Книга "ДВОЙНИК". Страница 33
только весьма красноречивым жестом молча указал на свое сердце... НаконецАндрей Филиппович, вероятно желая пощадить чувствительность седовласогостарца, отвел господина Голядкина немного в сторону и оставил его, впрочем,кажется, в совершенно независимом положении. Улыбаясь, что-то бормоча себепод нос, немного недоумевая, но во всяком случае почти совершеннопримиренный с людьми и судьбою, начал пробираться наш герой куда-то сквозьгустую массу гостей. Все ему давали дорогу, все смотрели на него с каким-тостранным любопытством и с каким-то необъяснимым, загадочным участием. Геройнаш прошел в другую комнату - то же внимание везде; он глухо слышал, какцелая толпа теснилась по следам его, как замечали его каждый шаг, каквтихомолку все между собою толковали о чем-то весьма занимательном, качалиголовами, говорили, судили, рядили и шептались. Господину Голядкину весьмабы хотелось узнать, о чем они все так судят, и рядят, и шепчутся
Оглянувшись, герой наш заметил подле себя господина Голядкина-младшего
Почувствовав необходимость схватить его руку и отвести его в сторону,господин Голядкин убедительнейше попросил другого Якова Петровичасодействовать ему при всех будущих начинаниях и не оставлять его вкритическом случае. Господин Голядкин-младший важно кивнул головою и крепкосжал руку господина Голядкина-старшего. Сердце затрепетало от избыткачувств в груди героя нашего. Впрочем, он задыхался, он чувствовал, что еготак теснит, теснит; что все эти глаза, на него обращенные, как-то гнетут идавят его... Господин Голядкин увидал мимоходом того советника, которыйносил парик на голове. Советник глядел на него строгим, испытующимвзглядом, вовсе не смягченным от всеобщего участия... Герой наш решилсябыло идти к нему прямо, чтоб улыбнуться ему и немедленно с ним объясниться;но дело как-то не удалось. На одно мгновение господин Голядкин почтизабылся совсем, потерял и память, и чувства... Очнувшись, заметил он, чтовертится в широком кругу его обступивших гостей. Вдруг из другой комнатыкрикнули господина Голядкина; крик разом пронесся по всей толпе. Всезаволновалось, все зашумело, все ринулись к дверям первой залы; героянашего почти вынесли на руках, причем твердосердый советник в парикеочутился бок о бок с господином Голядкиным. Наконец он взял его за руку ипосадил возле себя, напротив седалища Олсуфия Ивановича, в довольнозначительном, впрочем, от него расстоянии. Все, кто ни были в комнатах, всеуселись в нескольких рядах кругом господина Голядкина и Олсуфия Ивановича
Все затихло и присмирело, все наблюдали торжественное молчание, всевзглядывали на Олсуфия Ивановича, очевидно ожидая чего-то не совсемобыкновенного. Господин Голядкин заметил, что возле кресел ОлсуфияИвановича, и тоже прямо против советника, поместился другой господинГолядкин с Андреем Филипповичем. Молчание длилось; чего-то действительноожидали. "Точь-в-точь как в семье какой-нибудь, при отъезде кого-нибудь вдальний путь; стоит только встать да помолиться теперь", - подумал геройнаш. Вдруг обнаружилось необыкновенное движение и прервало все размышлениягосподина Голядкина. Случилось что-то давно ожидаемое. "Едет, едет!" пронеслось по толпе. "Кто это едет?" - пронеслось в голове господинаГолядкина, и он вздрогнB от какого-то странного ощущения. "Пора!" - сказалсоветник, внимательно посмотрев на Андрея Филипповича. Андрей Филиппович, ссвоей стороны, взглянул на Олсуфия Ивановича. Важно и торжественно кивнулголовой Олсуфий Иванович. "Встанем", - проговорил советник, подымаягосподина Голядкина. Все встали. Тогда советник взял за руку господинаГолядкина-старшего, а Андрей Филиппович господина Голядкина-младшего, и обаторжественно свели двух совершенно подобных среди обставшей их кругом иустремившейся в ожидании толпы. Герой наш с недоумением осмотрелся кругом,но его тотчас остановили и указали ему на господина Голядкина-младшего,который протянул ему руку. "Это мирить нас хотят", - подумал герой наш и сумилением протянул свою руку господину Голядкину-младшему; потом, потомпротянул к нему свою голову. То же сделал и другой господин Голядкин... Тутгосподину Голядкину-старшему показалось, что вероломный друг его улыбается,что бегло и плутовски мигнул всей окружавшей их толпе, что есть что-тозловещее в лице неблагопристойного господина Голядкина-младшего, что дажеон отпустил гримасу какую-то в минуту иудина своего поцелуя... В головезазвонило у господина Голядкина, в глазах потемнело; ему показалось, чтобездна, целая вереница совершенно подобных Голядкиных с шумом вламываютсяво все двери комнаты; но было поздно... Звонкий предательский поцелуйраздался, и...
Тут случилось совсем неожиданное обстоятельство... Двери в залурастворились с шумом, и на пороге показался человек, которого один видоледенил господина Голядкина. Ноги его приросли к земле. Крик замер в егостесненной груди. Впрочем, господин Голядкин знал все заранее и давно ужепредчувствовал что-то подобное. Незнакомец важно и торжественно приближалсяк господину Голядкину... Господин Голядкин эту фигуру очень хорошо знал. Онее видел, очень часто видал, еще сегодня видел... Незнакомец был высокий,плотный человек, в черном фраке, с значительным крестом на шее и одаренныйгустыми, весьма черными бакенбардами; недоставало только сигарки во рту длядальнейшего сходства... Зато взгляд незнакомца, как уже сказано было,оледенил ужасом господина Голядкина. С важной и торжественной миной подошелстрашный человек к плачевному герою повести нашей... Герой наш протянул емуруку; незнакомец взял его руку и потащил за собою... С потерянным, с убитымлицом оглянулся кругом наш герой...
