Школьная библиотека

чики своих пальцев

- Обедать, обедать, князь! Не забудьте возвратиться скорее! - кричитвслед Марья Александровна

Глава V

- Вы бы, Настасья Петровна, взглянули на кухне, - говорит она, проводив князя. - У меня есть предчувствие, что этот изверг Никитка непременно испортит обед! Я уверена, что он уже пьян..

Настасья Петровна повинуется. Уходя, она подозрительно взглядывает наМарью Александровну и замечает в ней какое-то необыкновенное волнение

Вместо того чтоб идти присмотреть за извергом Никиткой, Настасья Петровна проходит в зал, оттуда коридором в свою комнату, оттуда в темную комнатку, вроде чуланчика, где стоят сундуки, развешана кой-какая одежда исохраняется в узлах черное белье всего дома. Она на цыпочках подходит кзапертым дверям, скрадывает свое дыхание, нагибается, смотрит в замочнуюскважину и подслушивает. Эта дверь - одна из трех дверей той самой комнаты, где остались теперь Зина и ее маменька, - всегда наглухо заперта изаколочена

Марья Александровна считает Настасью Петровну плутоватой, но чрезвычайно легкомысо5нной женщиной. Конечно, ей приходила иногда мысль, чтоНастасья Петровна не поцеремонится и подслушать. Но в настоящую минутугоспожа Москалева так занята и взволнована, что совершенно забыла о некоторых предосторожностях. Она садится в кресло и значительно взглядывает на Зину. Зина чувствует на себе этот взгляд, и какая-то неприятнаятоска начинает щемить ее сердце

- Зина!

Зина медленно оборачивает к ней свое бледное лицо и подымает своичерные задумчивые глаза

- Зина, я намерена поговорить с тобой о чрезвычайно важном деле

Зина оборачивается совершенно к своей маменьке, складывает свои рукии стоит в ожидании. В лице ее досада и насмешка, что, впрочем, она старается скрыть

- Я хочу тебя спросить, Зина, как показался тебе, сегодня, этот Мозгляков?

- Вы уже давно знаете, как я о нем думаю, - нехотя отвечает Зина

- Да, mon enfant; но мне кажется, он становится как-то уж слишком навязчивым с своими... исканиями

- Он говорит, что влюблен в меня, и навязчивость его извинительна

- Странно! Ты прежде не извиняла его так... охотно. Напротив, всегдана него нападала, когда я заговорю об нем

- Странно и то, что вы всегда защищали и непременно хотели, чтоб явышла за него замуж, а теперь первая на него нападаете

- Почти. Я не запираюсь, Зина: я желала тебя видеть за Мозгляковым

Мне тяжело было видеть твою беспрерывную тоску, твои страдания, которыея в состоянии понять (что бы ты ни думала обо мне!) и которые отравляютмой сон по ночам. Я уверилась, наконец, что одна только значительная перемена в твоей жизни может спасти тебя! И перемена эта должна быть - замужество. Мы небогаты и не можем ехать, например, за границу. Здешниеослы удивляются, что тебе двадцать три года и ты не замужем, и сочиняютоб этом истории. Но неужели ж я тебя выдам за здешнего советника или заИвана Ивановича, нашего стряпчего? Есть ли для тебя здесь мужья? Мозгляков, конечно, пуст, но он все-таки лучше их всех. Он порядочной фамилии,у него есть родство, у него есть полтораста душ; это все-таки лучше, чемжить крючками да взятками да бог знает какими приключениями; потому я ибросила на него мои взгляды. Но, клянусь тебе, я никогда не имела настоящей к нему симпатии. Я уверена, что сам всевышний предупреждал меня. Иесли бы бог послал, хоть теперь, что-нибудь лучше - о! как хорошо тогда,что ты еще не дала ему слова! ты ведь сегодня ничего не сказала ему наверное, Зина?

