый государь, в ущерб моей чести и вдобавок в присутствиинескольких персон, хотя не знакомых мне, но вместе с тем весьма хорошеготона..."

"Не далеко ли я захожу? - подумал господин Голядкин. - Не мно3о либудет; не слишком ли это обидчиво, - этот намек на хороший тон, например?.

Ну, да ничего! нужно показать ему твердость характера. Впрочем, ему можно,для смягчения, этак польстить и подмаслить в конце. А вот мы посмотрим".

"Но не стал бы я, милостивый государь мой, утомлять вас письмом моим,если бы не был твердо уверен, что благородство сердечных чувств и открытий,прямодушный характер ваш укажут вам самому средства поправить все упущенияи восстановить все по-прежнему.

В полной надежде я смею оставаться уверенным, что вы не примете письмамоего в обидную для вас сторону, а вместе с тем и не откажетесь объяснитьсянарочито по этому случаю письменно, через посредство моего человека

В ожидании, честь имею пребыть,

милостивый государь,

покорнейшим вашим слугою

Я. Голядкиным"

- Ну, вот и все хорошо. Дело сделано; дошло и до письменного. Но кто жвиноват? Он сам виноват: сам доводит человека до необходимости требоватьписьменных документов. А я в своем праве...

Перечитав последний раз письмо, господин Голядкин сложил его,запечатал и позвал Петрушку. Петрушка явился, по обыкновению своему, сзаспанными глазами и на что-то крайне сердитый.

- Ты, братец, вот, возьмешь это письмо... понимаешь?

Петрушка молчал.

- Возьмешь его и отнесешь в департамент; там отыщешь дежурного,губернского секретаря Вахрамеева. Вахрамеев сегодня дежурный. Понимаешь тыэто?

- Понимаю.

- Понимаю! Не можешь сказать: понимаю-с. Спросишь чиновника Вахрамееваи скажешь ему, что дескать, вот так и так, дескать, барин приказал вамкланяться и покорнейше попросить вас справиться в адресной нашего ведомствакниге - где, дескать, живет титулярный советник Голядкин?

Петрушка промолчал и, как показалось господину Голядкину, улыбнулся.

- Ну, так вот ты, Петр, спросишь у них адрес и узнаешь, где, дескать,живет новопоступивший чиновник Голядкин?

- Слушаю.

- Спросишь адрес и отнесешь по этому адресу это письмо; понимаешь?

- Понимаю.

- Если там... вот куда ты письмо отнесешь, - тот господин, кому письмоэто дашь, Голядкин-то... Чего смеешься, болван?

- Да чего не смеяться-то? Что мне! Я ничего-с. Нечего нашему братусмеяться...

- Ну, так вот... если тот господин будет спрашивать, дескать, как жетвой барин, как же он там; что, дескать, он, того... ну, там, что-нибудьбудет выспрашивать, - так ты молчи и отвечай, дескать, барин мой ничего, апросят дескать, ответа от вас своеручного. Понимаешь?

- Понимаю-с.

- Ну, так вот, дескать, барин мой, дескать, говори, ничего, дескать, издоров, и в гости, дескать, сейчас собирается; а от вас, дескать, ониответа просят письменного. Понимаешь?

- Понимаю.

- Ну, ступай.

"Ведь вот еще с этим болваном работа! смеется себе, да и кончено. Чемуж он смеется? Дожил я до беды, дожил я вот таким-то образом до беды!Впрочем, может быть, оно обратится все к лучшему... Этот мошенник, верно,часа два будет таскаться теперь, пропадет еще где-нибудь. Послать нельзяникуда. Эка беда ведь какая!.. эка ведь беда одолела какая!.."

Чувствуя, таким образом, вполне беду свою, герой наш решился напассивную двухчасовую роль в ожидании Петрушки. С час времени ходил он покомнате, курил, потом бросил трубку и сел за какую-то книжку, потом прилегна диван, потом опять взялся за трубку, потом опять начал бегать покомнате. Хотел было он рассуждать, но рассуждать не мог решительно ни очем. Наконец агония пассивного состояния его возросла до последнегоградуса, и господин Голядкин решился принять одну меру. "Петрушка придетеще через час, - думал он, - можно ключ отдать дворнику, а сам я покамест итого... исследую дело, по своей части исследую дело". Не теряя времени испеша исследовать дело, господин Голядкин взял свою шляпу, вышел изкомнаты, запер квартиру, зашел к дворнику, вручил ему ключ вместе сгривенником, - господин Голядкин стал как-то необыкновенно щедр, - ипустился, куда следовало. Господин Голядкин пустился пешком, сперва кИзмайловскому мосту. В ходьбе прошло с полчаса. Дойдя до цели своегопутешествия, он вошел прямо во двор своего знакомого дома и взглянул наокна квартиры статского советника Берендеева. Кроме трех завешенныхкрасными гардинами окон, остальные все были темны. "У Олсуфья Ивановичасегодня, верно, нет гостей, - подумал господин Голядкин, - они, верно, всеодни теперь дома сидят". Постояв несколько времени на дворе, герой нашхотел было уже на что-то решиться. Но решению не суждено было состояться,повидимому. Господин Голядкин отдумал, махнул рукой и воротился на улицу