- Это, это Крестьян Иванович Рутеншпиц, доктор медицины и хирургии,ваш давнишний знакомец, Яков Петрович! - защебетал чей-то противный голоспод самым ухом господина Голядкина. Он оглянулся: то был отвратительныйподлыми качествами души своей близнец господина Голядкина
Неблагопристойная, зловещая радость сияла в лице его; с восторгом он терсвои руки, с восторгом повертывал кругом свою голову, с восторгом семенилкругом всех и каждого; казалось, готов был тут же начать танцевать отвосторга; наконец он прыгнул вперед, выхватил свечку у одного из слуг ипошел вперед, освещая дорогу господину Голядкину и Крестьяну Ивановичу
Господин Голядкин слышал ясно, как все, что ни было в зале, ринулось вследза ним, как все теснились, давили друг друга и все вместе, в голос,начинали повторять за господином Голядкиным: "что это ничего; что небойтесь, Яков Петрович, что это ведь старинный друг и знакомец ваш,Крестьян Иванович Рутеншпиц..." Наконец вышли на парадную, ярко освещеннуюлестницу; на лестнице была тоже куча народа; с шумом растворились двери накрыльцо, и господин Голядкин очутился на крыльце вместе с КрестьяномИвановичем. У подъезда стояла карета, запряженная четверней лошадей,которые фыркали от нетерпения. Злорадственный господин Голядкин-младший втри прыжка сбежал с лестницы и сам отворил карету. Крестьян Ивановичувещательным жестом попросил садиться господина Голядкина. Впрочем,увещательного жеста было вовсе не нужно; было довольно народуподсаживать... Замирая от ужаса, оглянулся господин Голядкин назад: всяярко освещенная лестница была унизана народом; любопытные глаза глядели нанего отвсюду; сам Олсуфий Иванович председал на самой верхней площадкелестницы, в своих покойных креслах, и внимательно, с сильным участием,смотрел на все совершавшееся. Все ждали. Ропот нетерпения пробежал потолпе, когда господин Голядкин оглянулся назад.
- Я надеюсь, что здесь нет ничего... ничего предосудительного... илимогущего возбудить строгость... и внимание всех, касательно официальныхотношений моих? - проговорил, потерявшись, герой наш. Говор и шум поднялсякругом; все отрицательно закивали головами своими. Слезы брызнули из глазгосподина Голядкина.
- В таком случае, я готов... я вверяюсь вполне... и вручаю судьбу моюКрестьяну Ивановичу...
Только что проговорил господин Голядкин, что он вручает вполне своюсудьбу Крестьяну Ивановичу, как страшный, оглушительный, радостный криквырвался у всех окружавших его и самым зловещим откликом прокатился по всейожидавшей толпе. Тут Крестьян Иванович с одной стороны, а с другой - АндрейФилиппович взяли под руки господина Голядкина и стали сажать в карету;двойник же, по подленькому обыкновению своему, подсаживал сзади. Несчастныйгосподин Голядкин-старший бросил свой последний взгляд на всех и на все и,дрожа, как котенок, которого окатили холодной водой, - если позволятсравнение, - влез в карету; за ним тотчас же сел и Крестьян Иванович
Карета захлопнулась; послышался удар кнута по лошадям, лошади рванулиэкипаж с места... все ринулось вслед за господином Голядкиным
Пронзительные, неистовые крики всех врагов его покатились ему вслед в виденапутствия. Некоторое время еще мелькали кое-какие лица кругом кареты,уносившей господина Голядкина; но мало-помалу стали отставать-отставать инаконец исчезли совсем. Долее всех оставался неблагопристойный близнецгосподина Голядкина. Заложа руки в боковые карманы своих зеленых форменныхбрюк, бежал он с довольным видом, подпрыгивая то с одной, то с другойстороны экипажа; иногда же, схватившись за рамку окна и повиснув на ней,просовывал в окно свою голову и, в знак прощания, посылал господинуГолядкину поцелуйчики; но и он стал уставать, все реже и реже появлялся инаконец исчез совершенно. Глухо занывало сердце в груди господинаГолядкина; кровь горячим ключом била ему в голову; ему было душно, емухотелось расстегнуться, обнажить свою грудь, обсыпать ее снегом и облитьхолодной водой. Он впал наконец в забытье... Когда же очнулся, то увидел,что лошади несут его по какой-то ему незнакомой дороге. Направо и налевочернелись леса; было глухо и пусто. Вдруг он обмер: два огненные глазасмотрели на него в темноте, и зловещею, адскою радостию блестели эти дваглаза. Это не Крестьян Иванович! Кто это? Или это он? Он! Это КрестьянИванович, но только не прежний, это другой Крестьян Иванович! Это ужасныйКрестьян Иванович!...
- Крестьян Иванович, я... я, кажется, ничего, Крестьян Иванович, начал было робко и трепеща наш герой, желая хоть сколько-нибудь покорностьюи смирением умилосердить ужасного Крестьяна Ивановича.
- Вы получаит казенный квартир, с дровами, с лихт1 и с прислугой, чегови недостоин, - строго и ужасно, как приговор, прозвучал ответ КрестьянаИвановича.
Герой наш вскрикнул и схватил себя за голову. Увы! он это давно уже