- К чему так кривляться, маменька, когда все дело в двух словах? раздражительно проговорила Зина

- Кривляться, Зина, кривляться! и ты могла сказать такое слово матери? Но что я! Ты давно уже не веришь своей матери! Ты давно уже считаешьменя своим врагом, а не матерью

- Э, полноте, маменька! Нам ли с вами за слово спорить! Разве мы непонимаем друг друга? Было, кажется, время понять!

- Но ты оскорбляешь меня, дитя мое! Ты не веришь, что я готова решительно на все, чтоб устроить судьбу твою!

Зина взглянула на мать насмешливо и с досадою

- Уж не хотите ли вы меня выдать за этого князя, чтоб устроить судьбумою? - спросила она с странной улыбкой

- Я ни слова не говорила об этом, но к слову скажу, что если б случилось тебе выйти за князя, то это было бы счастьем твоим, а не безумием..

- А я нахожу, что это просто вздор! - запальчиво воскликнула Зина. Вздор! вздор! Я нахожу еще, маменька, что у вас слишком много поэтических вдохновений, вы женщина-поэт, в полном смысле этого слова; вас здесьи называют так. У вас беспрерывно проекты. Невозможность и вздорность ихвас не останавливают. Я предчувствовала, когда еще князь здесь сидел,что у вас это на уме. Когда дурачился Мозгляков и уверял, что надо женить этого старика, я прочла все мысли на вашем лице. Я готова биться обзаклад, что вы об этом думаете и теперь с этим же ко мне подъезжаете. Нотак как ваши беспрерывные проекты насчет меня начинают мне до смерти надоедать, начинают мучить меня, то прошу вас не говорить мне об этом нислова, слышите ли, маменька, - ни слова, и я бы желала, чтоб вы это запомнили! - Она задыхалась от гнева

- Ты дитя, Зина, - раздраженное, больное дитя! - отвечала Марья Александровна растроганным, слезящимся голосом. - Ты говоришь со мной непочтительно и оскорбляешь меня. Ни одна мать не вынесла бы того, что я выношу от тебя ежедневно! Но ты раздражена, ты больна, ты страдаешь, а ямать и прежде всего христианка. Я должна терпеть и прощать. Но одно слово, Зина: если б я и действительно мечтала об этом союзе, - почему именно ты считаешь все это вздором? По-моему, Мозгляков никогда не говорилумнее давешнего, когда доказывал, что князю необходима женитьба, конечно, не на этой чумичке Настасье. Тут уж он заврался

- Послушайте, маменька! скажите прямо: вы это спрашиваете только так,из любопытства, или с намерением?

- Я спрашиваю только: почему это кажется тебе таким вздором?

- Ах, досада! ведь достанется же такая судьба! - восклицает Зина,топнув ногою от нетерпения. - Вот почему, если это вам до сих пор неизвестно: не говоря уже о всех других нелепостях, - воспользоваться тем,что старикашка выжил из ума, обмануть его, выйти за него, за калеку,чтоб вытащить у него его деньги и потом каждый день, каждый час желатьего смерти, по-моему, это не только вздор, но сверх того, так низко, такнизко, что я не поздравляю вас с такими мыслями, маменька!

С минуту продолжалось молчание

- Зина! А помнишь ли, что было два года назад? - спросила вдруг МарьяАлександровна

Зина вздрогнула

- Маменька! - сказала она строгим голосом, - вы торжественно обещалимне никогда не напоминать об этом

- А теперь торжественно прошу тебя, дитя мое, чтоб ты позволила мнеодин только раз нарушить это обещание, которое я никогда до сих пор ненарушала. Зина! пришло время полного объяснения между нами. Эти два годамолчания были ужасны! Так не может продолжаться!.. Я готова на коленяхмолить тебя, чтоб ты мне позволила говорить. Слышишь, Зина: родная матьумоляет тебя на коленях! Вместе с этим даю тебе торжественное слово мое- слово несчастной матери, обожающей свою дочь, что никогда, ни под ка