"Нет, не сюда мне нужно было идти. Что же я буду здесь делать?.. А вот ялучше теперь, того... и собственнолично исследую дело". Приняв такоерешение, господин Голядкин пустился в свой департамент. Путь был не близок,вдобавок была страшная грязь и мокрый снег валил самыми густыми хлопьями

Но для героя нашего в настоящее время затруднений кажется, не было

Измок-то он измок, правда, да и загрязнился немало, "да уж так, заодно,зато цель достигнута". И действительно, господин Голядкин уже подходил ксвоей цели. Темная масса огромного казенного строения уже зачернела вдалиперед ним. "Стой! - подумал он, - куда ж я иду и что я буду здесь делать?Положим, узнаю, где он живет; а между тем Петрушка уже, верно, вернулся иответ мне принес. Время-то я мое дорогое только даром теряю, время-то я моетолько так потерял. Ну, ничего; еще все это можно исправить. Однако, и всамом деле, не зайти ль к Вахрамееву? Ну, да нет! я уж после... Эк!выходить-то было вовсе не нужно. Да нет, уж характер такой! Сноровка такая,что нужда ли, нет ли, вечно норовлю как-нибудь вперед забежать... Гм..

который-то час? уж верно, есть девять. Петрушка может прийти и не найдетменя дома. Сделал я чистую глуEсть, что вышел... Эх, право, комиссия!"

Искренно сознавшись таким образом, что сделал чистую глупость, геройнаш побежал обратно к себе в Шестилавочную. Добежал он усталый, измученный

Еще от дворника узнал он, что Петрушка и не думал являться. "Ну, так! уж япредчувствовал это, - подумал герой наш, - а между тем уже девять часов. Экведь негодяй он какой! Уж вечно где-нибудь пьянствует! Господи бог мой!экой ведь денек выдался на долю мою горемычную!" Таким-то образом размышляяи сетуя, господин Голядкин отпер квартиру свою, достал огня, разделсясовсем, выкурил трубку и, истощенный, усталый, разбитый, голодный, прилегна диван в ожидании Петрушки. Свеча нагорала тускло, свет трепетал настенах... Господин Голядкин глядел-глядел, думал-думал, да и заснул наконецкак убитый.

Проснулся он уже поздно. Свеча совсем почти догорела, дымилась иготова была тотчас совершенно потухнуть. Господин Голядкин вскочил,встрепенулся и вспомнил все, решительно все. За перегородкой раздавалсягустой храп Петрушки. Господин Голядкин бросился к окну - нигде ни огонька

Отворил форточку - тихо; город словно вымер, спит. Стало быть, часа два илитри; так и есть: часы за перегородкой понатужились и пробили два. ГосподинГолядкин бросился за перегородку.

Кое-как, впрочем после долгих усилий, растолкал он Петрушку и успелпосадить его на постель. В это время свечка совершенно потухла. Минут сдесять прошло, покамест господин Голядкин успел найти другую свечу и зажечьее. В это время Петрушка успел заснуть сызнова. "Мерзавец ты этакой,негодяй ты такой! - проговорил господин Голядкин, снова его расталкивая, встанешь ли ты, проснешься ли ты?" После получасовых усилий господинГолядкин успел, однако же, расшевелить совершенно своего служителя ивытащить его из-за перегородки. Тут только увидел герой наш, что Петрушкабыл, как говорится, мертвецки пьян и едва на ногах держался.

- Бездельник ты этакой! - закричал господин Голядкин. - Разбойник тыэтакой! голову ты срезал с меня! Господи, куда же это он письмо-то сбыл срук? Ахти, создатель мой, ну, как оно... И зачем я его написал? и нужнобыло мне его написать! Расскакался, дуралей, я с амбицией! Туда же полез заамбицией! Вот тебе и амбиция, подлец ты этакой, вот и амбиция!.. Ну, ты!куда же ты письмо-то дел, разбойник ты этакой? Кому же ты отдал его?..

- Никому я не отдавал никакого письма; и не было у меня никакогописьма... вот как!

Господин Голядкин ломал руки с отчаяния.

- Слушай ты, Петр...ты послушай, ты слушай меня...

- Слушаю..